— Тут я с тобой согласен. Судьба нашей страны, борьба за независимость — это и я принимаю близко к сердцу. Я только удивляюсь, когда люди кипятятся, хватают друг друга за грудки, говоря о Германии, о России, о всяких там мировых проблемах.

— Мировые проблемы непосредственно связаны с нашими собственными и, безусловно, оказывают на них влияние. Победила бы Германия — мы попали бы в рабство, оказались бы под игом фашизма. А что такое фашизм — ты сам знаешь. Хуже всякой чумы. Германия проиграла войну. В числе победителей оказались и Англия и Франция. Теперь они пытаются лишить нас независимости, которую сами же нам обещали. Хотят нас обмануть. Но это им не удастся. Почему? Потому что мир уже не тот, многое изменилось. Теперь у нас есть надежный и сильный друг.

— Я, конечно, догадываюсь, кого ты имеешь в виду, и согласен с тобой, — сказал Таруси. — Но согласен ли с тобой, например, Абу Хамид?

— Абу Хамид тоже рано или поздно разберется, где белое, а где черное.

— Вряд ли. Что-то не верится. Горбатого, говорят, могила исправит.

— Ну зачем же так? Абу Хамид честный человек, но только он заблуждается. Постепенно поумнеет, разберется что к чему и поймет, кто был прав и где истина, — уверенно сказал Кямиль.

«Ведь ты тоже когда-то ошибался, — подумал Кямиль. — Не верил, что можно объединить рабочих в порту. Поднимал на смех тех, кто говорил об этом. А теперь вот они проводят собрания в твоей кофейне и обсуждают вопросы своей будущей организации. И ты вместе с нами! Помогаешь нам в наших делах и в нашей борьбе».

Может быть, Кямиль и решился бы высказать вслух в какой-то форме свои мысли, но в это время в дверях кофейни появился Надим Мазхар, и Таруси поднялся ему навстречу. Обменявшись приветствиями, они уединились в другом углу, а Кямиль снова углубился в чтение газеты.

Надим был в ярости. Он с трудом сдерживал гнев. «Что-то, видно, стряслось», — подумал Таруси, увидев его перекошенное от злости лицо. Но из тактичности не стал расспрашивать первым. Надим сам излил ему душу.

Он только что вернулся из порта. Абу Рашида он не видел. Может быть, это и к лучшему. Если бы он его встретил, кто знает, чем бы эта их встреча закончилась. Очень возможно, что Надим поднял бы шум. Но Абу Рашида не было в порту, видимо, он намеренно куда-то скрылся, решив не попадаться на глаза Надиму.

Надим не захотел долго торчать в порту. Это было ни к чему. В отличие от Абу Рашида, который не придавал значения своему внешнему виду и даже не носил с собой денег, действуя больше лестью, хитростью и коварством, Надим всегда старался не ронять своего достоинства и подчеркивал знатность положения не только своим внешним видом, но и манерами поведения. Он не стал препираться с помощником Абу Рашида, который руководил погрузкой товаров в порту. Тот невнятно пытался объяснить Надиму, что он должен убрать в первую очередь товары, которые лежат под открытым небом, дабы их не намочил ночью дождь. Надим нашел его довод неубедительным. В первую очередь должны быть погружены товары, которые подлежат отправлению, а перетащить мешки из одного места в другое никогда не поздно. Между тем, хотя уже темнеет, его грузы все еще лежат без движения. Еще на сутки задержится их доставка. Очевидно, именно этого и добивался Абу Рашид. Всякие отговорки, будто не хватает носильщиков, просто смешны — носильщиков больше чем достаточно. Уж кто-кто, а Абу Рашид, если бы захотел, быстро нашел бы выход. Но в том-то и дело, что он не без умысла затягивает отправку грузов Надима, глядишь, и вызовешь недовольство постоянных клиентов семьи Мазхаров, а там, конечно, и конкуренты зевать не будут. Поди потом жалуйся на них. Они скажут, что оказывают услугу по просьбе самих торговцев: видите сами, Мазхары, мол, не могут обеспечить бесперебойную доставку товаров, а главное — своевременную.

План Абу Рашида нетрудно разгадать. Он думает, что сумеет натянуть Надиму нос, обвести его вокруг пальца. Напрасно старается. Это не так-то просто. Товары, которые попытаются доставить на других машинах, минуя склады Мазхаров, не дойдут до места назначения. Это не раз уже бывало в прошлом, и так будет впредь. Твоя монополия, Абу Рашид, в порту не вечна, как не вечна власть самого Национального блока, который ты поддерживаешь. Не сегодня завтра его вытеснит Народный блок. Скоро придет конец их господству!

