И действительно, на середине бассейна новоиспеченный лидер подувял. Преследователи начали наплывать. Ориентируясь на Ренке, Игинкат чуть было не упустил блоднинчика, вдруг сделавшего спурт по крайне левой дорожке. Пришлось поднажать. Касание он у блондина все же выиграл, третьим финишировал Ренке, чернявый торопыга пришел лишь пятым. Норматив, впрочем, все участники заплыва перекрыли с большим запасом, тогда как ни один из предыдущих заплывов не обходился без провалов.
Досидев до конца соревнований и приняв поздравления с заслуженной победой (а уж как при этом на него пялились мальчишки из других школ!..), Игинкат с достоинством переоделся в раздевалке (и наплевать, что с ягодиц с прошлой субботы еще не сошли синяки, здесь задницы у всех поротые!) и потопал к школьному автобусу, который должен был отвезти экзаменующихся в их родную Агелу N 5, где после обеда их ждал второй экзамен, а именно, борцовский турнир. Ренке, пребывающий в эйфории от занятого третьего места (первый его серьезный успех за все годы занятий в Агеле), не отлипал от своего будущего соперника и даже в автобусе занял соседнее сиденье, при этом трепался без умолку. Игинкат по опыту знал, что пятиклашки иногда бывают болтливыми, но не настолько же! Впрочем, Ренке можно было понять: у него наконец-то появилась обоснованная надежда хоть с третьей попытки завоевать знак мальчишеской доблести второй ступени. Плавание он сдал на отлично, хоть с трудом, но научился нормально держаться под розгами, остается только борьба. Ну, недаром же он ей третий семестр уже занимается!
В раздевалке рядом с залом, отведенным под борцовский турнир, мальчишкам пришлось переодеваться снова, на сей раз в трусы для порки, заменяющие во Франгуле борцовские трико. Пацанов разбили на пары по весу, и схватки начались. Первыми на борцовский ковер выходили самые легкие ребята.
Игинкат с усмешкой наблюдал за схватками семилеток. Боролись пацанята хоть и не слишком умело, но зато отчаянно, возили друг друга по ковру, сплетались порой так крепко, что и не растащишь. Тот, кто оказался внизу, даже будучи прижатым спиной к ковру, отчаянно дрыгался, всеми силами стараясь спихнуть с себя соперника. Еще бы: проигравший попадал в утешительный турнир, и следующее поражение означало провал на экзамене и неизбежную потерю права на ношение красных трусов!
Когда дело дошло до десятилетних борцов, накал страстей несколько спал, все же и ставки здесь были чуть пониже. Впрочем, без сопротивления все равно никто не сдавался. За такое позорное поведение могли высечь прямо здесь, перед всей школой, а уж дома родители так добавят опозорившему семью отпрыску, что на заднице у него живого места не останется.
Наконец, на ковер вызвали Ренке с Игинкатом. Зная, что проигрывает в физической силе, пятиклассник решил взять скоростью и напором. Молниеносные рывки с целью пройти сопернику в ноги и мгновенный отход назад, если попытка не удалась. Игинкат, в свою очередь, норовил ухватить Ренке сзади за спину, может, удастся тогда оторвать его от ковра и перевернуть. В какой-то момент они сплелись-таки во взаимном захвате. Оказавшийся внизу пятиклассник тут же растопырил ноги, чтоб не накатили. Очень широко, заметим, растопырил, практически сделал шпагат. В таком положении можно пролежать долго, пока потерявшие терпение судьи не поднимут соперников в стойку. Ренке, похоже, считал свое положение безопасным, а зря. Во время совместных занятий Истребитель щедро делился с другом своими познаниями и, в частности, продемонстрировал один весьма специфический прием, который Игинкат до сих пор ни разу не применял на занятиях в Агеле, но сейчас было самое время. По словам Истребителя, правила проведения борцовских поединков не допускали использования боевых приемов, но вот на то, чтобы щекотать противника, запрета не было. Понятно, что в схватках взрослых борцов это выглядело бы просто смешно, а правила изначально писались именно под них, но совсем другое дело, когда борются маленькие пацаны! Тощие бока Ренке с выступающими ребрами были сейчас в полном распоряжении Игинката. Еще вопрос, конечно, боится ли соперник щекотки, ну так что ж мешает проверить?
