Участники праздника все прибывали — участники и те, кто надеялся по ошибке быть принятым за участника. Среди них обращал на себя внимание высокий худой мужчина лет тридцати пяти, одетый в смокинг из ткани темно–бордового цвета с золотой нитью. Его широкий пояс и галстук были под цвет смокингу. Довольно длинные золотистые волосы тщательно уложены. В профиль он напоминал греческого бога, каким его изображали на старинных монетах. Мужчину сопровождала обращающая на себя внимание темноволосая девушка, сладострастная, знойная красавица. Кончики ее пальцев покоились на рукаве смокинга, но она явно не ждала от своего спутника поддержки или покровительства. Ее жест, казалось, подчеркивал: «Этот мужчина принадлежит мне».

Наверняка они какие–то знаменитости!

Раскрасневшаяся, взволнованная девушка нырнула под канат:

— Пожалуйста, можно попросить у вас автограф?

Золотоволосый мужчина одарил ее томной улыбкой.

— Вам не нужен мой автограф, — ответил он. — Вы не знаете меня.

Девушка резко рассмеялась:

— Конечно знаю. Прошу вас!

Мужчина оглянулся. Они задерживали блестящее шествие. Он взял у девушки записную книжку и ручку и написал на чистой странице одно слово: «Куист». Девушка посмотрела на эту запись, и ее лицо застыло. Она действительно не имела ни малейшего представления, кто такой этот Куист.

А между тем мужчина со своей дамой прошел в вестибюль. Молодой человек в обычном смокинге, стоявший у северной стены, неподалеку от двери, ведущей в частные кабинеты «Гарден», подал им сигнал. Пара направилась к нему. Лицо молодого человека было усеяно каплями пота.

— Привет, Лидия, — обратился он к девушке. — Джулиан, у нас неприятности.

— Вот как? — откликнулся Куист.

— Он, вероятно, не будет выступать.

— Кто, вероятно, не будет выступать?

— Джонни. Сандз.

Голубые глаза Джулиана Куиста сузились.

— Ты шутишь?

— Нет.

— Так этот подонок напился! — воскликнул Куист.

— Нет, нет. Совсем не то, Джулиан. Зайди лучше в офис. Здесь нельзя разговаривать.

Молодой человек открыл дверь с надписью: «Частное», и Джулиан со своей дамой последовал за ним. В комнате находилось с полдюжины людей, включая Мюррея Клинга, предполагаемого члена Фонда, и явно растерянную женщину, в которой Куист узнал миссис Делберт Шир, вице–президента Фонда, на плечи которой была возложена вся подготовительная работа.

— Нам предстоит решить следующую проблему, — говорил Мюррей Клинг. — Попытаемся ли мы задержать зрителей или прямо объявим им, что Джонни, вероятно, не появится, и тогда станем свидетелями массового бегства публики.

— Господи! — вздохнула миссис Делберт Шир.

— Будьте любезны… — начал Куист.

Все заговорили одновременно.

— Бобби! — резко позвал Куист.

Молодой человек, который встретил его в вестибюле, вытер лицо белым льняным носовым платком.

— Самолет Джонни вылетел из Чикаго, — объяснил он. — Двадцать минут назад они получили сообщение, что в самолет, возможно, подложена бомба, и повернули обратно. Бог знает, на какой другой рейс он сумеет попасть. — В глубине комнаты зазвонил телефон.

Все снова заговорили. Управляющий «Гарден», ответивший на звонок, подал знак Куисту.

— Это вас, — сказал он. — По–моему, Сандз.

Куист пробрался к телефону.

— Джулиан?

— Да, Джонни. — Этот голос нельзя было не узнать.

— Разве это не чертовщина?

— Где ты?

— В аэропорту. В Чикаго. Вылетаю через десять — двенадцать минут.

— Значит, прибудешь сюда около полуночи, — подсчитал Куист. — Нашли бомбу?

— Ложная тревога. Какой–то ненормальный играет в свои игры.

— Ты представляешь, сколько сейчас здесь собралось народу?

— Великолепно! — рассмеялся Джонни Сандз. Он говорил весело, как нашкодивший мальчишка. — Расскажи им, что случилось. Все пойдет в новости по радио и телевидению. Люди поймут, что это не розыгрыш. Скажи им, что я буду петь для них до завтрака, если они дождутся меня.

— Им придется очень долго ждать, Джонни.

— Они подождут, — уверенно заявил Джонни Сандз. — Мне пора. До встречи, дружище. Рейс семь–четырнадцать. Встречай меня.