Рано или поздно Надиму придется дать открытый бой Абу Рашиду. И чем раньше, тем лучше. Жаль, что он сейчас ускользнул от него. А может быть, это и к лучшему. Если бы он поднял руку на Абу Рашида, который и годами старше, и физически слабее его, это не сделало бы Надиму чести. Да и к тому же Абу Рашид не тот человек, который принимает открытый бой. Он предпочтет уклониться, остаться в стороне. Так что бой придется держать с его людьми. И заранее даже можно предугадать его исход. Будут, конечно, жертвы с обеих сторон. Кое-кто даже поплатится жизнью. Возможно, и сам Надим. Но Абу Рашид наверняка выйдет сухим из воды, как это не раз уже бывало. А если вмешается полиция и начнется следствие, то он сделает вид, что ничего не знает о причинах этой драки. Мол, я здесь ни при чем, ничего не знаю и не ведаю. Пока власти на его стороне, начинать с ним тяжбу бесполезно. Любое дело всегда выиграет Абу Рашид. В этой ситуации для Надима остается только один выход — продолжать сотрудничество с оппозицией. Бить Абу Рашида его же оружием: подстрекать против него тех, кто недоволен им, поддерживать его противников и особенно тех, кто осмелится конкурировать с ним. Но где найти таких людей?

Первым, кто пришел ему на ум, был Таруси. Это, пожалуй, самый лучший козырь в игре против Абу Рашида. Если бы Надиму удалось заполучить этот козырь, он сразу пустил бы его в ход. Но он пока не в его руках. Таруси — замочек с секретом — лишь тогда вступает в бой, когда его лично кто-то заденет. Надо подобрать к нему ключи.

Именно поэтому Надим прямо из порта направился в Батрану, в кофейню Таруси. Шел, заложив руки за спину и волоча за собой палку, оставлявшую извилистый след. Даже стороннему наблюдателю нетрудно было догадаться, что он был в крайне раздраженном состоянии. Такое Надим испытывал обычно после какой-нибудь неприятности: например, если не удавалось получить деньги от искусно скрывающегося должника.

Он откровенно рассказал Таруси о сегодняшнем инциденте в порту и о том, что он думает по этому поводу.

— То, что наши товары сегодня не погрузили, можно перенести, — говорил Надим, будто рассуждая сам с собой. — Это не первый и, надо думать, не последний раз. В конце концов, днем раньше или днем позже отправить товар — не столь важно. С этим еще можно мириться. Но только до тех пор, пока тебе ножку не подставят. Ну а когда начнут действовать конкуренты, я уж не буду сидеть сложа руки. Буду бить Абу Рашида. Тут ему не помогут ни хитрость, ни лесть, ни коварство. Пусть и он узнает, почем фунт лиха! Почему только я должен терпеть убытки? Не люблю я, правда, заниматься такими делами, но другого выхода у меня нет. Так что лучше было бы нам полюбовно уладить наш спор. И у него была сегодня такая возможность. Ведь Абу Рашид наверняка слышал, когда я объяснялся в порту с его помощником, и не вышел ко мне специально, уж я-то знаю. Готов голову дать на отсечение, что после моего ухода он незаметно откуда-нибудь вынырнул и стал выяснять причину моего недовольства, как будто он здесь ни при чем и все ему невдомек, может быть, даже устроил разнос своим подчиненным, что плохо работают и задерживают отправку моего груза. Но только меня этими фокусами не проведешь. Я вижу его насквозь.

Таруси слушал его, не перебивая. Широко раскрытыми глазами он смотрел на Надима, всем своим видом показывая, что готов помочь ему. Но, слушая Надима, он невольно вспомнил замечание Кямиля: «И Национальный блок, и Народный блок — два сапога пара». Они друг друга стоят. Каждый из них норовит урвать для себя кусок побольше, так же как Надим и Абу Рашид. Их конфликт не только личное дело, но и соперничество двух блоков. Но ему-то, Таруси, какое дело до всего этого? Правда, Надиму он симпатизирует, поэтому в душе желает ему добра. Надим приятен в компании, прост в обращении, умеет найти общий язык с моряками, уж не говоря о том, что их личные встречи с Надимом доставляли удовольствие им обоим. Очень часто они заканчивались совместным веселым ужином в каком-нибудь заведении, которые в любое время дня и ночи широко открывали двери для столь именитого и богатого гостя, как Надим. Если же они оставались в кофейне, то Надим и тут, как правило, умудрялся щедро угостить Таруси, заранее послав Абу Мухаммеда, Ахмада или Халиля купить что-нибудь из спиртного и какую-нибудь приличную закуску.