Они встали на светофоре, Страйкер недовольно выругался, но потом воспользовался моментом глотнуть кофе, к которому еще не притронулся. Ничего, горячий.

– Проверь личные дела всех сотрудников. Посмотри, был ли кто-то замечен в подобных делах раньше.

Фелиция взялась за отчеты и долго читала про себя. Наконец загорелся зеленый, и они тронулись.

– Ага, есть! У нас тут двое с обширной биографией! Тони Рифанци и Рики Ломар.

– Никогда не слышал. Чем занимаются?

– Ломар сделал много потайных отделений: под торпедой, под сиденьями, под полом, в нише колес. Работал с наркодилерами.

– А Рифанци?

– То же самое, но не так часто.

– Не так часто делал или его просто не так часто ловили?

– Тоже верно, – цокнула языком Фелиция. – Рифанци вроде как работает на более высоком уровне. Подозревался в использовании гидравлики и электроники. А Ломар делает штуки попроще – открываются нажатием рычага в машине.

Страйкер принял информацию к сведению и задумался. Зазвонил мобильный, он быстро выхватил его из чехла, надеясь, что это Кортни. Но нет, звонила Дженет Джейкобсон. Он выслушал ее, поблагодарил и попрощался.

– Ну что там? – спросила Фелиция.

– Оказывается, за Симмонсом было установлено наблюдение как раз в те самые три недели, совершенно по другому поводу. Так что его можно вычеркнуть. Остается Клейфилд.

Они выехали на Ист-Гастингс-стрит.

– Черт! – воскликнула Фелиция, когда до цели оставалось всего три квартала. – Тупик! Рифанци, вообще-то, в тюрьме, со вчерашнего вечера!

– За что?

– Драка в стрип-клубе «Апельсин номер пять». Нападение с нанесением телесных повреждений. В отчете сказано, что он был под кокаином. Ну вот, опять тупик!

Страйкер припарковался на северной стороне Фрэнклин-стрит, в квартале 1500, в паре домов от автомастерской.

– Какой же это тупик, – возразил он. – Наоборот! Он, можно сказать, дал нам фору!

– Ты о чем?

– Смотри и учись, мой юный друг! – ухмыльнулся Страйкер. – Смотри и учись!

«Три А» оказался самым обычным гаражом с четырьмя подъемниками, по два в каждом проходе. Работников было трое: один негр, двое индусов, все довольно мощные и с ног до головы покрытые татуировками. Крутые парни, одним словом. Они косо посмотрели на Страйкера с Фелицией, когда те вошли через заднюю дверь и начали осматриваться.

– Ну и запашок! – громко сказал Страйкер. – Моторное масло и только что скуренный косяк! Профсоюзу по защите прав рабочих тут делать нечего…

Негр положил на пол покрышку и без единого слова ушел в дальнее помещение, по-видимому служившее офисом.

– Думаю, сейчас расстелит перед нами коврик с надписью «Добро пожаловать»! – подмигнул Фелиции Страйкер.

– Или красную ковровую дорожку, – слегка усмехнулась она, и у Страйкера немного отлегло от сердца.

Из офиса вышел высокий мужчина с редеющими седыми волосами. Сам по себе он был довольно худой, если не считать огромного выпирающего живота – как будто у него раковая опухоль или бычий цепень. Гулко топая и сжимая кулаки, он двинулся в их сторону, крича на ходу:

– Это частная собственность! Какого хрена вам тут надо?

Страйкер ничего не ответил, ожидая, пока мужчина подойдет поближе: не хотел повышать голос. Когда их разделяло всего несколько метров, Страйкер узнал Шелдона Клейфилда. Почти такой же, как на фото в уголовном деле, только очень сильно состарился: волосы совсем поседели и стали нездорового желтовато-белого цвета, лицо избороздили глубокие морщины.

– Шелдон Клейфилд? – спросила Фелиция.

– А вы кого-то другого ищете? – ехидно прищурился он.

– Где мы можем поговорить?

– Да хоть здесь, какая разница, – грубо отрезал мужчина, уперев руки в бока и еще сильнее выпятив живот.

Не успел Страйкер возразить, как центральная дверь открылась и в мастерскую зашел клиент.

– Клейфилд, уверен, что без разницы? – ухмыльнулся Страйкер. – Надо поболтать по делу: угнанные машины, погибшие дети и несколько человек, имена которых я не стал бы произносить вслух.

