Теперь и Рональд разглядывал ее с любопытством, которого она никогда не замечала раньше. Инстинктивно она откинула руки в стороны, позволив им разглядывать себя полностью.

В груди начала нарастать какая-то тупая боль, и она, опустив голову, посмотрела на выпирающие соски, которые плотно обтягивал черный шелк купальника. Рина снова взглянула на мальчиков, теперь они уже в открытую глазели на нее.

– Эй, куда вы смотрите?

Друзья обменялись растерянными взглядами и отвернулись. Томми уставился на воду, а Рональд на доски плота.

– Ну? – обратилась Рина к брату. – Рональд покраснел. – Я ведь видела, вы оба смотрели на мою грудь, – заявила она обличительным тоном.

Мальчики снова обменялись быстрыми взглядами. Рональд поднялся.

– Пошли, Томми, – сказал он, – здесь становится слишком тесно.

Он прыгнул в воду, и Томми последовал за ним.

Рина следила за ними, пока они не добрались до берега, затем легла на спину и посмотрела в яркое небо. Она подумала о том, какие странные существа эти мальчишки.

Тесный купальник врезался в тело. Она опустила с плеч бретельки и освободилась от тесного плена. Ее груди были ослепительно белыми на фоне темных рук и шеи, соски покраснели и набухли – такими она их еще не видела. Рина потрогала соски пальцами. Они были твердыми, как маленькие камушки, она ощутила вдруг приятную боль.

Рина принялась массировать их, чтобы прогнать боль, но от медленных касаний в груди вспыхнуло тепло, которое разлилось по всему телу. Она как бы погрузилась в туман и ощутила удовольствие, которого никогда не испытывала раньше.

Рина стояла перед зеркалом и регулировала бретельки бюстгальтера. Глубоко вздохнув, она повернулась к матери, сидящей позади нее на кровати.

– Смотри, мама, – гордо сказала она, – ну как?

Джеральдина посмотрела на дочь с некоторым сомнением.

– Ты, наверное, застегнула на последний крючок?

– А иначе он режет, – ответила Рина.

Джеральдина согласно кивнула. В следующий раз надо будет купить на размер больше. Кто бы мог подумать, что этот размер уже мал.

Рина повернулась и удовлетворенно оглядела себя в зеркало. Теперь ее внешний вид начинал соответствовать ее внутреннему ощущению. В зеркале она заметила взгляд матери, устремленный на нее.

– Наверное, мне нужен и новый купальник? Старый мал.

– Я тоже об этом подумала – и несколько новых платьев. Может быть, папа отвезет нас в магазин после завтрака, – сказала Джеральдина.

Рина радостно вскрикнула, подбежала к матери и обняла ее за шею.

– Спасибо, мама.

Джеральдина прижала голову Рины к своей груди, поцеловала в белокурую макушку и повернула к себе ее загорелое лицо. Глядя дочери в глаза, она ласково погладила ее по щеке.

– Что происходит с моей маленькой девочкой? – печально спросила она.

Рина поймала руку матери и поцеловала в ладонь.

– Ничего, – ответила она с уверенностью, которая уже становилась неотъемлемой частью ее характера. – Ничего, кроме того, о чем ты сама говорила. Я выросла.

Джеральдина посмотрела дочери в лицо и почувствовала, как пелена застилает глаза.

– Только не спеши, крошка, – сказала она, крепче прижимая к себе голову Рины. – Ведь детство такое короткое.

Но Рина почти не слышала ее, а если и слышала, то не понимала значения слов. Ведь это были только слова, и они не могли сравниться с теми силами, которые пробуждались в ней и напоминали волны, с бешенством разбивающиеся о берег.

Рональд повернулся и быстро швырнул мяч к передней линии. Нападающий рванулся вперед, вздымая бутсами клубы пыли. Когда пыль рассеялась, все услышали торжествующий крик: «Есть!» Игра была закончена.

Ребята со всех сторон окружили его, дружески хлопая по спине.

– Молодец, Рони, отличный бросок.

Когда толпа рассеялась, они остались вдвоем с Томми и пошли по направлению к пляжу.

– Что ты делаешь после обеда? – спросил Томми.

– Ничего, – пожал плечами Рональд.

– В кинотеатре идет новый фильм.

