Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Луч света неожиданно устремился вниз и осветил пистолет женщины, лежавший на деревянном обломке. Внезапно из пасти чудовища высунулось гибкое щупальце, схватило оружие, и пасть поглотила его так быстро, что никто и шелохнуться не успел. Потом маленькое убежище заполнил гулкий голос, чуть искаженный отраженным от стен эхом: «Иди сюда, Пэнь Сянбин, – приказала машина, начиная раскрывать челюсти. – Немедленно. И возьми с собой артефакт».

Бин с ужасом понял, что змея-андроид велит ему заползти в эту зияющую пасть, и отпрянул.

По-видимому, заметив его испуг, робот снова заговорил:

«Это безопасно… а отказываться небезопасно».

Угроза. Бин хорошо разбирался в угрозах. Нечто знакомое немного успокоило его и позволило оценить положение.

Загнан в угол в шатких старинных развалинах, с запасом воздуха на несколько минут, лицом к лицу со сверхроботом… разве у меня есть выбор?

Но шагнуть вперед он не мог. И тогда змея сделала выбор еще более ясным: выпустила из одного глаза яркий узкий луч, вдоль которого поднимались пузыри. К тому времени как Бин повернулся, луч уже выжег на балке старого королевского дворца Пулау два иероглифа:

ВЫБЕРИ ЖИЗНЬ.

Бин напряженно думал. Несомненно, машина может просто забрать одним из щупалец мировой камень. Значит, она понимает – вернее, ее хозяева понимают, – что мировой камень оживает только в присутствии Бина. Тем не менее он начертил указательным пальцем на ладони так, чтобы робот мог видеть:

«Я нужен. Он говорит только со мной».

Машина-змея без труда разобрала написанное Бином и кивнула.

«Согласен. Сотрудничество будет вознаграждено. Но если мне придется забрать только Артефакт, мы найдем другой способ».

Способ. Это Бин легко мог себе представить. Камню предложат новых кандидатов на роль избранного. Столько, сколько потребуется. А Бина уже не будет в живых.

«Иди немедленно. Времени мало».

Бин прирос к месту. Хватит с него людей и машин, которые им командуют! Но через несколько мгновений упрямой ярости он сумел подавить раздражение и страх. Подняв тяжелую сумку, он сделал шаг, потом другой.

И оглянулся на женщину – солдата китайских сил специального назначения; та смотрела широко раскрытыми глазами. На лице было странное выражение – она как будто умоляла.

Бин остановился перед морским чудовищем. Поставил сумку в грязь и поднял обе руки, чтобы снова написать на ладони:

«А что с ней?»

Робот на несколько мгновений задумался, потом ответил:

«Она ничего не знает о моей миссии, хозяевах и цели. Пусть живет».

В глазах женщины появилась благодарность, и это укрепило Бина, придало твердости его шагу. Он подошел ближе. И хотя не мог сдержать дрожь, поднял сумку с мировым камнем и сунул в пасть змее. Потом – вес камня ему больше не мешал – улегся горизонтально и начал продвигаться внутрь.

Это был его второй необычный поступок.

Первым и еще более необычным – он размышлял об этом весь следующий час – было то, что он сделал, заползая внутрь: сунул руку под пояс, снял нечто гладкое и почти прозрачное и бросил назад, ниже глаз змеи, так чтобы она не могла увидеть, но женщина увидела бы обязательно.

Ян Шэнсю дал мне это для защиты от нападающих, а теперь я отдал это одному из них. Разве в этом есть смысл?

Но почему-то он чувствовал, что есть.

ТОРАЛИЗАТОР

Врачи хотят, чтобы я упражнялась. Привыкала к новому телу и органам чувств. Но мне не хочется.

Не потому, что больно. Хотя больно, иногда даже очень. Но причина не в этом. Боль больше не расслабляет, как раньше. Я испытала ее столько, что она стала знакомым попутчиком. Я теперь рассматриваю ее как… данность.

Вам кажется, что я говорю как робот? И что это соответствует моим электромеханическим пальцам, которые я сгибаю, и глазам из геля в моих пустых глазницах, откуда когда-то смотрели карие глаза, данные мне от рождения? Но нет, ничто из этого не вызывает у меня отвращения. Даже то, что я, оказывается, заключена в компактный цилиндр, который передвигается на кибернетических сегментных колесах. Этот аспект – вращение, щелканье – не так плох, как можно было бы ожидать.

