– Постараюсь.
Она закрыла дверь, и я пошел вдоль по улице. Форест-Хиллз, Куинз – как можно жить в этом чертовом месте. Мне пришлось миновать шесть кварталов, прежде чем я поймал такси.
* * *
– Так что мы будем делать с компанией? – спросил Вулф.
Я посмотрел на него через стол, взял бутылку виски и наполнил стакан. Подойдя к окну, я бросил взгляд на Нью-Йорк.
– Как насчет «Грешницы»? – спросил Дэн. – Мы должны решить, что делать с фильмом. Я уже говорил с «Метро» о Джин Харлоу.
Я раздраженно повернулся к нему.
– Мне не нужна Харлоу, – крикнул я. – Это фильм Рины.
– Боже мой, Джонас, – воскликнул Дэн. – Ты же не можешь выбросить сценарий, да и увольнение Де Молля обойдется тебе в пятьсот тысяч.
– Меня не волнует, во сколько это обойдется. И сценарий я уничтожу.
В комнате наступила тишина, и я снова отвернулся к окну. Слева сверкали огни Бродвея, справа виднелась Ист-Ривер. За рекой находился Куинз. Я сморщился и быстро допил виски. В одном Моника, безусловно, права – я слишком много работаю. И от меня зависят слишком много людей и компаний: «Корд Эксплоузивз», «Корд Пластике», «КордЭркрафт», «Интеркон-тинентал Эркрафт». А теперь появилась еще и студия, в которой я совершенно не нуждался.
– Ну хорошо, Джонас, – спокойно сказал Макаллистер. – Что ты собираешься делать?
Я вернулся к столу и снова наполнил стакан. Мысли постепенно приходили в порядок. Я понял, что мне просто надо на время отойти от дел. Пусть работают сами, а я посмотрю, как это у них получится.
Я повернулся к Пирсу.
– Ты говорил, что можешь лучше всех управляться в кинобизнесе. Так что назначаю тебя ответственным за производство. – Не успел он ответить, как я уже повернулся к Вулфу. – Вас очень беспокоит судьба компании. Теперь вы реально можете заботиться о ней. Вы будете отвечать за сбыт, кинотеатры, администрацию.
Я подошел к окну.
– Прекрасно, Джонас, – сказал Макаллистер, – но ты не сказал, какие мы будем занимать должности.
– Ты – председатель совета директоров, Дэн – президент, Дэвид – вице-президент. – Я глотнул виски. – Есть еще вопросы?
Они переглянулись, и Макаллистер снова обратился ко мне:
– Пока тебя не было, Дэвид сделал кое-какие расчеты. Если мы собираемся поддерживать имеющийся уровень производства, то компании необходим возобновляемый кредит на три миллиона.
– Вы получите миллион, – сказал я, – и будете обходиться этими деньгами.
– Но Джонас, – запротестовал Дэн. – Как можно ожидать, что я буду делать хорошие картины, не имея денег?
– Если не можешь, – заорал я, – то убирайся к чертовой матери. Я найду того, кто может. – Дэн побледнел, стиснул зубы, но промолчал. Я повернулся к остальным. – Это касается всех вас. С этого момента я перестаю играть роль няньки, кто не сможет работать, пусть уходит. С сегодняшнего дня никто не имеет права беспокоить меня, если понадобится, я сам свяжусь с вами. Письменные отчеты будете посылать по почте в контору. У меня все, джентльмены, спокойной ночи.
Когда дверь за ними закрылась, я почувствовал, как комок подступил к горлу. Я посмотрел в окно. Куинз, интересно, какие там у них школы? Где будет учиться Джо-Энн?
Я отхлебнул из стакана, комок не отступил. Внезапно мне захотелось женщину.
Сняв телефонную трубку, я позвонил Хосе – старшему официанту «Рио-клуба».
– Да, мистер Корд.
– Хосе, – сказал я, – у вас там есть певичка, исполняющая румбу, ну такая, с большими...
– Глазами, – оборвал он меня, смеясь, – да, мистер Корд, я знаю. Она будет у вас через полчаса.
Я положил трубку, взял со стола бутылку, подошел к окну и наполнил стакан. Сегодня вечером я кое-чему научился.
