Гвидо от души пожелал спутникам находиться всегда там, где положено. После чего не менее придирчиво обежал глазами освещенный разноцветными фонариками сад. Заботливые слуги успели вернуть на место все клумбы и декоративные решетки.

Когда этим утром наемное такси привезло его и Дагвардов из космопорта, мистер Паверс был неприятно удивлен: с ворот сняли декоративный "щит" из вьющихся по тонкому каркасу воздушных растений, вроде земных орхидей. На Илуо цветы — не только украшение, но и выражение чувств. Если в доме скорбное событие — убирают с видных мест все растущее и цветущее, что можно убрать. Первое, что пришло в голову Гвидо: что-то случилось с Елеань. Но навстречу выбежали слуги, окружили горячо любимого хозяина и сразу же рассеяли его заблуждение: погибшим сочли самого Гвидо.

Получив лаконичное послание с военного корабля Кади (слишком тщательно укомплектованное кадийкой, чтобы не напрашивался сам собой вывод: Гвидо либо тяжело ранен, раз не послал сообщение сам, либо вообще его нет в живых), Елеань известила о результатах принца, а сама послала распоряжение управляющему. Тот в свою очередь подготовил дом к возможному трауру.

На Илуо не предаются панике и не делают поспешных выводов. Поэтому настоящий траур не объявили до выяснения обстоятельств. Но Гвидо Большеносого собственная оплошность очень расстроила. Он оставил братьев и На-Лу на попечение слуг, забрал из гаража личный флаер и помчался в Тихое Пристанище. При этом успел порадоваться, что на "Медузе", в отличие от корабля Ха-Лан, вода была и он успел привести себя в относительный порядок.

Каким-то чудом Елеань увидела его, когда он поднимался к воротам Тихого Пристанища. Гивдо даже подумал: может, она сидела у окна все время после того, как получила послание. Ворота открылись, едва он одолел последние ступени.

Елеань, разумеется, не нарушила обычаев своего народа и из-за тканой загородки не вышла. Но она сказала достаточно, чтобы Гвидо Паверс почувствовал, как много на самом деле значит для этой женщины. А заодно с новой силой помучился совестью за то, что заставил ее страдать в неведении.

Потом Гвидо помчался во дворец. Надо было передать наследнику вещественное доказательство удачно оконченной операции (в виде обрывка документа с его подписью). Простая формальность — как склонен был думать мистер Паверс. Пришлось удивляться во второй раз. Конечно, рмаркритский наследник был рад, что спасена его честь. Но едва увидев Гвидо, он увел его в свой личный кабинет и сказал:

— Я поступил глупо, рискуя вашей жизнью. Если бы вы не вернулись — моя часть так и осталась бы запятнанной. Хотя никто кроме меня не знал бы этого.

— Вам нужна была помощь и я сделал все, что мог, — возразил Гвидо. Подумал и добавил (смирившись с пафосом фразы): — Разве это не долг подданного?

Аолий Рмаркритский смотрел печально.

— Увы, я не смог понять раньше, что одна единственная ошибка может привести к непоправимым последствиям, — сказал он. — Я благодарен вам за то, что вы не дали себя убить и вернулись. Благодарен не меньше, чем за все остальное, что вы сделали.

Гвидо подумал, что понять рмаркрита может только рмаркрит. С этой неутешительной мыслью он кратко пересказал, что и как произошло на Талпо. Покидая дворец, Гвидо в очередной раз возблагодарил то стечение обстоятельств, которое привело его когда-то на незнакомую улицу и позволило вступиться за совершенно незнакомую женщину, оказавшуюся рмаркриткой. Пусть он не понимает рмаркритов, но он очень рад тому, что стал своим на этой планете.

Через несколько часов Гвидо вернулся домой и присоединился к гостям, успевшим облюбовать один из его бассейнов с регенерационными водорослями. К слову сказать, то количество синяков и ссадин, которое все участники экспедиции (за исключением На-Лы) получили на Талпо, заслуживало внимания. А вода бассейнов излечивала и возвращала силы.

