Миссия Рабба началась в апреле 1967 года. Сначала он встретился с Герхардом Байлем, заместителем министра внешней торговли, и несколькими другими высокопоставленными чиновниками правительства ГДР. «Они были приветливыми, улыбались, когда я рассказал им о своей миссии, — вспоминал Рабб в разговоре с автором этой книги. — Они спросили, что получат взамен за освобождение Виденхефта, и я ответил „добрую волю“. Их отношение сразу же изменилось… Они взорвались, закричали: „Вы унижаете и оскорбляете нас“. Пошло и поехало. Припутали к этому вопросу зверства, которые мы якобы совершали во Вьетнаме, и так далее». Рабб покинул Берлин, но позднее возвращался туда еще дважды вместе с женой и сыном-подростком.

После второй встречи, которая проходила в более дружественной атмосфере, семейство Раббов отправилось осматривать достопримечательности Восточного Берлина. Их сопровождали сотрудники МГБ, один из которых представился Гансом Фруком. Рабб не знал, что Фрук являлся заместителем начальника главного управления «А» и одним из самых безжалостных руководителей Штази. Перед американским эмиссаром Фрук никогда не показывал себя с плохой стороны. Он был приветлив и даже пригласил Раббов на экскурсию в Дрезден. Поведение Фрука, так же как и отношение других официальных лиц, говорит о том, что Хонеккер проинструктировал держаться с американцами корректно и стараться расположить их к себе.

На третьей встрече, в конце мая 1968 года, Раббу сказали, что Виденхефта доставят к нему в номер восточно-берлинского отеля «Метрополь» 3 июня. Восточные немцы не только сдержали слово, но и привезли бутылку шампанского «Роткепхен», чтобы отметить освобождение американца, и оплатили номер в отеле. Учитывая жестокость, с какой восточно-германские власти обращались с другими заключенными, это было экстраординарным событием. С тех пор посла Рабба использовали как неофициального посредника, и ему даже удалось однажды договориться об освобождении десяти молодых американцев, попавших в тюрьму за причастность к нелегальной переправе восточных немцев на Запад. Во всех случаях Рабб оплачивал свои дорожные расходы из своего кармана.

Виденхефт вернулся в Нью-Йорк и в 1971 году защитил докторскую диссертацию в Колумбийском университете. Тема диссертации называлась «Жилищное строительство в Берлине: революционная германская реформа 1920-х годов». Он стал профессором свободных искусств и международных наук в Колорадской высшей горно-технической школе. Вспоминая о своем пребывании в тюрьме Штази, Виденхефт сказал: «Эти ребята из МГБ явно страдали паранойей. Хотя по логике вещей я мог бы под крышей американского историка искусств добывать информацию или помогать вывозить людей из ГДР, никто никогда не обращался ко мне с подобными предложениями. Удивительно, но факт. Одно из двух, либо наши ребята были настолько некомпетентны, что даже не знали о моем существовании, либо они работали так хорошо, что не нуждались в моей помощи».

Американское посольство в ГДР, как и все некоммунистические дипломатические миссии, было обязано нанимать вспомогательный персонал только через управление обслуживания иностранных дипломатических миссий министерства иностранных дел. Это управление возглавлял некто Нойман, который в действительности был полковником МГБ ГДР. Там работали только те, кто давал обязательство сотрудничать со Штази в качестве осведомителей. Какое-то время информация текла рекой из американского посольства. Однако вскоре эта река превратилась в ручеек.

«Произошло вот что: американцы хорошо обращались с ними, давали им такие вещи, например, как апельсины и бананы, которые они не могли купить в наших магазинах, — рассказывал бывший полковник МГБ Райнер Виганд. — В результате служащие-немцы из вспомогательного персонала приходили к выводу, что американцы не похожи на тех капиталистов-кровопийц и поджигателей войны, какими их рисовала наша пропаганда, и они просто переставали доносить на них».

