— Поехали!

Он стоял на носу катера, мчавшегося навстречу фелюге. Ветер раздувал его шаровары. Волны подбрасывали катер, то поднимая его вверх, то опуская вниз. Этот ветер, который дул прямо в лицо Абу Рашиду, и эти волны, которые он словно подминал под себя, — все это возбуждало и волновало его. Сильнее забилось сердце. Заиграла кровь в жилах. Он ощущал новый прилив энергии и сил. Опять он командует, и снова все повинуются ему. Он чувствует себя хозяином порта. Хозяином моря…

Таруси направлял фелюгу не прямо к пирсу, а вдоль берега, чтобы максимально использовать попутный ветер и причалить, не прибегая к помощи катера. Он видел скопление людей в порту. До него доносились уже приветственные возгласы. Все происходило как во сне. И вот сейчас, когда он был уже вне всякой опасности, вдруг почувствовал страшную усталость и на мгновение закрыл глаза. «Наконец-то я у цели! — облегченно вздохнул он. — Интересно, что рассказали ребята? Знает ли обо всем случившемся Умм Хасан?»

Катер, подойдя почти вплотную к фелюге, стал петлять около нее. Моряки приветствовали Таруси, размахивая куфиями, носовыми платками.

— Эй, на фелюге! — крикнул кто-то в рупор. — Бросайте канат! Мы возьмем вас на буксир…

Усиленный рупором голос повторил эти слова, но они остались без ответа. Таруси только кивнул головой, давая знать, что он все понял. Когда катер поравнялся с фелюгой, Ахмад, подойдя к борту, громко крикнул:

— Рахмуни без сознания! Он в каюте! Нужен доктор!

Катер тотчас же, сделав крутой разворот, понесся к причалу. Фелюга, покачиваясь и как будто прихрамывая, словно изнуренный после боя солдат, медленно двигалась к пирсу, туда, где она стояла всегда, недалеко от здания электрокомпании. Таруси стоял все так же неподвижно, крепко вцепившись обеими руками в румпель. Ему казалось, что стоит ему разжать руки, и он упадет без сознания. Чувства его притупились. Он не мог бы сказать, холодно сейчас или тепло. Его не радовали ни море, ни долгожданный берег. Все плыло и прыгало перед глазами как в тумане.

Фелюга мягко коснулась пирса, и Таруси решился наконец отпустить румпель. Его качнуло, и он, наверное, в самом деле упал бы, если бы его не поддержал Ахмад. Первым на фелюгу прыгнули моряки с катера. Они пропустили вперед Абу Рашида. Он подошел к Таруси и протянул ему обе руки:

— Побольше бы таких моряков, как ты, Таруси! Да пошлет тебе аллах счастье!

С этими словами он трижды расцеловался с Таруси, хотел было снова заключить в объятия и приподнять его, но обступившие их моряки тоже ринулись к Таруси. Они будто только и ждали этого. Дружно подхватив Таруси со всех сторон, они подняли его в воздух, громко скандируя:

— Слава Таруси! Да здравствует Таруси!

А Таруси не мог произнести ни слова. Язык будто прилип к гортани. Он отдался этим рукам, которые любовно поддерживали, обнимали, подбрасывали, ловили, снова качали его. Но его все еще что-то тревожило. И, только увидев белый халат врача, направившегося к трюму, Таруси закрыл глаза, и ему показалось, что он, лишившись опоры рук, опускается на землю. Словно сраженный смертельной пулей, он падает и проваливается куда-то в бездну.

Наступило лето.

Которое по счету, девятое или десятое, Таруси не мог сказать. Для него каждое лето было просто очередным летом, которое он вынужден был провести на суше. Одно было немного лучше, другое — похуже. Но это лето бесспорно было запоминающимся. И возможно, даже самым лучшим, самым радостным, самым счастливым за все эти годы. Он по праву мог назвать его летом своей победы, летом заслуженной им славы, летом исполнения его давнишней мечты, которая, как никогда, представлялась ему наиболее реальной и вполне осуществимой.

Совершенный Таруси смелый поступок и проявленное им самопожертвование произвели глубокое впечатление на всех жителей города, и особенно на тех, чья жизнь связана с морем. После спасения Рахмуни Таруси почти неделю пролежал в больнице. Что же касается самого Рахмуни, то он провалялся на больничной койке целый месяц. Выздоровев и прочно став на ноги, каждый из них пошел своей дорогой: один вернулся в кофейню, другой — на море. Казалось, жизнь вошла в свое старое русло.

