Оказавшись перед лицом неопровержимых улик, Холл во всем сознался и согласился помочь следствию. Ему грозил смертный приговор. Однако прокурор сказал ему, что если он признает себя виновным и даст обязательство никогда не разглашать подробностей секретов, которые он выдал, то прокурор потребует для него сорока пяти лет тюрьмы. Холл поступил так, как ему сказали. На заседании военного трибунала в форте Макнейр в Вашингтоне, которое состоялось 10 марта 1989 года, Холл сказал, что он прочувствовал свое предательство и раскаялся всей душой. Его отец сказал суду, что его сын любил американскую армию и что он был в шоке, узнав о предъявленном сыну обвинении в шпионаже: «Когда я встретился с ним после его ареста, я сначала хотел вышибить из него дух, но я увидел его и забыл обо всем. Я обнял его». Председатель трибунала полковник Говард Эггерс приговорил Холла к отбыванию сорока лет в военной тюрьме в Левенворте, штрафу в 50 000 долларов и увольнению с позором из армии. От КГБ и Штази предатель получил в общей сложности около 300 000 долларов. Его оклад уорент-офицера составлял 25 894 доллара в год плюс различные пособия.

62-летний Хусейн Йилдирим, которого судили в Саванне, напрочь отрицал свою причастность к шпионажу. Он нес такую околесицу, что один сотрудник контрразведки заметил, что турок — это «культурный феномен, что мужское достоинство находится в прямо пропорциональной зависимости от того, насколько убедительно выглядит его ложь». Йилдирим утверждал, что всю операцию затеял Холл, а он, Йилдирим, просто взял документы, чтобы они не попали не в те руки, В подтверждение этого он заявил своему защитнику Ламару Уолтеру, которого назначил суд, что он спрятал много документов в винном погребе многоквартирного дома в Западном Берлине и в двух кувшинах для воды, зарытых на кладбище. В сопровождении агентов ФБР Уолтер вылетел в Берлин, где они обнаружили около 10 000 страниц секретных документов Агенства Национальной Безопасности и военной разведки. Никто не поверил сказкам турка. Скорее всего, он припрятал этот материал на черный день, для страховки. Отойдя от дел, он мог бы всякий раз, когда у него появлялась бы нужда в деньгах, продавать Штази несколько страниц.

В ходе двухдневного процесса, который вел окружной судья Авент Эденфилд, эксперт ФБР показал, что ему удалось обнаружить отпечатки пальцев Йилдирима на пятидесятидолларовой купюре, найденной в пикапе Холла, а также на экземпляре письма «Дорогому другу», найденном в одном из кувшинов, которые выкопали на кладбище. Эксперт контрразведки заявил, что эти письма были идентичны тем, которые рассылала советская разведка, запрашивая информацию у агентов. Улик против Йилдирима, включая видеопленку Холла, было более чем достаточно. Обвинение вызвало около трех десятков свидетелей. Защита не вызвала ни одного. Уолтер защищал Йилдирима изо всех сил, причем в крайне неблагоприятных обстоятельствах: подружка турка Пегги Бай угрожала его жизни. Она была недовольна тем, как Уолтер вел защиту Йилдирима, утверждая, что адвокат должен был привлечь к этому делу внимание прессы. Она сама пыталась это сделать, выступив по телевидению Эй-Би-Си. Пегги Бай заявила, что американская военная контрразведка сфабриковала дело на ее сожителя. Главным инициатором этой операции она назвала полковника Херрингтона. Присяжные заседали шесть с половиной часов и признали Йилдирима виновным. Его приговорили к пожизненному заключению и высылке из США в случае амнистии. Уже после процесса сотрудники контрразведки несколько раз допрашивали его в федеральной тюрьме Ломпок в Калифорнии, однако Йилдирим упорно отрицал свою причастность к шпионской деятельности Холла. Хотя даже начальник главного управления внешней разведки Маркус Вольф признал после краха ГДР, что турок завербовал несколько американцев, Йилдирим отказался обсуждать это утверждение. Его просьба о пересмотре дела и смягчении приговора была отклонена в 1996 году.

Дело Холла и Йилдирима было одним из самых серьезных провалов американской контрразведки. «Это было армейское дело Уокера» — прокомментировал один вашингтонский источник, близко знакомый с этим делом. (Флотский офицер Артур Уокер продал Советам шифры и другую секретную информацию, в результате чего вся система флотской связи оказалась под контролем советских средств электронной разведки. В 1985 году Уокер был арестован и приговорен к пожизненному заключению.)