– Я видел его в Бостоне, – сказал Рони и спросил в свою очередь: – А когда снова приедет Джоан?

– Моя кузина?

– А ты знаешь еще какую-нибудь Джоан? – саркастически заметил Рональд.

– Возможно, в конце недели, – ответил Томми.

– Так, может быть, возьмем ее в кино?

– Замечательная идея, – ухмыльнулся Томми. – Тебе-то хорошо, а мне? Думаешь, приятно сидеть рядом и чувствовать, как вы обжимаетесь? Кого бы мне прихватить?

– Не знаю.

Некоторое время Томми шагал молча, потом вдруг неожиданно щелкнул пальцами.

– Придумал!

– Кого?

– Твою сестру, Рину.

– Рину? – удивился Рональд. – Да ведь она еще маленькая.

– Не такая уж и маленькая, – рассмеялся Томми. – Груди у нее так и выпирают, по-моему, они стали еще больше с тех пор, когда мы видели ее на плоту несколько недель назад.

– Но ведь ей только тринадцать!

– А Джоан только четырнадцать, а прошлым летом, когда ты тискал ее на заднем крыльце, ей было тринадцать.

Рональд посмотрел на друга. Возможно, он и прав. Рина уже выросла.

– Хорошо, – пожал он плечами, – пригласи ее. Но думаю, что из этого ничего не выйдет, мама ее не отпустит.

– Отпустит, если ты попросишь, – уверенно заявил Томми.

– Пойду в душ переоденусь, увидимся на пляже.

– Идет.

После жары и шумной игры приятно было очутиться в прохладе и тишине дома. Рональд медленно направился на кухню.

– Молли? – позвал он.

Ответа не последовало, и он вспомнил, что сегодня вторник, а, значит, у Молли выходной. Услышав шаги на лестнице, он позвал:

– Мама?

Сверху донесся голос Рины:

– Они уехали в город, обедают там с кем-то.

Рональд вернулся в кухню, открыл холодильник, достал бутылку молока и кусок шоколадного торта. Торт он ел руками, а молоко пил прямо из бутылки. И только закончив еду, вспомнил, что обещал себе не есть сладкого, чтобы кожа стала чистой.

Он услышал, как хлопнула дверь ванной и раздались шаги по направлению к комнате сестры. Интересно, что она делала дома. Обычно в это время она бывала на пляже, в толпе хихикающих глупых подружек.

Наверное, Томми был прав. Она выросла. Уже в том, как она спокойно позволяла им разглядывать себя на плоту, было что-то недетское. Томми был прав также в том, что груди у нее гораздо больше, чем у его кузины. В памяти всплыла картина: Рина, сидящая на плоту и наблюдающая, как они разглядывают ее, мокрые волосы рассыпаны по плечам, полная нижняя губа отвисла.

Он почувствовал, как знакомое тепло разливается по телу, и тихо вскрикнул. Он не должен делать этого, потому что дал слово, что больше не будет. Рональд резко поднялся. В этот раз он не будет делать этого. Положив пустую тарелку в раковину, он вышел из кухни и стал подниматься по лестнице. Сейчас он примет холодный душ, и все пройдет.

Комната Рины была как раз напротив лестницы, и дверь в нее была приоткрыта. Он почти уже поднялся, как в комнате сверкнуло что-то светлое. С замирающим сердцем Рональд опустился на колени. Теперь его глаза были на уровне пола.

Рина стояла перед зеркалом спиной к двери. На ней были только лифчик и трусики. Она повернулась, сняла лифчик, трусики и, держа их в руках, прошла в другой угол комнаты. Вернулась с купальником. Немного покрутившись перед зеркалом, она медленно надела купальник и расправила бретельки. Рональд почувствовал, как на лбу выступил пот. Впервые в жизни он видел девушку совсем обнаженной. Никогда он не думал, что это может быть так красиво и возбуждающе.

На цыпочках он прошел мимо ее комнаты в свою и рухнул на кровать, все еще дрожа от возбуждения. Приятная боль и истома усилились. Рональд попытался взять себя в руки. Он не должен больше этого делать. Если он сейчас сделает это, то уже никогда не остановится. Постепенно он почувствовал себя лучше, вытер рукой пот со лба и поднялся.