Я молча приготовила ей и себе по коктейлю. В голове у меня роились вопросы. Бывают ли престарелые дряхлые дамы буйно помешанными? Я о таком никогда не слышала. Они могут страдать старческим маразмом, афазией, склерозом, но жаждущий крови душевнобольной маньяк, с глазами, горящими от непреодолимой потребности убивать, с внезапно проснувшимися преступными наклонностями юных лет — и дряблые атрофированные мышцы, скрывающие суставы? Это не укладывалось у меня в голове. И снова — в который раз — я спрашивала себя: что там делала Роза в это время суток? Может, Грейс заманила ее в ловушку? Но зачем ее убивать, именно ее — из всех прочих людей?

— Это все, что Элджер слышал из их разговора? Ты ничего не упустила?

Хедер покачала головой.

— И он уверен, что Грейс не могла принять ее за кого-то другого?

— Нет. Как я уже говорила, Роза громко назвала себя и окликнула Грейс по имени.

В тот самый момент, когда она это сказала, я вдруг поняла, как можно пролить свет на странный ночной визит Розы. Глядя на Хедер, такую подавленную и несчастную, я подумала об Эстелле Перкинс и о ее вызывающем поведении. Может, ее экстраординарная, дерзкая манера была просто прикрытием чего-то, что она хотела бы сохранить в тайне. Ребенком и даже студенткой колледжа она не была такой испорченной, несмотря на неразборчивость в связях и пристрастие к наркотикам. Может, вчера она умышленно играла эту роль, чтобы поскорее избавиться от меня?

Я посмотрела на старинные часы, стоящие на каминной полке. Мой муж купил их на аукционе в первый год после нашей свадьбы. Сколько он проявил тогда энтузиазма! Стрелки показывали четверть третьего. Я постаралась представить себе, что бы сделал Джордж в подобных обстоятельствах. Он, как и Эсси, был человеком дела. К чертям разговоры! Надо вставать и начинать действовать. Что бы сделал он сейчас? — спросила я себя. Ждал бы дни, недели, может быть, месяцы, пока полиция не запутает и не засадит Элджера и тем самым погубит его семью? Или попытался бы, руководимый неким внутренним чутьем, помочь им всем?

Хедер ждала, что я скажу, что сделаю. Надо было на что-то решаться. Я резко поднялась на ноги и сказала:

— Собери детей (они скоро должны вернуться) и поезжай с ними на пляж. Нэнси покажет, где взять все необходимое — маты, футбольный мяч и все остальное. Если они будут требовать разрешения искупаться, помни о подводных течениях. Впрочем, купаться им еще рано, вода просто ледяная. Я вернусь к обеду, и мы съедим омаров, если Кристофер к тому времени не съест их все.

По пути к двери я остановилась, пораженная внезапно пришедшей мне в голову мыслью.

— Хедер, постарайся припомнить, что говорил Элджер о машине Розы.

— О машине Розы? — машинально повторила она.

— Когда я приехала в усадьбу, «кадиллака» там не было, — сказала я. Развивать свою мысль я не стала. Могло статься, что ее отогнала полиция, но это было мало вероятно. У меня сложилось впечатление, что они слишком были заняты самой Розой, чтобы беспокоиться о чем-либо другом. Тогда кто ее отогнал и куда? Случайный свидетель убийства? Или сообщник? Тогда он мог видеть также машину Элджера и его самого…

— Элджер не упоминал о ней, — донесся до меня голос Хедер.

— Это не важно. — Выйдя из дома, я завела свой автомобиль и направилась к Уэст-Тисбари.

По дороге я думала об Эсси, о ее несогласии с моей теорией, что не было никакой ошибки и что именно Роза предназначалась в жертву. Я не имела времени повидаться с ней и насладиться своим триумфом. Кроме того, требовалось подождать и поискать других доказательств. А главное, нужно было выполнить более важное дело — еще до встречи с подругой.

Возможно, хотя я в этом не вполне уверена, дело приняло бы совсем другой оборот, если бы мне заехать к Эсси. Но я не заехала, а сглупа ввязалась в очень рискованную авантюру, которая могла стоить мне жизни.

