— Брызжет словами, как слюной, — заключил Халиль по поводу выслушанной ими длинной речи начальника, когда они уже возвращались из порта в кофейню.
— Говоришь, как слюной? Лучше бы меня собака бешеная искусала, чем вытирать его слюну, — отозвался Абу Мухаммед. — Был бы Таруси, он заставил бы его прикусить язык… Вы думаете, он о Таруси или о моряках печется? Он больше всего за свой катер беспокоится. Тьфу! — со злостью сплюнул Абу Мухаммед. — Прихвостень французский! Лизал им и руки и ноги, пока не добился своего поста. Прихвостень он и останется прихвостнем. Чего еще можно ждать от него!
— И что он так взъелся на Таруси? — спросил Халиль Абу Мухаммеда, когда они возвращались из порта. — А ты Таруси про это скажешь?
— Зачем! Чего доброго, Таруси его на тот свет отправит. И угодит из-за него в тюрьму.
— Да-а! — протянул Халиль. — Мне все-таки страшно за него, клянусь аллахом!
— За кого? — спросил Абу Мухаммед, внезапно остановившись.
— За Таруси.
— Нечего за него бояться, — возразил Абу Мухаммед, прибавляя шагу, — правда, сам я с ним ни разу в море не ходил, да только все говорят, что Таруси в море чувствует себя как дома. Никого и ничего не боится — ни черта, ни дьявола, ни бури, ни урагана.
— Послушай, Абу Мухаммед! А тебе не кажется, что Таруси покровительствует в море какая-нибудь русалка, которая влюбилась в него? — спросил Халиль, веривший в добрых и злых фей.
Абу Мухаммед посмотрел на него с подозрением: уж не разыгрывает ли его Халиль. Но Халиль, видно, спрашивал вполне серьезно, поэтому Абу Мухаммед ответил уклончиво:
— Все может быть…
— Это и хорошо, и плохо. Русалка любит до поры до времени. А потом и защекотать может до смерти.
— Неужто? — удивился Абу Мухаммед. — С чего же она такая кровожадная?
— С того, что не любит, когда люди раскрывают ее тайну. Того, кто знает, она и убивает.
— Избавь аллах Таруси от такой любовницы! А где же она живет?
— В море… Точно, где она прячется, никто не знает. Она ведь наполовину рыба, а наполовину женщина. Кое-кто из рыбаков ее даже видел.
— Ты в самом деле веришь, что она существует?
— А как же! И шторм наверняка ее рук дело.
— Не может быть! — усомнился Абу Мухаммед.
— Клянусь тебе! На Арваде все об этом знают. Русалки — они вроде морских невест. Когда одна из них выходит замуж за морского царя — поднимается на море шторм. Они его нарочно устраивают, прежде чем выйти на поверхность моря.
— Да ну? — искренне удивился Абу Мухаммед.
— Хочешь — верь, хочешь — нет. В море много всяких чудес бывает.
— Слышать-то я слышал об этих чудесах, но верить им не очень-то верю.
— Дело твое. А я вот верю. Мне один старый рыбак рассказывал, что он в молодости сам, своими глазами, видел русалку. И даже время с ней проводил!.. Я до сих пор помню его рассказ.
Абу Мухаммед хотя и не верил всем этим басням, но слушать их очень любил. Даже одни и те же по нескольку раз. Войдя в кофейню и плотно закрыв дверь, Абу Мухаммед с мольбой в голосе обратился к Халилю:
— Расскажи нам, голубчик Халиль, ту историю!
— Ладно, расскажу. Только дай сначала согреться чашечкой кофе.
Все придвинули стулья ближе к Халилю, уселись вокруг него кружком. Абу Мухаммед принес кофе. Халиль не спеша, с достоинством сделал несколько маленьких глотков. Поставил чашку на стол. Свернул сигарету. Закурил. Потом опять отхлебнул несколько глотков, будто не замечая приготовившихся слушать его моряков, и только после этого начал наконец свой рассказ.
— Ну, так вот! Известно ли тебе, — сказал он, обращаясь к Абу Мухаммеду, — что в море есть все, что и на суше: и горы, и реки, и долины. И живут там тоже люди. И правят ими вроде эмиров наших. Это ты знаешь?..
— Знаю, — простодушно ответил Абу Мухаммед, чтобы только не задерживать рассказчика.
Халиль сделал многозначительную паузу, словно раздумывая, стоит ли продолжать рассказ.
— Ну а раз ты знаешь, так незачем мне и рассказывать, — набивая себе цену, капризно сказал Халиль.
— Я же не говорю, что знаю всю эту историю. Я только слышал ее как-то от Таруси, — поспешил оправдаться Абу Мухаммед.
— Да тише ты, — зашикали на него со всех сторон моряки. — Слушай и не перебивай.