Теперь, стоя на террасе, Гвидо Паверс разглядывал поочередно то небо, то сад и размышлял. О своих гостях. И о том образе жизни, который они ведут. Космос никогда не привлекал Гвидо. Ему в голову не приходило, как можно неделями и месяцами созерцать только внутренность своего корабля. При этом спать на узкой, как доска, койке и дышать сто раз очищенным воздухом с привкусом металла. Все равно, что пить воду из ржавого крана. Можно. Но зачем?

Гвидо нужен был этот сад, эта планета с ее странными жителями, с ее девятнадцатью спутниками, когда они где-то в небе, над головой, с этими бассейнами наполненными удивительными водорослями и многим-многим другим…

Жить в обманчиво защищенном тесном мирке космического корабля он никогда бы не смог. А Рек может. Рек вообще много чего может, особенно если вспомнить их первую встречу, на Маиси. Тогда молоденький полицейский лейтенант Ричард Дагвард, полный максималистических идей, яростно встал на защиту свергаемого правительства. Пострадал сам, но сделал все, что только пришло в его русоволосую голову, чтобы выбраться самому и выручить умудренных жизнью дядь, тайны которых были от него так же далеки, как та планета, с которой он явился. Сейчас Река уже не обвинишь в юношеском максимализме. А уж тем более, не обвинишь в этом Датча. Капитан Дагвард — серьезный человек. И вообще, терпеть не может Братство. Но Гвидо попросил — и они оба пришли на помощь.

Размышления о Дагвардах прервались, когда они сами вышли на террасу и присоединились к хозяину.

Пока Гвидо ездил сперва к жене, а потом в столицу, младший Дагвард успел подружиться со всеми, кого только нашел в доме. Начал с камердинера Гвидо (оставленного ухаживать за гостями), продолжил на кухне, а закончил в окружении садовников и служителей бассейнов. Датча и На-Лу накормили и всячески обустроили. Но ни Датч, ни На-Ла в похождениях Река участия не принимали, предоставив тому развлекаться так, как он хочет. Естественно, к Реку отнеслись с большой симпатией, потому что он только и делал, что расхваливал Гвидо и пересказывал в красках талповское приключение (само собой, без упоминания причины, по которой Гвидо умчался на Талпо). В результате Реку удалось пообедать минимум трижды, а все местные илуоанки прониклись к нему нежными материнскими чувствами.

— Вас здесь очень любят, — высказал Рек Большеносому, поделившись таким образом своими впечатлениями, приобретенными в течение дня.

Гвидо улыбнулся, от чего его своеобразное лицо не стало краше. Особенно в свете всех еще не до конца сошедших царапин.

— Теперь и вас здесь любят, — сказал он.

Старший Дагвард только кивнул, думая о своем. Из всех "политиканов" Гвидо всегда казался ему самым основательным и достойным уважения. Вот, он занимается серьезным делом, содержит дом, принимает гостей, помогает своему правительству… Интересно, он действительно принял илуоанское гражданство? Датчу показалось, что спрашивать об этом будет нескромно.

— Я еще не сказал вам, — повернувшись к обоим Дагвардам, произнес Гвидо. — Император Аолий Рмаркритский ждет вас завтра во дворце.

Фраза прозвучала так просто, как можно было сказать: "Моя тетя хочет с вами познакомиться. Как насчет завтра?".

— Император? — переспросил Рек.

— Коронование было сегодня утром, — с готовностью ответил Гвидо. — Мы немного опоздали на церемонию.

— Здорово, — согласился Рек. — Но неожиданно. А как император объяснит, зачем он нас позвал?

— Мы, разумеется, принимаем приглашение, — несколько официально ответил Датч мистеру Паверсу.

Гвидо, тоже немного официально, поклонился Датчу.

— Это хорошо, — сказал он. После чего повернулся к Реку и объяснил: — император объявил, что вы оказали ему очень большую услугу. А у рмаркритов не принято переспрашивать: "Что это за услуга?". Достаточно слов императора.

— Ну, тогда другое дело, — милостиво согласился Рек.

Гвидо кивнул, вполне удовлетворенный.

Дворец императора Рмаркритского поразил Река не роскошью, и не необычностью архитектуры. Самое удивительное было в людях, которые в нем обитали.