«Мы узнали, что он обманывал как Советы, так и „Моссад“, в действительности работая на службу безопасности Организации Освобождения Палестины (ООП)», — вспоминал Виганд. Тем не менее КГБ решил не отказываться от услуг палестинца. «Скаут» время от времени поставлял ценные сведения. Кроме того, наблюдение Штази помогло выявить и держать под контролем его контакты в ООП.

В результате визуального и электронного наблюдения за резидентурой «Моссада» в израильском посольстве в Бонне и за сотрудниками «Моссада» в Западном Берлине было установлено, что подпольный бизнес фрау Браунер настолько разросся, что даже не для слишком щепетильной израильской разведки стало невозможным продолжать с ней дальнейшее сотрудничество. Прежде чем Виганд успел сообщить о таком повороте событий Кремаковскому, он оказался поставленным перед одной из самых сложных дилемм за всю свою карьеру: служба наружного наблюдения сообщила, что фрау Браунер часто встречается в Восточном и Западном Берлине с лицами, которых идентифицировали как сотрудников первого главного управления КГБ из резидентуры в Карлсхорсте. Фотографии, запечатлевшие фрау Браунер, обменивавшуюся с сотрудниками КГБ какими-то предметами, убедили Виганда в том, что эта женщина работала также и на управление внешней разведки КГБ. За разъяснениями Виганд отправился в Карлсхорст к полковнику Феликсу Виноградову, который представлял интересы контрразведки КГБ в Германии.

«С одной стороны, КГБ поручил нам разработку этой женщины, а с другой получается, что она работает на вас, — сказал Виганд Виноградову. — Что происходит, Феликс?». Виноградов пришел в крайнее возбуждение и начал умолять Виганда не сообщать об этом Кремаковскому и прекратить все операции против фрау Браунер. Теперь давние подозрения полковника восточно-германской контрразведки переросли в уверенность: разлад и несогласованность внутри хваленого КГБ достигли такой степени, что офицеры одного управления обманывали своих коллег из другого. Виганд вспоминал, что Виноградов так и не раскрыл суть сотрудничества фрау Браунер с первым главным управлением КГБ. Виганд не исключал того, что офицеры КГБ сами были замешаны в контрабандных операциях. То ли кто-то из высшего эшелона КГБ приказал Кремаковскому оставить в покое фрау Браунер, то ли с ним заключил сделку Виноградов. Как бы то ни было, но после разговора Виганда с Виноградовым фрау Браунер изменила свой маршрут. Если раньше она добиралась в Москву через Польшу, самым коротким путем, то теперь она стала ездить туда через Швецию и Финляндию. КГБ никогда не причинял ей ни малейшего беспокойства.

Тем временем Ирина Резе, агент «Анна», стала с энтузиазмом сотрудничать со Штази. Да и почему бы, в конце концов, не воспользоваться связями с этим могущественным ведомством для прикрытия своих контрабандных операций? Кремаковский заверил Виганда, что «Анна» сможет заниматься своим «бизнесом» в Советском Союзе, пока будет поставлять требуемую информацию о еврейской общине Западного Берлина.

Второе главное управление КГБ было довольно ходом операции «Моисей», однако полковник Виноградов обратился к Виганду за помощью. Руководство резидентуры КГБ в ГДР было обеспокоено увеличившейся концентрацией бывших советских граждан, особенно евреев немецкого происхождения, в Западной Германии. Анализ перехватов телефонных разговоров и сообщений от агентов, внедренных в западногерманские службы безопасности, давал основания для тревоги. БНД — федеральная разведка и БФФ — федеральная контрразведка Западной Германии усилили вербовку агентов среди эмигрантов. Эти агенты должны были вести разведку против военных объектов в ГДР и среди живших там советских граждан.

Виноградов рассказал, что помимо канала в Израиль, организованного отделом Кремаковского, внешняя разведка завербовала несколько советских евреев, которым «позволили» выехать из СССР. Подразделение Виганда должно было помочь контролировать этих агентов после их проникновения в еврейские организации в Западной Европе, особенно в те из них, которые находились в Западном Берлине. Кроме того, некоторые из этих агентов должны были проникнуть в определенные отделы западногерманской разведки, ЦРУ и военной разведки США.

