Сталин был настроен на мобилизацию всех ресурсов своей новой империи, чтобы противостоять угрожающему Западу. Экономику стран Центральной и Восточной Европы необходимо было перестроить по советскому образцу экономики 1920-х и 1930-х годов. В сельском хозяйстве планировалось провести коллективизацию. Требовалось отстроить тяжелую промышленность и при этом урезать расходы. С умеренной политикой Народного фронта было покончено. Правительства всех государств, контролируемых СССР, приняли пятилетний план в 1949-1950 годах. Как и в СССР, политика подразумевала «классовую борьбу» против кулаков и буржуазии.
Крах правительств Народного фронта и создание коммунистической империи в Центральной и Восточной Европе были подтверждены учредительной конференцией Коминформа, прошедшей в сентябре 1947 года в польском городке Шклярска Поремба. Коминформ задумывался не как последователь Коминтерна, не как организация, ответственная за распространение мировой революции, а как бюро обмена информацией между коммунистическими партиями. В новую организацию вошли только партии Восточной Европы, а также некоторые стратегически важные западноевропейские партии, которые были обязаны действовать в интересах советской внешней политики{560}. Сталин был убежден, что необходимо положить конец относительно свободному режиму контроля над европейскими коммунистами. Он понимал, что его требования вызовут недовольство представителей национальных партий, поэтому держал в секрете истинную цель конференции. Польский лидер Владислав Гомулка открыто выказал недовольство, однако это ни к чему не привело[482]. Деятельность партий подлежала более строгому контролю и должна была быть направлена на снятие американской угрозы. Народный фронт стал историей, его место заняла новая доктрина идеологической борьбы между «двумя лагерями»: капиталистическим и социалистическим{561}.
На Востоке план Маршалла нанес ущерб коммунистам, однако они могли положиться на поддержку сверхдержавы СССР и сохранить свою силу. Коммунисты Запада должны были действовать в крайне неблагоприятных для них обстоятельствах. Несмотря на то что коммунистические партии Франции и Италии сохраняли значительное политическое влияние в 1946-м и в начале 1947 года, первые же конфликты холодной войны ослабили их позиции. В мае 1947 года коммунисты были вынуждены покинуть коалиционные правительства. Коминформ навязывал им более жесткий курс, согласно которому партии отвечали не за подготовку революции, а уже за формирование общественного мнения против американского господства{562}. В 1947 году Сталин призвал европейских коммунистов к организации забастовок, в следующем году им было приказано сформировать «мирные» коалиции противников США. Новый курс, без сомнений, нанес большой ущерб коммунистическим партиям. Руководство Итальянской компартии, которая успешно участвовала в выборах 1948 года, надеялось, что СССР отнесется к плану Маршалла лояльнее или предложит свою помощь{563}. Советские власти проигнорировали эти надежды. Итальянцы понимали, что план Маршалла и американская поддержка станут ключевыми идеями предвыборной кампании христианских демократов. Сам генерал Маршалл грозился прекратить всякую помощь, если победу на выборах одержат коммунисты, а католическая церковь призывала американцев итальянского происхождения в письмах на родину — близким родственникам и даже незнакомым людям — предупреждать об угрозе коммунизма. Более миллиона таких писем было отправлено в Италию. Пражское выступление окончательно отстранило электорат от коммунистов, христианские демократы одержали сокрушительную победу над левым блоком. Коммунистическая партия Италии все еще оставалась самой многочисленной партией левого толка[483], однако ее представители, как и французские коммунисты, были отстранены от управления страной на многие десятилетия. Последней в 1948 году покинула национальное правительство финская компартия.
