– Имя!

– Они называют его Доктор.

– Мне нужно имя, Трикси!

– Кье, – прошептала она, закрыв глаза и тихонько дрожа, – его зовут Джун Кье.

Страйкер не сдержал данное Трикси слово: он все-таки не отпустил ее. Однако и в тюрьму не отправил – вызвал «скорую», и ее отвезли в городскую больницу. Он с самого начала собирался поступить именно так. Трикси была тяжело больна: раны на левой руке до того загноились, что дело пахло ампутацией, и детектив побоялся, что без должного медицинского ухода Трикси вскоре станет очередным трупом, который в один прекрасный день найдут на улицах Трущоб.

Когда ее увезли, Страйкер подошел к машине, где его ждала Фелиция.

– Я всегда знала, что ты просто прелесть! – понимающе усмехнулась она.

– Джун Кье, – строго посмотрев на нее, произнес он и протянул ей блокнот с именем доктора. – Пробей.

Фелиция взяла блокнот, забила имя в базу и вопросительно взглянула на напарника:

– Возраст?

– Пусть будет около семидесяти.

– Он выглядит моложе…

– Как и большинство азиатов.

– А ты выглядишь старше своих лет, мистер всезнайка, – съязвила Фелиция и уставилась в компьютер.

Вскоре экран замигал, пришел ответ, и она повернула монитор к Страйкеру:

– Есть совпадение. Если, конечно, он родился в тридцать седьмом году.

– ИЦКП?

– Нет. Реестр нарушителей закона. И к сожалению, больше на него ничего нет. Ни в CPIC, ни в PRIME, ни в LEIP – ничего.

Страйкер задумался. ИЦКП, Информационный центр канадской полиции, располагает информацией по всем гражданам страны, которые хотя бы раз в жизни нарушали закон. В системе PRIME была информация обо всех, с кем полиция когда-либо контактировала, даже если они просто выступали в роли понятых или свидетелей. LEIP и PIRS – базы данных ниже уровнем, но и там могло всплыть что-нибудь полезное. И вдруг оказывается, что на Джуна Кье нет вообще ничего, кроме одного совпадения в реестре. Очень жаль, подумал Страйкер, и спросил вслух:

– Место рождения?

– Вьетнам.

– По описанию подходит?

– А у него есть горизонтальный шрам под подбородком?

Страйкер вернулся к фургону, запрыгнул внутрь и приподнял старику голову: так и есть, вот он!

– Да, это он! Тут сказано: «Задержать на основании решения миграционной службы».

– Ладно, прослежу, чтобы не сбежал… – мрачно пошутил Страйкер.

– Да погоди расстраиваться, Джейкоб, тут еще приложение к делу есть, – улыбнулась Фелиция. – Ого! Ничего себе! Первый раз такое вижу! «Преступление против человечества»!

– Военный преступник? – замер Страйкер.

– Похоже на то.

– Судя по всему, война во Вьетнаме… Север или юг?

– Тут не сказано.

Страйкер открыл было рот, чтобы задать следующий вопрос, но тут у Фелиции зазвонил мобильный. Она ответила, подняла палец, прося его помолчать, и отошла, чтобы поговорить.

Страйкер снова приблизился к фургону, надел чистые перчатки, залез внутрь и расстегнул рубашки на всех телах, обнажая шеи и плечи погибших. Даже сквозь латекс ощущался холод их кожи. Внимательно осмотрел тела в надежде найти золотистую татуировку, похожую на ту, что красовалась на шее у стрелка с разбитой головой.

Ни у одного из убитых татуировок не оказалось. Это его немного расстроило. Как же эти убийства связаны с их делом? Тело старика, находящегося в розыске за военные преступления, обнаруживается в угнанном фургоне с двумя неизвестными головорезами.

Да, пока что непонятно…

Однако какие-то зацепки все же есть: эти двое были убиты в тот же день, что погибли школьники, и стреляли, похоже, «гидра-шоком».

Страйкер прокрутил все в голове еще раз: установить личность скрывшегося с места водителя фургона им вряд ли удастся, поэтому единственная ниточка – официальный владелец машины. Но она числится не за частным лицом, а за предприятием – рестораном «Улыбка фортуны».

