От одной мысли, что такая жизнь может выпасть и на его долю, Абу Мухаммеду стало не по себе. Посетив котельную, он как бы совершил экскурсию в свое прошлое, а заодно заглянул и в свою старость, которая не за горами. Неужели ничего больше светлого не будет в его жизни? А ведь у него была и семья и работа. Теперь ничего. Пожертвовал всем. Всем, кроме жизни. Перенес и голод и холод. Скитался безработным. Жил в нищете. Только изредка ему улыбалось счастье. Вот так оно ему улыбнулось, когда он встретил Таруси. За его спиной он жил спокойно, не зная никаких бед. Но что будет с ним без Таруси? Полная неопределенность. Ни кола ни двора. В кармане дыра. И в душе пусто. У Абу Хадара и Халиля Арьяна хоть отдушина есть — могут напиться. Они к жизни относятся просто. К тому же и у того и другого есть работа и кров. Как хорошо, когда у человека есть хоть какая-нибудь работа и крыша над головой!..

Наступила последняя ночь перед уходом в плавание. Все уже сделано — кофейня передана новому хозяину, вещи собраны, судно загружено. Остается только поднять якорь и отчалить.

В ту ночь Таруси долго разговаривал с Умм Хасан. Вспоминали прошлое, обсуждали всякие хозяйственные дела. Строили планы на будущее. Уже далеко за полночь они легли спать. Умм Хасан, утомленная и притихшая, сразу же уснула. Таруси тоже закрыл глаза. День предстоял трудный — надо выспаться. Он повернулся на правый бок — так он привык всегда засыпать, — но сон не шел. Повернулся на левый, затем лег на спину, потом опять на правый. Полежал с открытыми глазами. Снова закрыл. Уснуть никак не удавалось. Мысли беспорядочно лезли в голову, рисовали одну картину за другой, выхватывая из памяти события то далекие, почти уже забытые, относящиеся к его детству и юности, то совсем недавние, связанные с Батраной, портом, с самыми различными людьми: Абу Мухаммедом, Надимом Мазхаром, Абу Рашидом, Рахмуни, Умм Хасан. Вспоминая свои былые скитания, пытался представить, что ждет его в будущем… Он так и не понял, удалось ли ему уснуть или же он только ненадолго закрывал глаза. Когда он их опять открыл, солнце уже заглядывало из-за крыш в окно. На ветках деревьев вовсю щебетали и пели птицы. В соседнем доме заплакал ребенок. Заголосили уличные торговцы. Надрывно, будто испугавшись, что проспал, загудел в порту пароход. Ему отозвался другой. Все пробуждалось и говорило друг другу: «Доброе утро».

Почувствовав, очевидно, его взгляд, открыла глаза и Умм Хасан.

— Доброе утро! — приветствовал ее Таруси. — Ну как, крепко спала?

— Не знаю, — засмеялась она. — Мне опять показалось, будто я куда-то провалилась и тут же вынырнула рядом с тобой. Вроде и не спала. Ну а тебе какой сон снился?

— Не помню… По-моему, я просто лежал с закрытыми глазами. Ну, пора вставать. Свари кофе, а я буду собираться.

Он быстро поднялся, побрился, помылся. Надел новые черные шаровары, шелковую рубаху, подпоясался широким кушаком, натянул на голову шерстяную шапочку и посмотрел на себя в зеркало: капитан в полной готовности.

Таруси выпил кофе. Поцеловал на прощание Умм Хасан, еще раз заверил ее, что скоро вернется — пусть она не тревожится. Потом перекинул через руку бушлат и вышел на улицу.

— Ну что же, как говорится, с богом! — произнес он вслух и зашагал по хорошо знакомой ему дороге в порт.

Воздух был по-утреннему свежим, бодрящим. Море дышало спокойно и ровно. На его поверхности, будто на полотне картины, недвижно застыли рыбачьи лодки. Чайки, распластав белые крылья, грациозно парили над морем. На горизонте, откуда взошло солнце, море обрамляли багряно-розовые хлопья облаков.