Ассоциация Джулиана Куиста являлась одной из ведущих фирм в стране по связям с общественностью. Она обеспечивала интересы воротил большого бизнеса, политиков, актеров, музыкантов, балетных трупп, художественных галерей, музеев. Джулиан Куист был гениальным менеджером. Сладострастную красавицу, сопровождающую его в этот вечер в «Гарден», звали Лидия Мортон. Она была похожа на очаровательную манекенщицу высокой моды; на самом деле Лидия являлась талантливым разработчиком и аналитиком. Впрочем, она исполняла у Куиста и другие обязанности. Бобби Хиллиард, молодой человек в обычном смокинге, похожий на робкого молодого Джимми Стюарта, был помощником Куиста.

Куист в последние несколько лет разбирался с особыми ситуациями, возникавшими у Джонни Сандза, и руководил рекламой для этой особой благотворительной акции в «Гарден». И теперь все находившиеся в кабинете смотрели на него, ожидая ответа.

— Через пять — десять минут Джонни вылетает из Чикаго, — объявил он взволнованной группе. — Время в полете — около двух часов. Номер рейса семьсот четырнадцать. Бобби, организуй полицейское сопровождение из аэропорта.

— Хорошо.

— В лучшем случае он прибудет сюда в половине двенадцатого, — подытожил Мюррей Клинг. — Как вы предполагаете разобраться со сложившейся здесь ситуацией?

— Начинать вечер, как будто ничего не случилось, — ответил Куист. — Никто и не ожидает, что Джонни появится в начале программы. Я попытаюсь отыскать известного всем журналиста — Уолтера Кронкайта или кого–нибудь такого же ранга. Мы выпустим его с новостями, и пусть он передаст собравшимся послание Джонни.

— Какое послание?

— Он готов петь для них до завтрака, если они дождутся его.

— Господи, моя девушка ждет меня на уик–энд… — пробормотал Мюррей Клинг.

Уголок рта Куиста слегка приподнялся. Он в упор посмотрел на Лидию Мортон.

— Меня тоже, — заметил он. — Но мы делаем это не ради Джонни, Клинг. Ради сотен тысяч больных людей.

— А что, если у меня иссякнут шутки?

— Займись стриптизом, — посоветовал Куист. — Лучше чередуй одно с другим.

Джонни Сандз был наиярчайшей звездой в мире развлечений. Два года назад, когда он покинул сцену, ему стукнуло пятьдесят шесть. Тогда он был на вершине славы, мультимиллионер, легенда своего времени. Он принадлежал к тому же кругу музыкантов, что и Фрэнк Синатра и Бинг Кросби. Карьера его шла по накатанной дорожке. Он начинал где–то на Среднем Западе с маленькой группой, играя на трубе и напевая песенки. Затем группа переехала в Нью—Йорк и играла в одном из модных местечек на Пятьдесят второй улице. В конце концов их пригласили в театр «Парамаунт». Там когда–то начинал Руди Валли — с мегафоном, Синатра — с вопящими на балконе девушками. Джонни был просто одним из группы, но стал гвоздем программы. Когда он выступал вперед, чтобы сыграть в своей неподражаемой манере на трубе, зал сходил с ума, а когда пел, девушки рыдали и стонали от восторга. Сандз стал модным. Его пластинки побивали рекорды. «Варьете», эта библия шоу–бизнеса, назвала его белым Луи Армстронгом. Они ошиблись. Джонни Сандз существовал сам по себе. Он не был похож ни на кого. Ему удавалось, подобно Синатре, делать простыми и понятными слова любой песни. Он играл на трубе как Армстронг. И, как никто другой, он мог стать причиной беспорядков среди женской половины слушателей.

В свое время Джонни был четырежды женат, и каждый раз — на красивой женщине. Он играл в азартные игры, вел разгульный образ жизни, всегда окруженный толпой лизоблюдов. И в то же время Джонни обладал добрым сердцем. Он вообще был отзывчивым человеком. Он дал больше благотворительных концертов — совершенно бесплатно, — чем кто–то другой в мире шоу–бизнеса. Он помогал многим потерпевшим в жизни крушение, поддерживал ветеранов сцены. Он был дерзким и преданным, необузданным в общественных местах и дисциплинированным в работе. Он никогда не боялся конкуренции и не испытывал зависти к другим. Он помогал десяткам молодых певцов достичь успеха. Говорили, что ему принадлежит половина Лос—Анджелеса, и он без колебаний предоставил бы целый отель для завтрака, если кому–то это очень захотелось бы.