— Конечно.

— И, пожалуйста, еще скажите мистеру Турбо, что на прошлой неделе во время полетов на шарах-монгольфьерах я сверху сфотографировала его в бассейне. Получились потрясающие снимки! Я пользовалась специальной камерой для аэрофотосъемки — «Марк-4» с фокусным расстоянием телеобъектива в тысячу миллиметров. И он и его молодая приятельница выглядят так, словно я находилась в десяти футах от них. Скажите ему, что, учитывая характер снимков, он, вероятно, захочет на них взглянуть, прежде чем я пошлю их в журнал. Он догадается, что я имею в виду.

Наступила мертвая тишина.

— Миссис Барлоу! Алло, алло!

Я положила трубку и стала ждать. Быть может, он не плавал в бассейне последние полгода, возможно, у него и бассейна нет. Шансы, что я попала в цель, точно назвав день, когда он развлекался в бассейне с подружкой, были ничтожны. Однако я не думала, что это способно что-то изменить. Если даже я не угадала, то уже одно любопытство заставит его позвонить.

Я рассчитала правильно. Не прошло и десяти минут, как телефон зазвонил. Я выждала некоторое время и подняла трубку.

— Алло!

— Пожалуйста, миссис Барлоу! — послышался сочный мужской голос.

— Я у телефона.

— Хэлло, миссис Барлоу! С вами говорит Марсель Турбо. Вы хотели побеседовать со мной, насколько мне известно? — Затем посыпались извинения за трудности, с которыми я до него дозванивалась, и предложение заглянуть к нему завтра утром. — Ну, скажем, в одиннадцать часов. Вы знаете, как меня найти?

— Мне кажется, куда ни ткни в карту Калифорнии, попадешь в «Турбо», — сказала я.

Он рассмеялся и подробно объяснил, как до него добраться. Я записала, и на этом разговор закончился. Он даже не заикнулся о якобы сделанных мною снимках и о своем предполагавшемся отъезде. Я тоже не упомянула ни то, ни другое.

Тем временем винодельческие операции в «Аббатстве» прекратились, как это и должно было случиться по закону. Департамент здравоохранения приказал все закрыть до проведения полного осмотра. Таким образом, весь урожай каберне совиньон мог сгнить, равно как и только что закупленное мерло.

Узнав в Сан-Франциско новости об Алисе, Брайант примчался в «Аббатство» и сходу изложил дюжину оптимистических идей касательно спасения «Аббатства» от финансового краха. Он знал, как отбиться от банков и где набрать денег. Джон едва реагировал, когда к нему обращались, но Брайанту удалось вывести брата из глубочайшей меланхолии. Лиз, перенесшая новое несчастье лучше, чем ее муж, была благодарна Брайанту. Я — тоже, потому что и для меня холодная, мрачная атмосфера в доме становилась невыносимой. Когда Брайант, пожелав доброй ночи, поцеловал меня в щеку, я с удовольствием ответила ему тем же. Он начинал мне всерьез нравиться.

Утром, до того как проснулись остальные обитатели дома, я, не позавтракав, отправилась на встречу с Марселем Турбо. К моему удивлению, полицейский у ворот и ухом не повел, не сделал ни малейшей попытки задержать меня.

Винодельческая Калифорния ориентировочно делится на девять районов. Самый большой район, производящий семьдесят процентов вина штата, — это Сан-Хоакин, или Центральная долина. Она имеет примерно семьдесят миль в ширину и простирается на четыреста восемьдесят миль в длину — от северных пригородов Лос-Анджелеса до долины Нейпы. Фирма «Вина Турбо» расположена на окраине городишка под названием Кросс-Лендинг, примерно в часе езды от Сан-Францисского залива, неподалеку от реки Сан-Хоаким.

Оказавшись во владениях Турбо, я убедилась, что в натуре они выглядят куда внушительнее, чем на фотографиях, показанных мне Клаудсмитом. Офицер службы безопасности, стоявший на посту у центральных ворот, объяснил мне, как попасть в главное административное здание, и через несколько секунд я затормозила на гостевой стоянке перед огромным двухэтажным строением, облицованным зеленым стеклом.