Да, эту версию надо проработать, подумал Страйкер и раздраженно вздохнул. Слишком много белых пятен в этом деле! Каждая ниточка напоминала длинную изломанную ветку. Он посмотрел на молодого констебля, охранявшего фургон, и вспомнил о тех чудесных днях, когда только начинал служить и все казалось таким простым и понятным… Хорошие были времена!

Детектив убрал блокнот, вернулся к машине, с удрученным видом сел за руль и прикрыл глаза. Состояние с недосыпа так себе, да и настроение не лучше… Фелиция все еще разговаривала по телефону. Он слушал ее тихий голос, медленно вдыхая аромат ванильного парфюма, и потихоньку начал засыпать, но тут она захлопнула телефон, лишив его последней надежды на пять минут покоя.

– Ну что? – Он открыл глаза.

– Это моя знакомая из телефонной компании.

– Какой провайдер?

– «Телус», разумеется. Чем больше, тем лучше. Она всех на уши поставила, чтобы раздобыть то, что нам нужно.

У Страйкера внутри все сжалось: это был их последний шанс получить доступ к данным Эдварда Ранделла. Единственное связующее звено между модифицированной «хондой-цивик» и стрелявшими.

– Она нашла телефон Эдварда Ранделла? – Он посмотрел Фелиции в глаза.

– Бери выше! Нашла адрес его работы!

– Где?

– Да здесь, в Ванкувере! «Трансглобал энтерпрайзес».

Офис компании «Трансглобал энтерпрайзес» находился в южной части Уотер-стрит на последнем этаже трехэтажного кирпичного здания. Конец Уотер-стрит выходил за пределы Трущоб, поэтому здесь было почище, вокруг дома не валялись грязные шприцы и использованные презервативы. Это место даже обладало своеобразным старомодным шармом.

Страйкер и Фелиция припарковались на Мейн-стрит, рядом со зданием суда. Было уже четыре часа, солнце начало садиться и постепенно скрывалось за темными тучами, шедшими на город со стороны гор северного побережья. Лучи, что пробивались сквозь тучи, ударяли в окна здания так, что те казались абсолютно черными.

– Вон туда, – сказала Фелиция, – третий этаж.

Страйкер кивнул. Из окон доносились низкие басы рок-музыки.

– Похоже, у них там вечеринка…

– Рокешник фореве! – подмигнула ему Фелиция, но Страйкер проигнорировал шутку.

Окна здания выходили на Уотер-стрит. В центре главного фасада виднелись запертые двустворчатые двери из тонированного стекла. Страйкер нажал на все звонки подряд, но ответил только владелец звукозаписывающей студии «Рэг-дог». Он представился как Требл и открыл полицейским дверь.

В холле музыка грохотала еще сильнее, но старые стены и потолок немного приглушали тяжелый рок. На западной стене висела схема здания. Страйкер пригляделся: на черном фоне белыми пластмассовыми буквами было выложено: «Трансглобал энтрепрайзес», офис номер 301, третий этаж. Больше офисов на третьем этаже не было.

– Удобно, – заметил он, – никто не мешает.

Лифта в здании не имелось, поэтому полицейские пошли по темной лестнице без единого окна. Под ногами скрипели деревянные ступеньки, выкрашенные коричневой краской. Запах стоял соответствующий. Сделав вдох, Страйкер тут же ощутил затхлость, а потом отвратительную вонь: кто-то недавно покурил местной травки. Запах усиливался по мере приближения ко второму этажу, где находилась студия «Рэг-дог», но они не стали туда заходить.

В конце лестницы они уперлись в самую обычную деревянную дверь, выкрашенную в тот же жуткий коричневый цвет, но с грязным зарешеченным окном. На двери жирным черным маркером было написано: «Трансглобал энтрепрайзес».

Некоторое время полицейские молча прислушивались, но за дверью было тихо. Потом Страйкер постучался – ни звука в ответ. Подергал дверную ручку – заперто. Менеджера не было на месте, поэтому запасной ключ достать не представлялось возможным. Этот вариант они уже попробовали, как только вошли в здание.

Страйкер сделал шаг назад, оценивая прочность двери: приличное качество, неплохое дерево… Фелиция догадалась, что он задумал, и тут же вмешалась: