Лидия была не только прекрасной и очень желанной девушкой, которая делила с ним постель. Их взаимная любовь была настолько глубокой, настолько преисполненной радости, одаривала их таким необыкновенным чувством товарищества, что каждый из них был привязан к своему партнеру гораздо крепче, чем могли бы обеспечить любые законные или религиозные узы. Куист уже играл видную роль в своей сфере, когда Лидия пришла работать в Ассоциацию Джулиана Куиста. Женщины всегда привлекали его, и он получал удовольствие от любовных забав, как от любой игры. В первый раз, когда они оказались вместе, Куист решил, что это еще одна очаровательная интерлюдия. Но они оба увлеклись друг другом, с этого момента для них обоих перестали существовать другие партнеры. Никаких вопросов относительно прошлого. Они уверяли друг друга, что не связаны никакими обязательствами. Если Лидия повстречает другого мужчину, который пробудил бы в ней желание, она вольна уйти. Равным образом, был свободен и он, как уверяла себя Лидия. Но ни один из них никуда не уходил. «Почему бы вам не пожениться?» — спросил как–то Куиста Гарви. Это было совершенно естественно. Отношения были настолько идеальными, что ни один из них не хотел подвергать их риску, внося какие бы то ни было изменения. Возможно, когда–нибудь, если бы они решили завести детей…

Конни Пармали, секретарь Куиста, также была близка ему на свой лад. Куист был ее жизнью, как часто бывает у девушки, работающей с боссом в непосредственном контакте. Она разделяла его деловые секреты, она знала о нем всю подноготную. Она чувствовала его настроение, его потребности, его склонности. И она знала, что, если когда–нибудь переступит барьер и покажет ему, насколько сильно хочет его, их сотрудничеству придет конец, как бы сильно он в ней ни нуждался. Так что она жила своей частной жизнью, имела свои побочные романы и была предана человеку, которого действительно любила. Конни ощущала какую–то физиологическую связь с ним, и это помогало ей предчувствовать его потребности. Не раз она сбегала с вечеринки или даже покидала постель, потому что внезапно чувствовала, что Куист нуждается в ней.

Куист прекрасно сознавал, что значат для него эти три человека. Он готов был лишиться руки ради Джонни Сандза. Как он сказал, Джонни был его другом, но не таким близким другом, как эти трое. Подвергал ли он их опасности, отказываясь предоставить Джонни своей судьбе?

— Я думаю, — неожиданно сказал он, — что мы все должны принять это решение.

— Какое решение? — спросил Гарви.

— Относительно Джонни. Он попал в большую беду. Мой порыв — помочь ему, подставить свое плечо, предложить ему укрытие и защиту, насколько это в моих силах. Но таким образом все вы окажетесь втянуты в это дело, так что вы должны сказать свое слово.

— Мы будем решать этот вопрос демократическим путем, — вмешался Гарви, в его голосе ощущалась едкая ирония. — Проведем голосование, и итог будет: трое против одного. И мы сделаем это, потому что один твой голос окажется решающим.

Конни опустила на переносицу свои большие круглые очки.

— Одна из причин, по которой мы пойдем за вами, босс, состоит в том, что вы такой, какой вы есть. Будучи таким человеком, каким вы являетесь, вы должны помочь Джонни Сандзу. Так что нам придется сопутствовать вам, верно?

Куист посмотрел на Лидию. Ее ответ он прочитал в ее темных фиалковых глазах. Ему не нужны были слова.

— Спасибо, — сказал Куист.

— Не благодари меня, — ответил Гарви. — Я голосую против, но придется идти вместе с остальными. Демократия.

— Благослови вас господь, дети мои, — произнес Куист.

Затем, в сопровождении Кривича и Куилльяна, прибыл Джонни Сандз. У Джонни был неопрятный вид. Он не побрился, и щетина на его щеках и подбородке неожиданно оказалась седой. Его костюм из легкой полосатой ткани выглядел так, будто он спал в нем. Глаза его покраснели, под ними залегли круги. Он выглядел так, будто не знал, на что решиться: засмеяться или заплакать.

Он рухнул в кресло рядом со столом Куиста. Конни приблизилась к нему, протягивая стакан ирландского виски.

— Спасибо, куколка, — поблагодарил ее Джонни.

— Насколько серьезны ваши намерения поместить Джонни в своей квартире, Куист? — спросил лейтенант Кривич.

— Серьезны.

— У вас ему было бы лучше, чем в отеле, — согласился Кривич.

— И лучше тюремной камеры под защитой охраны, — горько добавил Джонни.

— В вашем доме не так уж много народу, — объяснил Кривич. — Мы сможем круглые сутки держать человека около вашей двери или внутри квартиры.

— До конца моей жизни? — жалобно спросил Джонни.

— Если хотите, Куист, я оставлю в «Бомоне» сообщение, что Сандза можно найти по вашему номеру, — продолжал Кривич. — Шантажист явно позвонит еще раз. Вы согласны поставить свой телефон на прослушивание? Таким образом нам удастся проследить, откуда звонят.

— Делайте все, что считаете нужным, — ответил Куист.

Кривич подал знак Куилльяну, и тот вышел.

— Куилльян останется с Сандзом, пока я не установлю постоянное дежурство, — объяснил Кривич. — Кто, помимо вас, приходит в вашу квартиру, Куист?

— Те, кого вы видите здесь.

— У них есть ключи?

— Да.

Кривич повернулся к Джонни, выражение его лица было мрачным.

— Вы просили о защите, Сандз, но я смогу предоставить ее вам только в том случае, если вы точно будете соблюдать мои инструкции.

— Например? — спросил Джонни. Ирландское виски заметно улучшило цвет его лица.

— Мы отвезем вас отсюда в «Бомон», а затем на квартиру Куиста. Прежде всего, вы ни в коем случае не должны покидать этого места. Ни под каким предлогом! Как только вам позвонит шантажист, мы узнаем об этом. Вы будете разговаривать с ним как можно дольше, чтобы нам удалось выяснить номер, откуда сделан звонок.

— Как мне достать для него деньги? — спросил Джонни. — Сто тысяч баксов не найдешь в плетеной корзине для мусора на углу улицы.

— Мы организуем это, — успокоил его Куист.

— От вас могут потребовать, чтобы вы доставили деньги в одиночку, — продолжал Кривич. — Никаких копов, никаких сопровождающих. Вы не двинетесь с места, пока мы не выработаем план. Понятно?

— Да.

Кривич выказал полное понимание характера своего подопечного, что удивило и ободрило Куиста.

— Вы независимый человек, Сандз, — продолжал лейтенант. — Вы привыкли плевать на всех и получать, что хотите. Конечно, вам захочется увидеть какую–нибудь цыпочку или отправиться в какое–нибудь теплое местечко. Вы не должны делать этого, не получив на то моего согласия. Вы добровольный узник, понятно?

Джонни посмотрел на Кривича взглядом напуганного ребенка:

— Если Джулиан позволит мне пригласить девушку, вы не станете возражать, лейтенант?

— Никого, пока я не проверю их с головы до пят. Ни одного человека, кроме тех, кто находится в этой комнате.

Джонни взглянул на Лидию, потом на Конни.

— Что ж, если они относятся ко мне с симпатией, зачем приглашать кого–то еще?

— Выброси это из головы, Джонни, — резко оборвал его Куист.

— Это просто шутка, дружище. На самом деле первая строчка песенки: «Зачем приглашать кого–то еще?»

— Если мы обо всем договорились, Куист, то побудем немного здесь, — вмешался Кривич, — пока ваш телефон ставят на прослушивание.

— Может, нам стоит пожениться, дружище, — предложил Джонни. — Похоже, мне предстоит стать твоим сиамским близнецом. — Его глаза предательски заблестели от навернувшихся слез.

Куист сделал незаметный жест, давая понять, чтобы все вышли из комнаты. Все вышли из кабинета, оставив Куиста наедине с Джонни. Как только они остались одни, Джонни закрыл лицо руками и разразился отчаянными рыданиями, сотрясавшими все его тело.

Куист сидел спокойно, не двигаясь. В конце концов Джонни выудил из кармана носовой платок и шумно высморкался.

— Чертов размазня, — пробормотал он.

— Пропусти еще глоток спиртного, — посоветовал Куист.

Джонни встал, подошел к шкафчику и налил стакан. Когда он наконец обернулся к Куисту, он уже полностью овладел собой.