Эти отделы располагались в центрах по приему беженцев и эмигрантов в Трайскирхене близ Вены, Остии близ Рима и Мариенфельде в Западном Берлине. Возникла необходимость в использовании восточно-германских инструкторов, которые снабжали бы «кротов» деньгами и средствами связи.

Виганд сообщил о предложении Виноградова своему шефу, генералу Кратчу, который дал «добро» на оказание «братской» помощи. Новая операция получила наименование «Игла» и вскоре начала успешно реализовываться. Спустя шесть месяцев Виганд сообщил, что агенты выполнили задачи и устроились там, где им было приказано, в основном переводчиками. Таким образом, КГБ получил возможность следить за работой агентов-эмигрантов, завербованных западными спецслужбами, и добывать информацию, которую выкладывали эмигранты на допросах.

Операция «Моисей» также продолжала развиваться. Агент Резе подтвердила, что является ценным и «верным» осведомителем. Однажды она передала Виганду настолько важную информацию, что он предложил начальнику контрразведки, генералу Кратчу, передать ее без всякой бумажной волокиты прямо самому Мильке. «Анна» сообщила, что советская гражданка, теща офицера Штази, занималась контрабандой золота и других вещей из СССР в Западный Берлин. Косвенным образом в этом деле был замешан и сам сотрудник Штази — факт, который не обязательно должен был иметь катастрофические последствия для Штази. Однако этим офицером оказался старший лейтенант Томас Кляйбер, служивший в подразделении Виганда, а это уже грозило неприятностями. Более того, он был сыном влиятельного члена Политбюро, министра науки и техники Гюнтера Кляйбера. На работу в Штази Томас попал главным образом благодаря протекции папаши. Не прослужившему ни единого дня отпрыску было присвоено звание лейтенанта, его отправили учиться в. Лейпцигский университет на факультет журналистики. Там он познакомился со студенткой из СССР и женил: ся на ней. Когда Виганду приказали взять к себе в подразделение избалованного юнца, он воспротивился. Один чрезвычайно смелый и преданный своему делу профессор дал уничтожающий письменный отзыв о способностях молодого Кляйбера, сказав, что это был худший студент из всех, кого ему приходилось учить. «Он был глуп, ленив, нахален и пытался дать мне взятку западными товарами, которые он достал в Вандлице», И все же Мильке, прекрасно знавший всю подоплеку, отверг возражения Виганда.

Теперь Мильке был поставлен перед необходимостью принимать неприятное решение. Выгнать Кляйбера из органов и наказать? Понимая дилемму, стоявшую перед шефом, генерал Кратч воспользовался моментом, чтобы еще более упрочить свои позиции у босса. Генерал решил оставить Кляйбера у себя в контрразведке, но перевести его в тринадцатый отдел, который отвечал за наблюдение за журналистами. Мильке одобрил это решение, и дело было закрыто. Министр приказал Виганду хранить молчание и не информировать об этом КГБ. От Кляйбера утаили тот факт, что преступная деятельность его и его семейки разоблачена. Теща Кляйбера, о которой известно лишь, что ее звали Елена, не лишилась своей работы на радио «Волга», — радиостанции Группы советских войск в Германии. Они с зятем и дальше продолжали промышлять контрабандой.

За успешную работу Ирина Резе, она же «Анна», получила повышение. Из простого осведомителя она стала «внештатным сотрудником, работающим в непосредственном контакте с противником». Это было высшим «званием», которое мог получить агент, не имевший офицерского звания. Его обычно присваивали испытанным агентам, работавшим как внутри ГДР, так и за ее пределами. По согласованию с КГБ Штази затем отправила Резе с заданием в Израиль, снабдив ее настоящим западногерманским паспортом. Ее подробнейшим образом проинструктировали, как в аэропорту «Лод» ей попасть в поле зрения израильской службы безопасности. Сотрудники Штази надеялись, что она будет завербована израильской разведкой. План сработал. Госбезопасность ГДР получила возможность быть в курсе операций, которые «Моссад» проводил в Западном Берлине и ГДР.