Уиллоус набрал внутренний телефон Уиндфельда. Тот сразу же взял трубку. Уиллоус рассказал ему, что они узнали. Уиндфельд выругался длинно и выразительно. Когда он наконец выдохся, Уиллоус снова поднял трубку и дал Уиндфельду имена, и адреса, и домашние телефоны второй половины жертв из списка ограбленных банков и разбитых сердец.

Затем они с Паркер выписали из гаража автомобиль и отправились работать над первой половиной списка.

За исключением Джулии Вайл, все кассирши были одного покроя: молоды, привлекательны и немного неуверенны в себе.

Постепенно Паркер и Уиллоус узнавали все больше об этом человеке. Но чем больше узнавали, тем меньше знали.

Предполагаемый преступник любил джаз. Но также и классическую музыку. Особенно Моцарта. Или Бетховена? Он считал смерть Роя Орбисона ужасной трагедией. Он мог весь день слушать Долли-Партон.

Он никогда не обедал дома. Любил китайскую кухню. Итальянскую. Греческую. Вьетнамскую и тайскую. Или чаще всего покупал замороженную пищу в супермаркете своего квартала и умел запрограммировать микроволновую печку. Вот так.

Он был специалистом по калифорнийским винам, как свои пять пальцев знал долину Сономы. Был убежденным трезвенником и никогда не пил ничего крепче теплого молока.

Он регулярно ходил в церковь. Был христианином, исповедовал иудаизм, принял ислам, был агностиком, но сомневающимся.

Прилично зарабатывал, как механик по двигателям «порше», и с трудом держал ногти в приличном состоянии из-за своей работы. Но с удовольствием совершал ежегодное турне в Штутгарт.

Был продавцом, временно неработающим.

Или разъездным торговцем: он продавал колючую проволоку, пока однажды, демонстрируя, как можно ее сворачивать в любом направлении, не выколол себе глаз. Это случилось пять лет назад и с тех пор он носил черную повязку. Он немного похож на пирата, вы не находите?

Специалист-генетик.

Настройщик. Ксилофонист.

Несомненным было только одно: он был виртуозным специалистом по превращению самого себя в абсолютно любого мужчину. И именно в такого мужчину, которого хотела женщина, находящаяся с ним в это время.

Когда банки закрылись, они стали звонить жертвам домой. Только к одиннадцати они побеседовали со всеми семью женщинами из списка Уиллоуса.

Паркер зевала, прислонившись к полю ярко-оранжевой пшеницы на грязно-коричневом фоне. Канадские обои.

Уиллоус нажал кнопку, и загорелся зеленый люминесцентный свет. С двадцать третьего этажа был слышен глухой металлический звук движущегося лифта.

– Священник, – сказала Паркер. – Удивляюсь, почему он не попробовал стать священником.

– Может, и пробовал, и Ветерок с Пожарным Краном нам еще об этом расскажут.

– Утром, – сказала Паркер, прикрывая зевок ладошкой.

Двери лифта открылись. Они вошли.

– Надеюсь, ты не против отвезти меня домой? – сказала Паркер.

– С удовольствием.

Уиллоус нажал кнопку. Двери захлопнулись. Паркер прислонилась к стене и закрыла глаза, она буквально засыпала на ходу. Спуск был плавным, а остановка столь внезапной, что, если бы Уиллоус не поддержал ее, Паркер могла бы упасть.

В автомобиле Паркер заснула, но сразу проснулась, как только Уиллоус подъехал к ее дому и выключил мотор.

В неловком молчании она расстегивала привязной ремень. Пока Уиллоус судорожно взвешивал «за» и «против», напроситься к ней или нет, Паркер сказала:

– До завтра, Джек, – вышла и захлопнула дверцу.

Уиллоус поехал домой, запарковался на улице. Он с минуту сидел в автомобиле, прислушиваясь к спокойному звуку остывавшего двигателя. Утром бывало трудно, но ночью еще труднее. Было так тяжко возвращаться домой, где было темно и пусто.

Может, завести собаку?

Маленькую, которая не грызет мебель, не лает и не просится погулять.

Убедившись, что запер автомобиль, он пересек лужайку в направлении к дому. Свет на крыльце загорелся от действия сенсора. На ступеньках валялся номер «Курьера». Он собрал тонкие листы, поднимаясь по ступенькам.

Телефон зазвонил, как только он вошел.