В январе 1990 года Пауль Лимбах и Хайнер Эмде, напористые и имевшие хорошие связи репортеры немецкого журнала «Квик», который теперь уже не существует, вышли в Восточном Берлине на одного человека, который продал им несколько тысяч документов из архива генерала Вольфа. Среди них были инструкции американской разведки и рапорты, имевшие высшую категорию секретности. Продавец, бывший офицер Штази, сказал, что получил эти документы от двух американцев. Он назвал Холла как одного из них, однако имя другого — Джейса Карни — было вымышленным. Он знал и адрес Карни в Восточном Берлине. Лимбах связался со своим другом Герхардом Бёденом, возглавлявшим ведомство по охране конституции. Ознакомившись с этими документами, Бёден решил направить копии главе резидентуры ЦРУ в Бонне, Эду Пекусу. Летом 1990 года автор этих строк получил копии этих документов вместе с фамилией Карни и адресом. Он якобы жил в многоквартирном доме в восточно-берлинском районе Фридрихсмайн, однако жильцы этого дома сказали, что человек под этой фамилией им не известен. Карл Гроссман, бывший заместитель начальника отдела внешней контрразведки, позднее подтвердил, что Карни был американцем, который под кличкой «Кид» работал на его отдел, начиная с 1982 года. Гроссман сказал, что он не помнит настоящую фамилию агента, только то, что он был сержантом ВВС, который сбежал в ГДР в 1985 году: «Он был гомосексуалистом и испытывал серьезные проблемы, но мы предоставили ему работу по переводу радиоперехватов. Мы дали ему имя Джейс Карни и сделали его гражданином Дании, потому что у него был скандинавский акцент. После ликвидации МГБ в январе 1990 года его устроили на работу в Дом Либкнехта смотрителем здания. Сотрудники Дома Либкнехта, штаб-квартиры компартии ГДР, отрицали, что у них работал Карни.»

К лету 1990 года личность Карни была установлена. Это был сержант американских ВВС Джеффри Карни из города Цинциннатти, штат Огайо. В воинской части 6912, занимавшейся электронным слежением и дислоцированной в Берлине, он служил с 1982 по 1984 год. Затем его перевели на базу ВВС Гудфеллоу в Техасе. Осенью следующего года он дезертировал и направился сразу в Берлин, где попросил своих друзей из Штази предоставить ему убежище. Остается загадкой, почему американские власти не арестовали его в 1990 году, когда Берлин еще находился под юрисдикцией союзных оккупационных властей. То ли не сработали шестеренки бюрократической машины, то ли ЦРУ не предупредило вовремя ВВС. В конце концов сотрудники управления специальных расследований ВВС США арестовали Карни, но это случилось в апреле 1991 года. К тому времени на Берлин уже полностью распространился суверенитет ФРГ. В связи с этим генеральная прокуратура заявила в июне 1997 года, что ею начато расследование, не нарушили ли сотрудники ЦРУ германские законы. Расследование было прекращено после того, как было установлено, что арест был произведен в соответствии с соглашением о статусе американских вооруженных сил в ФРГ, которым определяются их размещение на территории Германии и права.

Сержанта Карни вел полковник Гейнц Шокенбоймер, начальник отделения одиннадцатого отдела, занимавшегося разведкой против американского гарнизона в Западном Берлине. Иногда случалось так, что Карни не утруждал себя лишними хлопотами по части копирования документов, а доставлял оригиналы, причем пронумерованные. Поступавшая от него информация позволяла КГБ, располагавшему огромными возможностями, выявить и ликвидировать слабые места в области обеспечения безопасности радио- и кабельных коммуникаций Советской армии и вооруженных сил Варшавского договора. Часть информации Карни дублировала информацию, поступавшую от Холла, и это являлось для восточно-германской разведки и КГБ железным доказательством того, что материалы Холла не были состряпаны американской разведкой. Особенно важное значение имело сверхсекретное исследование под кодовым наименованием «Купол парашюта», выполнявшееся по заказу Комитета начальников штабов. Часть, в которой служил Карни, должна была разработать методы, не позволяющие советскому генеральному штабу эффективно пользоваться ВЧ — связью для управления частями на поле боя. Планировщики из штаба армий Варшавского договора, должно быть, пустились в пляс, получив исследование слабых мест коммуникаций советского генерального штаба, изложенное на 47 страницах. Стоимость контрмер, которые рекомендовалось принять командованию американских вооруженных сил, оценивалась в 14,5 миллиарда долларов. Вышеупомянутые факты лишь малая толика американских секретов, переданных Карни в Восточный Берлин.