— Ладно, ладно, — сказал Абу Мухаммед, прислонив руку к губам, как бы заверяя, что будет молчать как рыба.
— Так вот, — продолжал Халиль, выждав, когда установилась полная тишина. — Жил царь морской во дворце. Стены этого дворца сделаны из кораллов, крыша — из яхонта, а в окнах везде не стекло, а янтарь. И жили вместе с царем в этом дворце морские царевны. Одна другой красивее и умнее. А смотрела за ними фея морская. Каждый вечер она рассказывала им всякие истории о море и о суше, которых она знала, наверное, больше даже, чем я. Наслушалась ее сказок младшая царевна и захотела сама подняться на поверхность моря и своими глазами повидать мир, о котором им столько рассказывала фея. Только царь, боясь за свою любимицу, никак не разрешал ей этого. Но когда она стала уже совершеннолетней, сжалилась над ней фея и отпустила ее погулять. Иди, говорит, погуляй. Поднимись на поверхность моря и выйди на берег. Сядь на скалу и любуйся, посмотри при лунном свете на море и корабли, на горы и долины, на небо и на звезды, на весь земной мир и природу.
Нарядилась царевна, украсила себя жемчугом, а к волосам своим цветок морской прикрепила. Поднялась она наверх, вышла на берег, села на молу. Долго сидела она там, зачарованная красотой моря при лунном свете. Так она и просидела бы неизвестно сколько, если бы не заметила вдали плывущий корабль. Настигла она его и захотела узнать, кто плывет на нем. Заглянула в окошко и увидела там много мужчин и среди них юношу лет четырнадцати, стройного, красивого, прекраснее самой луны. Перед ними танцевали рабыни. Так они веселились до поздней ночи. Потом погасили огонь, и все разошлись. Остался в каюте только молодой принц. При свете луны лицо его было еще красивее. Загляделась на него царевна, глаз не может оторвать. Плывет рядом с кораблем. А ее волнение передается морю.
Разыгрался тут шторм. Волны, одна выше другой, стали бить корабль, пока не перевернули его и он не пошел ко дну. Обрадовалась царевна: «Наконец-то он будет со мной». Но тут она вспомнила, что он человек и жить под водой не сможет. Задохнется без воздуха и умрет. Подхватила она юношу и, подняв над водой, вынесла на берег. Положила на песок и никак не может налюбоваться им. А когда взошло солнце, она увидела девушек, которые шли с песней по берегу. Спряталась морская царевна за скалу и стала наблюдать за земными девушками. Одна из них увидела на песке юношу, подошла к нему и стала его трясти. Юноша открыл глаза, улыбнулся и встал на ноги. Обнял девушку и направился с ней во дворец, что стоял недалеко на горе. Воспылала ревностью царевна морская. Вернулась она во дворец морского царя с раненым сердцем, места себе от ревности не находит.
— Слава аллаху! — не удержавшись, воскликнул Абу Мухаммед. — Выходит, морские царевны тоже ревнивы.
— А ты как думал? Они ведь тоже женского рода. А женщины все ревнивы, — сказал Халиль.
— Неужно и твоя жена? — спросил кто-то из моряков.
— Да и моя поначалу была ревнивой, — сознался Халиль. — Ну а теперь к кому ей ревновать?
— Ладно уж, не скромничай, — заметил другой моряк. — Продолжай лучше свой рассказ! А вы не перебивайте! Не лезьте со своими глупыми замечаниями! Пусть рассказывает!
— А ты что, нанял меня? — опять заупрямился Халиль. — Скажи ему, Абу Мухаммед, раз нанял он меня, пусть и кофе закажет.
Абу Мухаммед, поняв его намек, принес Халилю еще чашку кофе и стакан воды. Халиль определенно напился сегодня арака и теперь никак не может утолить жажду. Выпив стакан воды, он вытер тыльной стороной ладони губы и спросил:
— Ну, так на чем я остановился?
— На том, как русалка вернулась во дворец морского царя.
— А-а, вспомнил! Вернулась, значит, она во дворец, не хочет ни есть, ни пить. Сидит и только вздыхает. Спрашивает фея, что с ней. А русалка молчит, ничего не отвечает. Но фея сама обо всем догадалась. Жалко ей стало русалку. Раскрыла ей всю правду: никогда не сможет она соединиться с молодым принцем — не земная она девушка. Потому она и называется русалкой, что наполовину девушка, а наполовину рыба. А если она хочет избавиться от своего рыбьего хвоста, то должна, поднявшись на поверхность воды, выпить до восхода солнца особый напиток. Тогда у нее, как и у людей, вместо хвоста появятся две ноги. Но после этого она уже никогда не сможет вернуться назад, в море. Будет ходить по земле и чувствовать первое время ступнями ног страшную боль, будто в них вонзаются сразу тысячи иголок.