Поднимаясь снова по ухоженной, обсаженной кленами дорожке в «Руккери», я сначала подумала, что, вероятно, никого нет дома, так как у подъезда не видно было машин. Однако, заглянув в окно гаража, я увидела там оба автомобиля: «альфа-ромео», с откидным верхом, который мать подарила Эстелле в день окончания колледжа, и «кадиллак».

Это спутало все карты: видеть машину Розы дома я не ожидала. Может быть, ее пригнала полиция? А может, Эстелла? Значит, она знала, что ее мать отправилась к Грейс? Но когда она обнаружила машину? В ночь убийства? Рано утром, до обнаружения трупа?

Концы не сходились с концами. Если предположить, что Эстелле по той или иной причине позарез понадобилась машина в ту злополучную ночь, она ведь не могла просто взять ее в «Марч Хаусе», оставив свою мать без транспорта! Нужно было предупредить ее и сказать, что приедет за ней. А не найдя ее ни там, ни дома, дочь должна была позвонить в полицию, А что, если — эта мысль не давала мне покоя — она поехала в «Марч Хаус», обнаружила мертвое тело матери и предпочла умолчать об этом? Со смертью матери она наследовала большое состояние и получала свободу, позволяющую ей вести жизнь, не стесняемую никакими условностями и ограничениями.

Охваченная догадками и предположениями, логичными и не очень, я подошла к парадному входу и позвонила. Теперь я могу признаться, что меня била нервная дрожь. Снова и снова я рисовала себе мысленную картину насильственной смерти: ночные, тени на лужайке в «Марч Хаусе», Роза, сраженная ударом, падает в водоем; Грейс несется к пруду, будто на крыльях. Впервые после того момента, когда я увидела обезображенное лицо Розы, мною овладел ужас. Вероятно, его причиной была мысль, что Эстелла может быть так или иначе причастна к этому преступлению. Внутренний голос убеждал меня: «Поезжай-ка ты домой, забудь про все, предоставь Хедер и Элджеру самим решать свои проблемы». В конце концов, они не дети, а я им не мать. У меня есть свои дети и внуки. У меня есть Эсси, с которой мы открыли для себя чудесный мир, связанный с полетами на воздушном шаре, с которой мы планируем на будущее массу удивительных увлекательных приключений. 

Я совсем было решила повернуться и уйти, когда дверь стремительно распахнулась. Отступать было поздно. Снова я оказалась лицом к лицу с Эстеллой. Она была в бледно-желтом саронге [4], по всей видимости, только что завязанном вокруг бедер; ее плечи и волосы были влажными, а саронг — сухой, лишь местами прилипший к ее стройному телу, обрисовывая его формы. Со стороны бассейна, расположенного позади гостиной и холла, слышались громкие голоса и смех. 

— Привет, Анна!

Когда она увидела, что вместо ожидаемой знаменитости пришла всего лишь я, выражение ее лица сменилось с изумившей меня быстротой.

— О! — выдохнула она.

Ее нижняя губка недовольно оттопырилась, и это решило дело. Мой нервный страх улетучился, меня охватила холодная ярость.

— Мне надо с тобой поговорить, — сказала я, презрев светские условности, и сделала шаг вперед.

— Боюсь, что не выйдет, — я сейчас занята. — Она выпалила это довольно грубо и попыталась захлопнуть дверь у меня перед носом.

И тут я сделала такое, чего не делала ни разу за всю свою жизнь. Мне кажется, я рисовала себе такой поступок накануне, возвратясь из «Руккери», но никогда не думала, что способна на это всерьез. Я ее ударила. Сильно ударила, прямо в лицо.

Я не принадлежу к тренированным женщинам, не занимаюсь в группах здоровья, куда наверняка бегает Эстелла. Я и теперь в общем довольно субтильная, при росте чуть выше среднего. Но я веду деятельную жизнь, занимаюсь прекрасным видом спорта — теннисом. Это был удар тыльной стороной ладони. Мне обожгло фаланги пальцев и сильно отдало в плечо. Эстеллу отбросило через весь зал, она упала на стол и опрокинула дорогую вазу. На нижней губе девушки показались капельки крови.

Она испустила слабый крик и подняла руку к губам. Я не дала ей времени что-либо предпринять. Расположение комнат в доме было мне знакомо. Я схватила ее за руку, а когда она начала вырываться с удивившей меня силой, захватила в кулак волосы на затылке.