Но люди смотрели теперь на Таруси другими глазами. Конечно, когда он решился на этот отважный шаг, он меньше всего думал о славе. Выходил он в море вовсе не для того, чтобы бросить вызов буре, сразиться с ней и выйти победителем. Им руководило тогда только одно желание — спасти от гибели попавших в беду моряков. И его благородный поступок люди оценили по достоинству. Рахмуни в присутствии всей своей семьи объявил Таруси своим спасителем.

— Это мой брат! — сказал он своим детям, показывая на Таруси. — Если б не он, не было бы у вас сейчас отца. Он для вас теперь как родной дядя.

Дети восторженно смотрели на Таруси, не зная, чем выразить свою благодарность. Да и сам Рахмуни, сжимая Таруси в своих объятиях, признался:

— Брат мой, я твой должник навечно. Не знаю, как я могу отблагодарить тебя, чем вознаградить?

К Таруси приходили моряки группами и поодиночке. Подарили ему модель фелюги, сделанную по заказу на острове Арвад специально для него. Говорили трогательные, душевные слова. Заходили к нему и Надим Мазхар, и Абу Рашид, и учитель Кямиль, и Исмаил Куса, и Абу Хамид, и начальник порта, и много других именитых и простых горожан.

Абу Мухаммед, Халиль, Ахмад и те трое моряков, которые ходили с Таруси в море, не оставляли его ни на минуту, на правах хозяина дома принимали гостей, благодарили их за добрые слова, угощали чаем, кофе.

В первый же месяц ему предложили место капитана на одном новом судне. Потом такого рода предложения поступали к нему не только из Латакии, но и из Арвада и Бейрута. Чаще всего их передавали Таруси через начальника порта или же через Кадри Джунди. Но иногда предложения делали ему и сами хозяева судов без каких-либо посредников.

В кофейне заметно увеличился приток посетителей. Стало приходить много новых людей, которые раньше никогда сюда не заглядывали, — так велик был авторитет Таруси. Он стал чуть ли не самым популярным человеком в городе. Может быть, это кое-кому и не нравилось. Но это был факт, и с ним нельзя было не считаться. Не мог не считаться с этим и Абу Рашид. Он настороженно присматривался к нему, прислушивался ко всяким слухам, касавшимся Таруси, и, пытаясь осмыслить новую ситуацию, прикидывал, как лучше ему поступить. После тщательного анализа он в конце концов пришел к выводу, что единственно правильным решением будет выждать. Очень важно, какие шаги предпримет сам Таруси: останется здесь или куда-нибудь уедет?

В мае пришла долгожданная весть: окончилась вторая мировая война. Это было радостным событием для всех. Моряки радовались вдвойне: жизнь в порту заметно оживилась. Хлеб из Джезиры потоком устремился в Латакию. Его надо было перевозить, а пароходов не хватало. Сразу увеличился спрос и на шхуны, и на баркасы, и на любые парусники. Заниматься рыбной ловлей морякам стало невыгодно. Рыбный промысел отошел на задний план.

Рахмуни подремонтировал как следует свою старую фелюгу, потом продал ее и купил вместо нее новое судно. Он ни от кого не скрывал, что хочет предложить Таруси стать капитаном на этом судне. Эта новость быстро распространилась в порту, но восприняли ее по-разному.

Надим Мазхар расценивал это как искусный маневр Абу Рашида, который, наверное, вошел в сговор с Рахмуни, чтобы под благовидным предлогом избавиться от Таруси, выжив его из порта.

Абу Рашид счел, что этот шаг Рахмуни продиктован его стремлением отблагодарить Таруси и заодно поддержать его, а в будущем заручиться в его лице сильным союзником и надежным помощником.

Что же касается Рахмуни, то он, делая это предложение, исходил из самых искренних побуждений и трезвого расчета. Он был уверен, что судно с таким капитаном, как Таруси, не будет простаивать. Таруси, как никто другой, сумеет с наибольшей отдачей эксплуатировать его. А он сам, оставаясь на берегу, сумеет обеспечить для него беспрерывный поток грузов. Для этого у Рахмуни достаточно и опыта и сообразительности. Но, зная характер Таруси, его равнодушие к предпринимательской деятельности и к обогащению вообще, Рахмуни решил действовать наверняка: помочь Таруси в осуществлении его заветной мечты — стать не просто капитаном, но и хозяином судна, чтобы иметь возможность распоряжаться самому и судном и командой. Именно поэтому Рахмуни предложил Таруси стать его компаньоном. Он был заранее уверен, что от такого предложения Таруси просто не сможет отказаться. Ну а материальную сторону вопроса они тоже сумеют решить.