Люди платят любую цену за то, чего им действительно хочется. Моника согласна жить в Куинз, чтобы содержать дочь. Дэн будет терпеть мои выходки, потому что хочет делать фильмы. Вулф будет из кожи вон лезть, чтобы доказать, что может управлять компанией лучше своего дяди Берни. Макаллистер – платить за гарантии, которые я ему предоставляю.
Каждый человек имеет свою цену, но выражается она по-разному. Это могут быть деньги, власть, слава, секс – все, что угодно. Просто необходимо знать, чего хочется каждому.
Раздался стук в дверь.
– Войдите, – крикнул я.
Она вошла в комнату: темные блестящие глаза, длинные черные волосы, доходящие почти до бедер, вырез на черном платье, едва прикрывающий пупок. Она улыбнулась.
– Здравствуйте, мистер Корд, – сказала она без обычного акцента, с которым исполняла песни. – С вашей стороны было очень мило пригласить меня.
– Снимай платье и выпей чего-нибудь, – сказал я.
– Я не из этих девиц! – рассерженно воскликнула она, направляясь к двери.
– Я дам тебе пятьсот долларов, чтобы услышать, что ты именно из них.
Она мгновенно обернулась с улыбкой на губах, а пальцы уже расстегивали молнию на платье. Я отвернулся и смотрел в окно, пока она раздевалась.
В Куинз светилось гораздо меньше огней, чем в Манхэттене, да и были они не такие яркие. Внезапно я разозлился и дернул шнур, опустив жалюзи. Они закрыли от меня город со всей его суетой и шумом. Я повернулся к девушке.
Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. На ней были только черные прозрачные трусики, руками она прикрывала соски...
– Зачем ты опустил жалюзи? – спросила она. – Нас ведь никто не видит.
– Я устал смотреть на Куинз, – ответил я и шагнул к ней.
Книга шестая
История Дэвида Вулфа
1
Дэвид Вулф вошел в свою комнату в отеле, не раздеваясь плюхнулся на кровать и уставился в темный потолок. Казалось, что эта ночь длиной по крайней мере в тысячу лет, хотя он точно знал, что всего лишь начало второго. Он устал и в то же время не устал, был в приподнятом настроении и в то же время подавлен, чувствовал себя победителем и в то же время ощущал горечь поражения.
Появилась возможность для осуществления его тайных надежд и планов. Но почему же тогда им овладевали такие противоречивые чувства? Раньше этого никогда не было, раньше он твердо знал, чего хочет. Значение имел только наикратчайший путь от идеи до результата.
* * *
Наверное, все дело в Корде, да, именно в нем. Иных причин для сомнений не было. Интересно, с другими он обращался в такой же манере? Дэвид все еще был под впечатлением, которое произвел на него Корд, когда вернулся с побережья.
С собрания директоров прошло пятнадцать дней, две недели, в течение которых компания находилась в панике и буквально разваливалась у Дэвида на глазах. В его ушах еще слышались перешептывания нью-йоркского отделения, он помнил их испуганные, полные тревоги взгляды, которые они бросали на него, когда он проходил по коридору. Но он ничего не мог поделать с этим, ему нечего было им сказать. Компания находилась в подвешенном состоянии и нуждалась в инъекции, которая бы вдохнула в нее новые жизненные силы.
И вот, наконец, Корд снова сидел в своем кабинете. На столе перед ним стояла наполовину пустая бутылка виски. Но это был не прежний Корд, а лишь его пустая оболочка. Он похудел, осунулся, на щеках появились морщины. И только взглянув в его глаза, можно было понять, что это не просто физическая перемена, это перемена сути.
Сначала Дэвид не мог понять, в чем дело, но вдруг почувствовал, как одинок этот человек. Он казался пришельцем с другой планеты. Все они – Дэвид, Пирс и Макаллистер были для него чужеземцами, с которыми он будет общаться до тех пор, пока не достигнет своей цели. Когда же цель будет достигнута, он снова вернется в свой мир, в котором живет в одиночестве.
Покидая кабинет Корда и спускаясь в лифте, они все трое молчали, и это молчание длилось до тех пор, пока внизу в вестибюле они не смешались с толпой людей, спешащих на ночное шоу. Молчание нарушил Макаллистер.