Море было таким ласковым и тихим, будто оно раз и навсегда отказалось мстить Таруси за вызов, который тот ему бросил в феврале, вырвав из лап бури фелюгу Рахмуни. Оно долго не могло забыть эту обиду, и до конца зимы волны день и ночь ревели у скал Батраны, вызывая его на поединок за нанесенное морскому царю оскорбление. И вот он, как спешившийся рыцарь, сошел со скалы и спускается сейчас к морю, чтобы принять вызов. Он готов снова вступить с морем в поединок. Пусть оно не притворяется, что все забыто. Таруси знает его коварство. Он не боится помериться с ним силами. Сам идет ему навстречу, спокойный и уверенный в своей победе.

Из всех улочек и переулков спускались в порт моряки, грузчики, рыбаки, которые шли зарабатывать себе хлеб нелегким трудом на море. Уже подходя к парку, он ощутил резкий запах водорослей, ракушек и соли, тот самый запах моря, который всегда волновал его. В воде мелькнула голая спина пловца, на берегу рыбак очищал от водорослей днище лодки. В порту, размахивая своими длинными руками, уже делали утреннюю разминку краны. Навстречу с покрасневшими от бессонной ночи глазами шел охранник портовой таможни, очевидно, сменившийся с дежурства. По крутому откосу карабкался с мешком на спине какой-то старик, явно довольный сегодняшним богатым уловом.

Выйдя к Батране, Таруси не мог не завернуть к своей скале и не бросить последнего прощального взгляда на свое бывшее царство. Он вздохнул и печально улыбнулся. Да, здесь было его царство, которое он создал своими руками. Здесь он провел несколько лет, которые помогли ему постигнуть смысл жизни. Раньше ему казалось, что время стоит на Месте, а если и движется, то очень медленно. Поэтому он всегда его подгонял. А оно оказалось таким быстротечным. Близкое стало далеким, настоящее превратилось в прошедшее, а то, что смутно рисовалось в будущем, сбывается как настоящее. Какой меркой можно измерить ход времени? Что может быть его критерием? Какая полоса была черной, а какая светлой? Где грань между ними? Одни и те же дни в его жизни достойны были и проклятия и благословения. Они были наполнены и ненавистью и любовью. Он ничего не хочет зачеркивать в своей жизни. Ничего не отвергает, ничего не стыдится. Плохое само по себе отодвигалось все дальше и дальше, а хорошее даже из далекого прошлого все еще светит и согревает его душу. Трудности обернулись победами, и воспоминания о них наполняют его сердце гордостью и придают ему теперь новые силы для борьбы. Эти воспоминания — одно из самых драгоценных приобретений его жизни… Таким воспоминанием станет и кофейня, с которой он сейчас прощается. Это тоже один из пройденных этапов его жизни. Со вчерашнего дня эта кофейня уже не принадлежит ему. Весь этот мир с бесконечными разговорами, шумными спорами, запахом смолы, табака и кофе ушел в прошлое… Может быть, в будущем эта кофейня станет и просторнее, и чище, и богаче, и вообще будет более приспособленной для отдыха. Но ему в ней будет скучно. У него и сейчас нет желания заглядывать туда внутрь. А вдруг за ночь там все изменилось.

Таруси спустился со склона, оглянулся назад еще раз и почти бегом преодолел ту невидимую границу, которая отделяла его вчерашний день от сегодняшнего, прошлое — от настоящего. Выйдя к причалу, он, увидев свое новое судно, остановился перед ним, чтобы перевести дыхание. Он всегда счастье видел только в прошлом и рисовал его в своем воображении в будущем. Теперь он чувствует себя счастливым в настоящем. Вон оно, его судно. Он его хозяин и его капитан. Но он не должен чваниться, задирать нос и важничать. Прежде всего он моряк и им останется навсегда. Моряком, знающим себе цену и умеющим за себя постоять. Моряк должен олицетворять собой море — быть сдержанным и спокойным, в то же время беспощадным и неумолимым, если кто попытается посягнуть на его достоинство и свободу.

Таруси, как подобает капитану, мысленно прикинул все, что ему нужно сделать перед отплытием: проверить, все ли погружено, убедиться еще раз в исправности всего оборудования, посмотреть необходимые бумаги, зайти в контору порта, сделать нужные отметки, завершить все формальности — и тогда «до свидания!».

На набережной у складов он лицом к лицу столкнулся с Абу Рашидом. Вот уж действительно неожиданная встреча! Не человек, а джинн. Всегда он появляется внезапно там, где его и не ждешь, как будто из-под земли. Он враг, и враг, которым пренебрегать нельзя: умный и коварный. О нем всегда надо помнить, как о подводных скалах.