– Не в порядке техника? – спросил я.

Он посмотрел на меня, и по его взгляду я понял, что он не знает, кто я такой.

– С техникой-то все в порядке, – ответил он.

– Что же тогда ты так волнуешься?

– Понимаешь, приятель, работа есть работа, правильно? – Я согласно кивнул. – Когда босс говорит тебе, что все должно быть сделано хорошо, ты так и делаешь, не задавая лишних вопросов. Так?

– Так, – ответил я.

– Я стараюсь, как могу, но я же не Бог. Я не могу изменить звучание голосов.

Я с тревогой взглянул на него. Ведь о том, что звуковые пробы у Невады прошли хорошо, я знал лишь со слов Рины.

– Ты имеешь в виду Неваду Смита?

– Да нет, с ним все в порядке. А вот женщина... Она гнусавит так, будто звук выходит из ее зенок.

Звукооператор снова вернулся к своей технике. Я подошел и снял у него с головы наушники. Он сердито повернулся в мою сторону.

– Что за шутки, черт возьми?

Но я уже надел наушники, и ему оставалось только молча наблюдать. Говорил Невада, его голос действительно звучал хорошо. Затем заговорила Синтия Рандал, и я не знал, чему верить – глазам или ушам. Ее голос вызывал раздражение, мне он напоминал мяуканье кошек на задворках, и никакой сексуальности. По спине пробежали мурашки. Такой голос отпугнет всякого мужчину даже из лучшего борделя Нового Орлеана. Я снял наушники, вернул их звукооператору и решительно направился на площадку. Какой-то мужчина попытался остановить меня, но я оттолкнул его.

– Стоп! – раздался чей-то крик, и внезапно наступила тишина. Присутствовавшие на съемочной площадке удивленно разглядывали меня.

Я кипел от возмущения. Кто-то хотел сыграть со мной злую шутку, а я не любил этого. Похоже, что актриса догадалась о цели моего появления. Она попыталась улыбнуться, но в глазах застыла настороженность. На площадке стремительно возник Берни Норман, и актриса облегченно вздохнула. Теперь мне все было ясно. Когда Берни обернулся ко мне, она дотронулась до его руки.

– Что-нибудь не так, мистер Корд? – спросил Берни.

– Да, – ответил я. – Уберите ее с площадки, она уволена.

– Но вы не можете этого сделать, мистер Корд, – воскликнул он. – У нее контракт на этот фильм.

– Возможно, но не со мной. Из моей ручки она не выжала бы даже каплю чернил.

Побледневший Берни уставился на меня. Он понял, что я имею в виду.

– Но так не делают, – продолжал протестовать Норман. – Мисс Рандал – звезда.

– Мне наплевать, даже если она Божья матерь, – оборвал я его и посмотрел на часы. – У вас есть пять минут, чтобы убрать ее с площадки. В противном случае я прекращу съемки и устрою вам такой судебный процесс, какого вы в жизни не видели.

Я сидел в парусиновом кресле с моими инициалами и смотрел на опустевшую съемочную площадку. Лишь несколько человек, словно привидения, бродили вокруг. Я посмотрел на звукооператора, все еще возившегося со своей аппаратурой, и медленно закрыл глаза. Было около десяти вечера.

Услышав приближающиеся шаги, я открыл глаза. Это был Дэн Пирс. Все это время он звонил по телефону, пытаясь ангажировать какую-нибудь другую звезду.

– Как дела? – спросил я.

Он покачал головой.

– Ничего. «МГМ» не может уступить нам Гарбо, они сами собираются снимать звуковой фильм.

– А что насчет Марион Дэйвис?

– Я только что говорил с ней, роль ей нравится, но она считает, что она не для нее. Может, еще раз попробовать Синтию Рандал? Подобный простой обходится вам в тридцать тысяч в день.

Я закурил сигарету и посмотрел на него.

– Лучше потерять их сейчас, чем позже, когда фильм будет освистан.

– Может, мы сможем пригласить актрису из Нью-Йорка?

– Нет времени, – ответил я. – Это займет десять дней, а значит, потери составят триста тысяч.

В этот момент появилась Рина с бутербродами.

– Я подумала, что вы голодны.

Я взял один и начал мрачно жевать. Рина повернулась к Пирсу, и тот тоже взял бутерброд.