– Ты ждал, что я приглашу тебя выпить рюмку?

– По крайней мере, меня всегда ждет мой дом.

– Слышишь, какой дождь?

– Пусть капает, капает, капает…

– Спокойной ночи, Джек.

– Спокойной ночи, Клер. – Уиллоус положил трубку, проверил, не оставил ли в двери ключи. Он прошел в кухню, включил верхний свет, достал пузатую рюмку, лед из морозилки. Взяв с полки бутылку виски, он налил себе хорошую двойную порцию, снова завинтил бутылку и поставил на полку. Зашумел холодильник.

На Уиллоусе все еще была куртка, он так и не снял ее. Почему ж?

Он встал на колени, достал из глубины буфета нержавеющий термос и вышел из дома. На углу Бродвея и Мепл был небольшой базарчик, где толкался самый разнообразный люд: дешевые парикмахеры, трудяги из видеопроката, разносчики пиццы, здесь продавали сорок три сорта мороженого и круглосуточно работал универмаг Мака. В магазинчике Уиллоус наполнил термос крепким черным кофе и купил пару сладких плиток и небольшой сандвич, нагретый до температуры плавления в микроволновой печке.

От Мепл до Огден был прямой и пустынный путь, он увидел всего два-три запаркованных автомобиля.

Широкие чугунные ворота перед домом Мартина Росса были закрыты, а двери гаража распахнуты. Флюоресцентный свет с потолка освещал пару горных велосипедов, кучу лыж, ярко-красную газонокосилку и блестящий темно-синий «крайслер-империал» Мартина Росса.

Уиллоус медленно проехал до конца квартала, завернул за угол и вверх по улице позади дома. «Самураи» нигде не было. Он ехал по полосе до улицы Честнат, потом свернул налево. Справа от него оказалось здание планетария Мак-Миллана, громадное строение в форме гриба. Огромный стилизованный краб из алюминиевых щеток стоял посредине пруда и опирался на задние ноги перед зданием, искусно залитым приглушенным светом.

Прямо перед ним дорога спускалась к воде и заканчивалась паркингом Морского музея размером с пол-акра, к которому примыкало здание каркасной конструкции, отделанное кедровой планкой и зеркальным стеклом, где хранилось историческое судно Сент-Рош.

Включив фары, Уиллоус медленно кружил вдоль паркинга. На дальнем конце стоянки, лицом к воде и стене света от огней Вест-Энда, был запаркован «форд-мустанг» шестидесятых годов с яркими пластинками и затененными стеклами. Кроме него, на стоянке дремал видавшей виды городской фургон с гребешком, нарисованным на дверце.

Уиллоус запарковался как можно дальше от «мустанга», но так, чтобы хорошо видеть дом Росса. Он выключил двигатель, и сразу стала слышна громкая ударная музыка стерео из «мустанга». Он установил зеркало заднего вида так, чтобы «мустанг» оказался в поле зрения. Если это просто пацан, который не может позволить себе мотель, то ничего. Но если в «мустанге» выпивают, стоит принять некоторые предосторожности на случай, если они захотят заглянуть, поболтать.

Он открыл термос, налил себе первую порцию кофе, добавил сливок.

На дальнем конце стоянки силуэт Сент-Роша, выкрашенный белой краской, купался в ореоле света и тени. Несколько лет назад они с Шейлой и детьми посетили корабль. Наклонная деревянная палуба заставлена ящиками с грузом, команда одета в кожу и мех. Упряжка собак, замороженный тюлень, на пропитание команде и животным во время путешествия. Он вспомнил, как Энни сказала, что если привидения действительно существуют, то они выбирают именно такие места, как этот корабль.

Уиллоус съел сандвич, остатки завернул в бумагу, завинтил крышку термоса.

Несмотря на кофе, после еды он почувствовал сонливость. Он немного опустил стекло, и в этот момент подъехал черный приземистый «камаро», который с выключенными фарами медленно кружил по стоянке.

Уиллоус сгорбился в кресле, опустил стекло и из-за холодного морского воздуха застегнул молнию куртки.

«Камаро» остановился рядом с «мустангом». Дверца пассажира у «мустанга» открылась, и мужчина с конским хвостом вышел из автомобиля и прислонился к крылу «камаро». Чиркнула спичка. Водитель «камаро» открыл дверцу и наклонился к рулю, чтобы дать возможность парню из «мустанга» пробраться на заднее сиденье.