IX
1 мая 1950 года группа людей, замаскированных под военных, с повязками, на которых были изображены красные звезды, захватила контроль над фабричным городком Мосини в штате Висконсин. Они заблокировали дороги и арестовали мэра Ральфа Кроненветтера, вытащив его из кровати, сонного, одетого в пижаму в горошек. Мэр признал свое поражение. Выступая с наскоро сооруженной сцены, украшенной лозунгом «Государство должно преобладать над личностью», на только что переименованной «Красной площади», он призвал горожан подчиниться новому режиму. Организатор переворота комиссар Корнфельдер объявил город Мосини частью ССША — Соединенных советских штатов Америки — и выпустил декрет о национализации промышленности, о запрете всех гражданских и религиозных организаций, а также всех партий, кроме коммунистической{564}.
Это был коммунизм по-американски, продемонстрированный не КП США, а членами консервативной антисоветской организации ветеранов войны «Американский легион». Жители Мосини прожили при коммунизме всего один день. Они приняли участие в одном из многих политических спектаклей эпохи, поставленных с целью демонстрации того, как опасен коммунизм. В Мосини вторглись переодетые в коммунистов члены легиона из других городов — местные их не узнавали. Их лидер заявил: «Остались считаные часы до того момента, как бедные и угнетенные рабочие поднимутся на борьбу и свергнут гнилой режим Уединенных Штатов!» Прослушав эту речь, «коммунисты» развернули в Мосини кампанию репрессий. Упорствующие, в том Числе три монахини, были отправлены в «концлагерь», начались чистки библиотек, был снят с показа в местных кинотеатрах запрещен фильм «Виновен в измене» — драма о «показательном» суде над венгерским кардиналом Йожефом Миндсенти.
Обычный размеренный ход американской жизни был нарушен. Закрылись спортивные площадки, в меню ресторанов были только черный хлеб и картофельный суп, цены на одежду и на кофе выросли в пять раз. Было введено нормирование и продажа по карточкам. В «Милуоки джорнал» опубликовали фотографию шестилетнего ребенка, чей печальный взгляд застыл на табличке с надписью «Конфеты продаются только членам комсомола».
Инсценировку оккупации Мосини подготовили члены легиона, однако в ней также приняли участие бывшие коммунисты. Йозеф Корнфельдер, портной, иммигрант из Словакии, был коммунистом с 1919 по 1934 год и даже учился в Ленинской школе. В этом «любительском спектакле» принимал участие и Бен Гитлов, бывший генеральный секретарь КП США, исключенный из партии в результате сталинской кампании 1920-х годов против правых элементов. Мэр Кроненветтер отказался от «республиканской идеи» и был вынужден принять план коммунистов.
В следующем месяце произошла похожая драма, на этот раз на советских экранах. Действие картины «Заговор обреченных», снятой на «Мосфильме», происходит в одной из восточноевропейских стран, где у власти находится многопартийный Народный фронт[484]. В центр сюжета снова помещен заговор иностранных врагов, планирующих политический переворот. На этот раз злодеями показаны американцы. Внешне привлекательный, но очень циничный американский посол Макхилл становится организатором и вдохновителем заговорщиков, цель которых — отстранить коммунистов от управления страной и вынудить народ принять план Маршалла. В группу заговорщиков входят социал-демократы (Макхилл торжествует: «Я сбросил не одно правительство с помощью социал-демократов»), агент Ватикана кардинал Бирнч (прототипом этого персонажа стал Миндсенти), коварная Кристина Падера, глава правой партии христианского единства, ненадежный посланник Тито, а также сексапильная американка, журналистка из Чикаго Кира Рейчел. Они планируют несколько подлых акций: убийство вице-премьера, коммунистки Ганы Лихты, подкуп населения американскими безделушками (прибытие «мирного поезда» сопровождается игрой джазового оркестра и рекламой сигарет Lucky Strike), попытки спровоцировать продовольственный кризис, чтобы окончательно поставить страну в зависимость от Запада. Но коммунисты организуют сопротивление, настраивая массы против американцев и их коварного доллара. Они поднимаются на защиту морали и национальной независимости. Они берут штурмом здание парламента и выдворяют оттуда Макхилла и представителей реакционных партий под крики: «Смерть плану Маршалла! Не желаем носить американские ошейники!»
