Еще одна секвенция I Хоть голоса и лишена и горла ей не заиметь, но как певуча тишина! Вдыхай же в дерево и в медь, игрец, дудец, тугие звуки и пусть неистовые руки по шкуре бьют и жмут на кость, пусть струны рвет благая злость… Но слушай: слышишь? Лишь она поет как должно — тишина. II Не верь извилинам одним: пройдись напильником по ним и стань готов убить, украсть, растратив кровь свою и страсть, взорви рассудок, изнутри зажгись и факелом сгори, под солнце взмой, сотлей в норе, ныряй в моря, пылай в костре, исследуй жизнь, проникни в смерть, вгрызайся в грот, вминайся в смерч, нащупай высь, достигни дна — но и при этом тишина окажется звучнее все ж всех нот, что ты изобретешь. Так случай, хоть он и слепой, мудрее мудрости любой. III Что ж! По поверхности скользя, не поскользнуться ведь нельзя. Ты мертвой ржавчиной набит, хоть буржуа живой на вид. Свобода воли? Подопрет случайный ветер — и вперед! Ты буйно глуп, ты тупо трезв, ты крупно мелок, трупно резв… Ну что же! Мудрствуй и лукавь, давай смешай и рай и явь, криви душой, играй, икай, смекай, смакуй, ликуй, лакай! Рулетка крутится, как вошь на гребешке, — и не поймешь, где полуистина, где — ложь. IV Ударь по струнам! Треск в аккордах нагонит страх на свиномордых. Наддай, нажми! Твой звучный жмых Уж если не разбудит мертвых, то оглушит зато живых. Ищи гармонию в тромбоне, в трубе, пропевшей в Иерихоне! А ветер — дует или стих — давно гармонию постиг. V Ударь по струнам и ударься в исканья нового пути. Впередсмотрящим встав на марсе, петляй, пытай, плати, плети и проповедуй чувство долга (или пошли к чертям его): Искусство существует долго, а Время — краткий миг всего. (Пожалуй, так, но может статься, что вовсе и наоборот.) Провидцем стань. Устами старца вверни латинский оборот: «Искусство вечное увечно и неопределимо, а время слишком скоротечно, к тому ж — необратимо». Играй и думай при игре: «Кто знает: вдруг (хотя едва ли) меня услышат в декабре, коль в январе не услыхали…» Погромче пой, труби и бей: пусть и глухой сбежит скорей. VI Ах, как певуча тишина, хоть голоса и лишена, хоть горла ей не заиметь… Вдыхай же в дерево и в медь, дудец, игрец, тугие звуки, и пусть проворливые руки, на барабан изливши злость, колотят в шкуру, жмут на кость, глодая клавиши рояля, пока его не отобрали. Покуда публика в себе, играй, напыжась, на трубе: коль ты как надобно надут, глядишь — и стены упадут… Труби прилюдно и в сторонке: хоть не обрушишь стены — все ж по крайней мере перепонки нам барабанные порвешь! Сонатина
("В зеркале я увидел...) В зеркале я увидел море, глухое море, немое море. Над ним качались черные тучи, чреватые громом, лицо его сминалось морщинами кипящего гнева: казалось, в нем кишели сонмы трупов, плывущих по воле волн… Метались крылья пепельной печали, грозя сорваться с орбиты алмазными гроздьями. Море вело в поводу грохот шторма, готовый взорваться апокалипсическим громом, и — молчало. Воронки вихрей были его глазами, в которых уже никогда не зажгутся звезды, лунные блики, синее пламя штиля. В зеркале я увидел море, глухое море, немое море. Оно расплывалось, как на экране памяти, оно перехватывало горло, словно несбывшаяся мечта. Я видел его и в полдень и в полночь, а главное — в сумерках: блеклые звезды, намеки мелодий, невнятные запахи грядущей сонаты страсти. Марсовый матрос, рыщущий жадным взором по руну безразличных волн, я заставал его и в полдень, я настигал его и в полночь, затаившись в засаде и карауля потусторонние голоса и голоса ближних, которые ласкали его слух, которые отзывались в его душе пронзительной болью. Так что же: море — всего лишь символ? А океан — легенда? Эмблема сельвы, поросшей ускользающими тенями, восхитительный хаос, мифический лес, по которому бродят неприкаянные нимфы, недоступные дриады? [95] Море — всего лишь миф? Море в зеркале, отраженное жадным зрачком, выпитое глазами, осушенное слухом, проглоченное единым вздохом, в который вместился весь запах соли и йода, море, обитель сирен-колдуний, безотчетное очарованье моря — все это миф? Легенда? Просто символ? В зеркале я увидел море, глухое море, немое море. Я видел его в полночь (и в полдень) и в сумерках: гладенькое море картинок, виньеток, фуга на струнах мачт с убранными парусами, на беспомощно застывших кораблях, похожих на скелеты пирамид, посреди голубой пустыни штиля. вернуться Дриады — в греческой мифологии — нимфы, покровительницы деревьев. вернуться Калипсо — согласно гомеровской «Одиссее», нимфа, принявшая потерпевшего кораблекрушение Одиссея и удерживавшая его подле себя семь лет. вернуться Цирцея — волшебница, превратившая в свиней спутников Одиссея, который пристал к ее острову. |