– Благодарю, мисс Марлоу.

– Не стоит, – ответила Рина и направилась к Неваде.

– Вот бы найти актрису с таким голосом, как у нее, – сказал подошедший в этот момент звукооператор.

– Что ты имеешь в виду?

– В ее голосе что-то есть. От такого голоса зрители со стульев попадают.

– Ты говоришь о Рине?

– Да, а посмотрите, как она выглядит. Это же женщина на все сто.

– А ты как думаешь? – я повернулся к Дэну.

– Согласен.

– Тогда давайте пробовать, – сказал я, поднимаясь. – Тридцать тысяч в день большие деньги.

Когда я попросил Рину сказать несколько слов в микрофон, она восприняла это как шутку. И даже когда я собрал актеров для пробной сцены, она все еще не понимала, что я задумал. Серьезность моих намерений стала для нее очевидной, лишь когда в два часа ночи мы уселись в просмотровом зале.

Ничего подобного в кино я доселе не видел. На экране Рина казалась еще обворожительней, чем в жизни. Я следил за ее игрой, затаив дыхание.

Я повернулся к ней.

– Иди домой и ложись спать. Я жду тебя в костюмерной в шесть утра. В девять мы начинаем съемку.

Рина покачала головой.

– О, Джонас. Шутка зашла слишком далеко. Я не хочу в ней участвовать.

– Ты должна быть на площадке в десять, – жестко произнес я. – И помни, что это ты мне позвонила, а не я.

Я взглянул на Неваду. На лице его было написано смущение, но невинное выражение его глаз мне не понравилось.

– А ты лучше проследи, чтобы она не проспала, – сердито сказал я.

С этими словами я повернулся и вышел из зала, сопровождаемый недоуменными взглядами.

Я медленно приоткрыл один глаз и посмотрел на часы. Два часа! Я быстро поднялся и вскрикнул от боли, пронзившей мою голову. Дверь отворилась.

Это был Дэн в кремовых брюках и спортивной рубашке. В руках он держал стакан с жидкостью, похожей на томатный сок.

– Вот, выпейте, и все пройдет.

Я поднес стакан к губам. На вкус это было ужасное пойло, но он был прав. Через несколько минут голова начала проясняться. В спальне был полный бардак.

– А где девочки? – спросил я.

– Я заплатил им и отправил домой.

– Боже, – я с трудом поднялся на ноги. – Мне надо ехать на студию, съемки должны были начаться в девять.

Дэн улыбнулся.

– Я позвонил и сказал, что вы устали, но будете во второй половине дня. Я подумал, что вам лучше поспать. Это была изнурительная ночь.

Я улыбнулся ему в ответ. Действительно, это была изнурительная ночь. За эту ночь мы с Дэном сильно устали. Я встретил его, когда уходил со съемочной площадки, и предложил отвезти в город. По пути мы решили остановиться где-нибудь и передохнуть. Я был взвинчен до предела, и Дэн посоветовал мне расслабиться. Мы проехались по нескольким ночным клубам, и после изрядного количества выпитого виски появились девочки. Дэн нашел их с помощью маленькой черной записной книжки. Такие книжки есть у всех агентов. Расслабился я хорошо, но удастся ли мне теперь вернуться в нормальное состояние.

Когда я вышел из ванной, слуга-японец принес яйца и сосиски. Я съел шесть яиц и около дюжины сосисок. Когда я допивал четвертую чашку кофе, Дэн улыбнулся и спросил:

– Ну, как теперь?

– Никогда в жизни не чувствовал себя лучше.

Это было правдой. Я испытывал расслабленность и умиротворенность. Не было и тени обычного напряжения, сковывавшего меня в начале дня.

– Так что ты там говорил о делах?

Мы о многом говорили с ним прошлой ночью. Обычно я не пускаюсь в откровения с незнакомыми людьми, но Дэн был человек особого склада. Раньше я не встречал таких – он буквально очаровал меня. Он был умный, практичный и всегда знал, чего хочет. В делах он был на голову выше меня, и я это понял. Конечно, так долго продолжаться не будет, но сейчас мне нужна была помощь именно такого человека, как Дэн Пирс.

– Сегодня утром я продал свое агентство, – сказал Дэн.

– Зачем?