От его слов Клейфилд занервничал и заморгал, всего на секунду, но Страйкеру этого оказалось достаточно.

– Поговорим в офисе, – проворчал Клейфилд. – Не будем отвлекать моих сотрудников.

Он развернулся и побрел в кабинет уже далеко не с таким уверенным видом. Страйкер и Фелиция последовали за ним. Клейфилд проводил их в кабинет, сказал, что сначала разберется с клиентом, и вышел.

Страйкер внимательно прислушивался к их беседе, заодно осматриваясь в офисе.

Небольшое помещение без окон провоняло сигаретным дымом и кисловатым запахом кофе. Один деревянный стол, три кособоких стула. На столе стоял черный дисковый телефон, заляпанный белой краской. Стены когда-то были кремового цвета, но время и несколько тысяч сигарет сделали свое дело – теперь они стали серого, нездорового цвета, как кожа больных на третьей стадии рака. Стены украшали плакаты с обнаженными девушками, покрытыми татуировками и пирсингом, в основном на мотоциклах. Некоторые были прикованы к рулю наручниками.

– Инновационный дизайн, – хмыкнула Фелиция.

Страйкер показал на плакат: обнаженная блондинка опиралась руками на сиденье «харлея». У нее на пояснице красовалась татуировка: «Бог ездит на „харлее“!»

– А у тебя разве такой нет? – хмыкнул Страйкер, показывая на татуировку.

– Да, но вместо «Бог» написано «Джейкоб», чтобы тебя напоминало!

– Ты такая сентиментальная!

Они тихо рассмеялись. Клиент вышел из магазина, Клейфилд вернулся в офис. Он выглядел расстроенным и не скрывал этого. Закрыв за собой дверь, сощурил темные глаза и внимательно посмотрел на полицейских:

– Что за хрень ты там нес в гараже?

– Да так. Хочу поговорить насчет объявленной в розыск «хонды-цивик», которую ты фаршировал.

– «Хонда-цивик»? – Клейфилд обошел вокруг стола и встал напротив Страйкера и Фелиции, словно отгородившись от них. – Что-то я такой не помню!

– А я думаю, прекрасно помнишь! Такая зеленая, с новеньким зажиганием, магнитолой и магнитом со смайликом. Милая деталь, кстати.

– Я же сказал: понятия не имею, о чем ты толкуешь.

Страйкер оглянулся на дверь, прикрыл ее поплотнее, дабы убедиться, что их никто не слышит, а потом повернулся к Клейфилду и, опираясь о стол, медленно произнес:

– Значит, так, Клейфилд! Дело вот в чем: вчера в школе Святого Патрика погибло двадцать два ребенка, а этот псих разгуливает на свободе. Не думаю, что ты имеешь какое-то отношение к убийствам, но знаю, что владелец этой машины к тебе обращался. И я знаю, что ты ему не отказал, – произнес Страйкер и замолчал, чтобы у Клейфилда было время поразмыслить над услышанным. – Так что я предлагаю тебе сделку: ты называешь нам его имя. Только имя, и все – никто не узнает, что это ты нам рассказал. А мы, со своей стороны, оставляем тебя и твою мастерскую в покое.

– А если я не знаю его имени?

– Тогда мы получаем ордер и разбираем твое заведение по винтикам.

– Если бы у тебя на меня что-то было, – прищурился Клейфилд, – ты бы и так сюда с ордером заявился.

– Ха! – воскликнул Страйкер, незаметно подмигнув Фелиции. – Вчера я бы с тобой согласился. Но сегодня – сегодня совсем другое дело: твой дружок Рифанци уже проболтался, очень уж ему хочется заключить сделку. Да и пожалуйста, не проблема. Но на это уйдет время, а времени у меня в обрез.

– Ни хрена он не раскололся! – резко ответил Клейфилд. – Вранье!

– Понимаю, тебе хочется так думать… но ты уж прости, как есть…

– Страйкер, да черт с ним! – поняв, что происходит, подхватила Фелиция. – Пошли за ордером, чего ты с ним нянчишься!

– В общем, Клейфилд, дело твое, – не сводя с него глаз, произнес Страйкер. – Могу прислать сюда патрульных, прикрыть твою лавочку, а уже потом получить ордер. Но предупреждаю: если я найду хоть малейшую зацепку, то тогда тебе предъявят такие обвинения, что мама не горюй! Это дело мы ведем совместно с прокуратурой, там же дети погибли, мать твою, дети!