Посольство нанимало на определенные должности только граждан из третьих стран, таких как англичане или немцы, женатых на американках. После шпионского скандала в 80-х, коснувшегося американского посольства в Москве, государственный департамент США приказал всем своим посольствам в коммунистических странах отказаться от услуг местного персонала. Так, например, дворниками американское посольство в ГДР нанимало граждан различных африканских стран, которые жили в Западном Берлине. Все они оказались скомпрометированными сразу же, как только пересекали границу. восточно-германские таможенники обнаруживали у них марки ГДР, которые они купили на Западе по курсу одна западная марка к десяти восточным. Ввоз восточных марок в ГДР был запрещен, и, не желая отправляться в тюрьму, все эти африканцы согласились работать на Штази.

В МГБ ГДР каждого американского дипломата считали шпионом. Квартиры дипломатов были оборудованы «жучками», а в некоторых случаях устанавливались даже видеокамеры. Обычным делом было круглосуточное наблюдение. «Просвечивали» каждого восточного немца, вступившего в любой контакт с американскими дипломатами, и часто помещали его под «колпак». Этот тотальный контроль за американскими дипломатами был не только ужасно дорогим, но и совершенно ненужным. Контрразведчики утверждали, что им не составляло труда выявить среди персонала посольства разведчиков, выдающих себя за дипломатов. С годами они выяснили, что для таковых в посольстве были предназначены определенные должности, такие как советник по экономическим делам или второй секретарь политического отделения. Эта практика соблюдалась неукоснительно. Более того, контрразведка Штази могла проверять вновь прибывших по компьютеру КГБ, в банк данных которого были внесены все лица, выявленные в других странах как оперативники спецслужб.

В этом компьютере хранились весьма точные их описания, и это в большинстве случаев делало использование псевдонимов бесполезным. Если появлялись сомнения, то в поисках подтверждения сотрудники Штази тайно проникали в квартиру дипломата.

В одном случае, когда сотрудники МГБ проникли в восточно-берлинскую квартиру американского дипломата, прибывшего в сентябре 1987 года на должность второго секретаря, их ждала неожиданная удача. Они обнаружили удостоверение к медали «За отличную службу», обладатель которой, как явствовало из документа, с 1981 по 1985 год служил в центре подготовки офицеров запаса при Массачусетском университете. Помимо фамилии и звания в документе был указан и род войск — военная разведка, а в платяном шкафу висела форма с эмблемами военной разведки на лацканах кителя.

В Штази тут же занесли этого «дипломата» в картотеку — как офицера разведуправления министерства обороны США.

Справедливо полагая, что все их служебные и личные телефоны прослушиваются, американские дипломаты в Восточном Берлине проявляли высокую бдительность и строго соблюдали режим конспирации в телефонных разговорах. Чего они не знали, так это то, что прослушивались также и все уличные телефоны-автоматы в полукилометровом радиусе вокруг посольства. В начале лета 1988 года это привело к трагическим последствиям. Примерно в полдень дежурная телефонистка приняла сообщение от мужчины, который попросил на ломаном немецком языке соединить его с кем-нибудь, кто умеет говорить по-русски. Звонивший сказал, что он хочет перейти на Запад. Телефонистка ответила, что сейчас перерыв на ленч и что ему следует прийти в посольство через час. Служба прослушивания Штази тут же установила, что звонили из телефона-автомата поблизости от посольства. восточно-германские контрразведчики тут же предупредили КГБ и совместными усилиями быстро перекрыли все подходы к американскому посольству. Вскоре ими был замечен человек с дипломатом в руке, идущий к посольству. На нем был плащ, из-под которого были видны форменные брюки. Попав в кольцо сотрудников Штази и КГБ, этот человек попытался бежать, но был схвачен и посажен в машину.

Пойманным оказался советский полковник, командир бригады ракет среднего радиуса действия. В его дипломате лежали документы по дислокации советских ракет в ГДР. На самолете министерства госбезопасности ГДР его доставили в Москву, где после суда казнили. Генерал-майор Вольфганг Лозе, руководивший операцией по поимке перебежчика, и полковник Бернд Хезелер, отвечавший за наблюдение за американским посольством, были награждены советскими орденами Красного Знамени.