Когда-то я думал, что уже не вернусь сюда.

Джеральд Ливингстон стоял на обсервационной площадке исследовательского корабля «Абу Абдаллах Мухаммед ибн Баттута». Здесь легко было затеряться среди звездных просторов. То, что он видел, напомнило ему о долгих годах, когда он работал сборщиком мусора и его единственным спутником на орбите была маленькая обезьянка-капуцин: Джеральд телеуправляемым лассо убирал мусор с околоземных орбит. Тогда его родная планета занимала половину неба, а Солнце жарило неимоверно.

Отсюда старое солнце кажется маленьким. А если прищуриться, можно разглядеть красноватый диск Марса. Что касается противоположного направления…

Чтобы рассмотреть ближайшие скалы, нужны оптические приборы. Невооруженным глазом никогда не разглядишь пояс астероидов.

И все же мне повезло: я увидел больше всех своих предков и почти всех ныне живущих.

Он понимал заманчивость предложения, которое все еще оставалось в силе. Человечеству предлагали воздвигнуть гигантские фабрики и построить огромные орудия, чтобы выстреливать в небо кристаллы. Кристаллы с «экипажем» из дублей чужаков и реплик избранных людей. Время шло, суставы деревенели, сосуды постепенно известковались, и Джеральд не мог забыть об этом предложении.

Проснуться в таком царстве – крошечном снаружи, но обширном внутри, полном доступных для исследования чудес, – располагая эпохами. Разговаривать с существами с десятков планет, представителями десятков культур, слышать их песни, пробовать их развлечения и разделять их мечты. И со временем…

Ценный итог полета «Марко Поло» – и последующих полетов «Темучина» и «Хон Бао» – разнообразие найденных посланцев-артефактов, в том числе таких, создатели которых уделяли особое внимание информации о культуре и науке, не ограничиваясь минимальными сведениями о далеких культурах и народах. О цивилизациях, которые, несомненно, давно погибли.

Если мы построим фабрики для сборки межзвездных яиц-зондов, надеюсь, за образец мы возьмем эти. Их меньше, но их качество выше. Это не путь вируса. Возможно, это будет путь человечества.

Но с тех опасных дней, когда они с Аканой Хидеоши выкрали Гаванский артефакт из-под носа у олигархов, Джеральд стал куда менее значительной фигурой. Временную кражу им простили, потому что она привела к важнейшему событию, к Великому Спору – спору между Гаванским артефактом и Посланцем Осторожности. К диспуту, который преподал человечеству жизненно важный урок.

У нас есть выбор. И еще есть время.

Кстати о Посланце – разве сейчас он не должен быть здесь?

Приближался час Первого Света, и на обсервационной площадке появились другие. Научный штат и члены экипажа «Ибн Баттуты» негромко разговаривали, всматриваясь в северо-западный октант, и показывали друг другу, где все должно произойти. Никто не подошел к Джеральду.

Неужели мое мрачное настроение так очевидно? И когда это я стал «исторической личностью», которую боятся побеспокоить?

Не боятся. Возможно, не подходят из вежливого уважения. Особенно новички, появившиеся уже на готовом корабле; многие кажутся слегка испуганными…

…хотя, как он заметил, к молодому выдающемуся астроному Пэнь Сяобай – или Дженни для ее друзей, – которая посмотрела на Джеральда и ослепительно улыбнулась ему, это не относилось.

Хм. Не будь я старым чудаком с хрупкими костями… – Джеральд должен был признать, что ему нравится безвредный снисходительный флирт Дженни. – Только осторожнее. Посланец приглядывает за дочерью своего старейшего живого друга-человека.

Стоит подумать о дьяволе. Вот и он сам, всеобщий любимец чужак, скользит по помещению на тележке вдоль одной из линий обслуживания. Посланец Осторожности подождал, пока тележка остановится, и отпустил ее. Его новое шарообразное тело, приводимое в движение мягкими толчками сжатого азота, направилось к Джеральду.

Забавно, что он выбрал простейшую конструкцию. Простое подвижное устройство, способное возить его по кораблю. Ни рук-манипуляторов, ни других приспособлений. Полагаю, после тысяч лет, проведенных в кристалле, он привык только к одному способу общения с миром – с помощью слов и образов.

Эта конкретная копия Посланца Осторожности помещается в кубе со стороной почти метр – один из первых опытов человечества в использовании техники копирования чужаков. Уже были предприняты попытки копировать и сознание человека, хотя методы применения таких технологий еще вызывают жаркие споры.

У Посланца есть, конечно, и другие копии. С каждым повторением посол внеземной цивилизации модифицирует свою наружность, превращает четырехгубый рот, у многих вызывающий беспокойство, в нечто более привычное людям. И зрительная полоска теперь похожа на пару земных глаз. Голос совершенно адаптировался. На английском, китайском или любом другом языке Посланец говорит как на родном.

– Я здесь, Джеральд. Прости, меня кое-что задержало. Можем начать.

Добрый старый Посланец. Все к тебе пристают, верно?

В добрые старые деньки Джеральд определил бы время, посмотрев на телефон на запястье, или вызвал бы часы в своих контактных линзах. Теперь же он просто знает – с любой нужной точностью, – сколько времени осталось до Первого Света.

– Ты не опоздал. У нас есть еще минута, – ответил он этой версии чужака, который пересек огромное пространство и, объятый пламенем, удачно спустился на Землю, чтобы передать древнее предостережение. – Пойдем, я занял тебе место.

Приветствующий прав. Один из людей, кажется, идет по следу.

Мы, уцелевшие, но искалеченные, подключились к крошечным диковинным компьютерам землян. Подслушивать не так просто, как воспринимать бурю болтовни, исходящую от Земли. Но наконец это сделано, и мы можем читать дневник. Рассуждения умного маленького творца.

Для биосущества ее мысли очень точны и четки. Хотя ей не хватает многих частей головоломки, она, кажется, обязалась – это сродни одержимости – досконально изучить следы, которые обнаружила.

СЛОВА.

Такие странные и примитивно-животные, не содержащие семь измерений гештальта, какими пользуется большинство более мощных разумов.