Охранник в форме провел меня к лифту через просторный вестибюль, с фонтаном, окруженным всамделишными зелеными кустами. Лифт с мягким освещением и приятной музыкой поднял меня на второй этаж, и я оказалась в роскошной приемной, где меня встретила потрясающей красоты молодая блондинка. Служба безопасности у центральных ворот, безусловно, уже сообщила о моем прибытии. Едва взглянув на мои фотокамеры, красотка поняла, кто перед ней.

— Миссис Барлоу?

— Она самая.

Красотка одарила меня улыбкой, способной растопить холодный гранит, нажала на телефонные кнопки и объявила о моем прибытии с озадачившим меня почтением. Почти сразу же появилась еще более обаятельная, хотя уж казалось, дальше некуда, молодая взволнованная секретарша. Меня снова приветствовали как особу королевских кровей. Передо мной настежь распахнулись двери в коридор, устланный коврами. Картины известных абстракционистов пестрели на стенах слева и справа. Спустя несколько секунд меня ввели в ультрамодерновый кабинет, и господин Турбо, собственной персоной, приветствовал меня.

Каким бы я ни рисовала в своем воображении Турбо, действительность обманула мои ожидания, как и в случае с Чарвудом. Турбо вышел из-за сверкающего полированной поверхностью письменного стола и сказал:

— Хэлло, Маргарет!

Я буквально остолбенела, но уже в следующую минуту разразилась веселым смехом. Еще бы! Марсель Турбо оказался не кем иным, как тем самым обаятельным мужиком, который флиртовал со мной на коктейле по случаю завершения соревнований по воздухоплаванию.

Улыбка его была шириною с милю.

— Компрометирующие фото с воздушного шара? Маргарет, стыдитесь! Стоило секретарше назвать ваше имя, и я сразу же догадался, что это вы. Вы ее насмерть перепугали, между прочим. Девчонка приняла на веру каждое ваше слово. Может быть, вы позволите мне успокоить ее, сказав, что вы, оказывается, забыли зарядить камеру пленкой?

Я отрицательно покачала головой, решив, что теперь надо следить за каждым своим словом. Он сказал, что необходимо отметить шампанским возобновление нашего знакомства. Я не возражала, и услужливая, прямо-таки лучащаяся благожелательностью секретарша — куда девался ее враждебный тон в первом телефонном разговоре! — принесла охлажденную бутылку очень дорогого французского марочного шампанского.

— Жаль, что я не произвожу такое, — сказал Турбо. — Итак, рассказывайте, в чем дело. Если мне память не изменяет, вы ведь меня однажды действительно сфотографировали.

Я объяснила цель своего приезда, на что ушло немало времени, поскольку я решила довериться ему и ничего не утаивать. Я посвятила его в мои соображения о всех трех убийствах, рассказала об убийцах, которых когда-то «вычислила», о моем сотрудничестве с Клаудсмитом, о непрекращающихся попытках Чарвуда и Джаконелло купить «Аббатство» и, наконец, о том, что Богнор взял с меня подписку о невыезде. Он выслушал меня молча, внимательно, а когда я закончила свой рассказ, задумался на момент и покачал головой.

— Все это мне не нравится, Маргарет. Я знаю Богнора — мерзавец первосортный. Вам бы надо нанять адвоката.

— У меня он есть. Брайант Сэлдридж добровольно взялся меня защищать.

— Брайант! Ну, с ним вы не пропадете. И что же он говорит?

— Он считает неразумным прямо сейчас вступить в формальный конфликт с Богнором, бросив в бой адвоката. Он думает, что Богнор расценит это как вызов, тем более когда речь идет обо мне.

Марсель кивнул в знак согласия.

— Вероятно, он прав. Но едва Богнор почувствует, что вы его опередили и вот-вот назовете убийцу, — а он определенно это почувствует рано или поздно, — он, чтобы вы не заткнули его за пояс, посадит вас в тюрьму под любым предлогом. Гарантирую. Так что смотрите! Самое правильное для вас — забыть всю эту историю. У меня вертолет во дворе за домом, и я готов менее чем за час доставить вас в ближайший аэропорт за пределами Калифорнии. Лиз пришлет вам ваши вещи с посыльным. У Брайанта есть влиятельные политические знакомые и у меня тоже. И если Богнор достаточно глуп, чтобы попытаться истребовать вашей выдачи калифорнийским властям, мы это дело сорвем.