Признаюсь, я удивилась, когда впервые посмотрела этими глазами на свою новую механическую руку и увидела, что́ держу. Каменный инструмент, сердечник возрастом в сорок тысяч лет, который дал мне в Альбукерке Акинобу Сато. Какое-то время я могла только смотреть, как мои пальцы – невольно – сгибаются, стискивая этот артефакт. Сжимая так, как я привыкла делать. Ощущение прикосновения было одновременно знакомым и необыкновенно странным.

Ах, как хорошо было снова держать в руках предмет, хотя сенсорная паутина, посылающая сигналы в мой мозг, вызвала сопутствующие ощущения синеэстезии. Казалось, всякий раз, как я глажу древний камень, вспыхивают искры в тех местах, где древние праинженеры когда-то приделывали лезвие, создавая древнейшие орудия своего времени. Поворачивая камень в руке, я слышала звуки, похожие на звон далеких волшебных колоколов, плохо настроенных, и чувствовала запах сажи и времени.

– Зачем вы мне это дали? – спросила я врачей. Они удивленно ответили, что я сама попросила дать мне реликт эпохи плейстоцена. Может, из-за какой-то неосознанной иронии? Соприкосновение инструментов, созданных гомо сапиенс в начале и в конце его существования, как в фильме Кубрика?

Я не помнила этой просьбы.

Нет, весь процесс поразительно интересен. Я им благодарна. Доктор Тургесон сегодня спросил меня, рада ли я участию в этом эксперименте, рада ли тому, что не выбрала другую возможность – нырнуть в глубокую заморозку в надежде на передовую медицину грядущего века.

Что ж, почему бы не остаться здесь и сейчас, если я все воспринимаю и способна оценить свое участие в игре? Обладая зрением и подвижностью, я могу еще продолжить карьеру – порхать по всему миру, интервьюировать знаменитостей, у которых язык не повернется отказать прославленной героине-репортеру с ее никогда не мигающими киберглазами, облаченной в жесткий сегмокостюм. Да и кто захочет надеяться на крионическое воскресение в каком-нибудь розовом будущем… когда чужаки из артефакта утверждают, что никакого завтра не будет?

Проблема не в этом. И я не слишком расстроилась, когда меня впервые пришел навестить Уэсли со своей новой женой. Их предложение группового брака очень лестно (яичники – единственная моя часть, которая благополучно пережила взрыв). Но меня это не заинтересовало.

Нет. Я жалуюсь на другое. Мне жаль терять время. Жаль отвлекаться на новое тело и его восприятие мира. Я хочу вернуться в кибервселенную и оставаться там по двадцать часов из двадцати четырех. Присоединиться к вам, друзья мои. Мои товарищи по «умной толпе». Мои сограждане-однополчане. Мои псы, принюхивающиеся, сопоставляющие и лающие в поисках истины!

Так что у вас сегодня для мамочки? Что случилось в тот короткий, но скучный период, когда я отсутствовала, контактируя с реальным миром?

57

Ишмаэл

Баскская Химера.

Конечно, Мейлин знала это словосочетание. Все на Земле слышали эту легенду: как храбрая девушка предложила выносить семя возрождающейся расы. Человека, который вымер десятки тысяч лет назад.

Когда дом матери-девственницы – исследовательский центр в Испанских Пиренеях – испарился в грибообразном столбе пламени, многие посчитали это справедливой карой за такие грехи, как высокомерие, гордость и даже зоофилия.

Десятки миллионов горевали.

А сотни миллионов облегченно вздохнули. Оплакивая жестокое убийство, они радовались тому, что эта больная проблема переходит к последующим поколениям.

И только десятки тысяч цеплялись за надежду, распространяя слухи, что Агурне Арришака Бидарте жива, что ей удалось каким-то образом спастись от ядерной катастрофы в Наварре, найти убежище и родить своего ребенка. Даже в далеком Китае, в полуразрушенном доме на пустынном участке рядом с загрязненным Хуанпу, имея единственную возможность смотреть видеодрамы, Мейлин следила за этой историей как за древней трагической и романтической легендой народа хань.

127
{"b":"231028","o":1}