Игинкат осторожно пощекотал Ренке справа подмышкой. Пятиклассник ощутимо вздрогнул. Ага, реагирует, значит. Теперь легонько проведем ноготками по ребрышкам с одной, а потом и с другой стороны. Ренке хихикнул и заизвивался, насколько позволяли раскинутые ноги, даже живот от пола оторвал. Мгновенно этим воспользовавшись, Игинкат просунул под соперника левую руку, щекотнул его в районе пупка и двинулся еще дальше. Трусы для порки гениталии, конечно, прикрывают, но уж больно тонкая и ненадежная это защита. Ренке, похоже, ярко представил, за что его дальше будут щекотать, и отчаянно задергался. А как тут помешаешь? Либо руки надо отцеплять от ноги соперника, либо хоть своей ногой прикрыть уязвимое место. Мальчуган, к своему несчастью, сразу сделал и то, и другое. Теперь Игинкату оставалось только не зевать. Правую руку сопернику под грудь и тут же накат влево. Ренке и глазом моргнуть не успел, как оказался на лопатках, тут уж, конечно, задергался, да поздно.
Когда их подняли на ноги, на понурую спину Ренке жалко было смотреть. У него, конечно, был еще шанс пройти сквозь горнило утешительных поединков, но и следующие его соперники, пусть и несколько уступающие ему в росте и весе, были разозлены собственными поражениями и настроены крайне решительно. Первую из двух схваток Ренке все же выиграл благодаря своему опыту, но сильно при этом измотался, и новый его соперник, коротко стриженный крепыш, яростно прошел в атаку, прошел Ренке в ноги, дернул и завалил. Несчастный пятиклассник с трудом поднялся с ковра и, утирая слезы, поплелся в раздевалку, такую уже до боли знакомую за три прошедших семестра. Ну что ж, придется ему пойти и на четвертый круг, может, хоть тогда удастся одолеть кого из новичков.
У Игинката и других победителей борцовского турнира заботы сейчас были совсем иные. В воскресенье их ждал заключительный экзамен, к которому надо было подойти в максимально хорошей форме. Впрочем, в себе юный Игироз был уверен. Это пусть мелкие пацанята, которым во что бы то ни стало надо подтвердить свое право на ношение красных трусов, мандражируют, а он уже и побольше розог достойно терпел, стало быть, и завтра не должен провалиться.
Воскресный завтрак прошел почти спокойно, а дальше все покатилось по уже знакомой колее: поездка в Агелу, медосмотр, туалет, душ, знакомый зал с сидящими напротив входа экзаменаторами и стоящей в двух шагах от них скамьей для порки. Ну и, конечно же, приглашенные: родители и даже, кажется, братья. Хорошо хоть сестер нет, Игинкат тогда, наверное, вообще бы от смущения помер! А так еще можно терпеть, ну, по крайней мере, не слишком отвлекаться на присутствующих.
Догадываясь, что его, как и в прошлый раз, вызовут последним, мальчик занял место у самой стены, откуда, тем не менее, отлично было видно скамью, и постарался расслабиться. Поскольку заниматься в этом зале посторонними делами было бы верхом неуважения к экзаменаторам, оставалось любоваться эстетикой процесса. Вот никогда раньше Игинкату не приходило в голову, что наблюдать за поркой со стороны может оказаться даже приятно. Когда на его глазах секли первокурсников, он мог им только сочувствовать. Ну, мелкие же, видно, как им больно, что они держатся из последних сил, корячатся на лавке, слезы пускают, только что в голос не орут. Десятилетние ребята, составлявшие большинство на этом экзамене, держались куда более уверенно. Поротые уже десятки раз и скорее всего не только в Агеле, они уже неплохо усвоили, как надлежит встречать испытания настоящим мужчинам. Игинкат помнил еще, как выглядели в четвертом классе его товарищи по кенлатской школе. Либо чрезмерно тощие, даже мышцы не видны, либо по-детски пухлые, с нежной белой кожей. Эти же все загорелые с ног до головы, по-спортивному поджарые, без детского жирка, мускулистые ягодицы покрыты густой сеткой еле заметных полосок — свидетельств длительного контакта с розгами. Каждый старается идти к скамье строевым шагом, встает по стойке смирно перед комиссией, получив разрешение, несуетливо растягивается на скамье и замирает в ожидании начала порки. Даже под розгами эти ребята не теряют самообладания, не задирают ног в момент удара, даже ухитряются продолжать тянуть носочки, ну, разве что позволяют себе легонько вздрогнуть. Правда, так бывает только в начале порки, на втором десятке можно заметить уже и стиснутые зубы, и поерзывания на скамье, и даже приглушенные стоны. Когда число ударов переваливало за двадцать, некоторые держались уже из последних сил, а двое все же не выдержали, вскрикнули громче, чем дозволялось правилами, и были, разумеется, сняты. Вот тут уже и слезы пошли в ход, обидно же столько готовиться и так позорно провалиться, да еще на глазах у друзей и родных! Проигравших, конечно, утешали, да только без толку.
