Ученый предупредил (девяностолетний Хэмиш во время этого инструктажа просто спал), что существа внутри кристаллического зонда могут «умереть», потерять возможность для любого будущего контакта со Вселенной, просто исчезнуть. Для искусственного существа один из способов сделать это – спускаться по лестнице масштаба, становясь все меньше, попасть в мир, где правят желания и волшебство, а там вы делаетесь слишком маленьким, чтобы иметь хоть какое-то значение для тех, кто остается в «реальном» мире.

Если только новая цивилизация не вздумает разобрать ваш зонд. Или не пытайтесь создать неиспорченные версии. В таких случаях мы выявляем «беглецов», прячущихся в атомной структуре самого кристалла, но способных вновь подняться по лестнице масштаба, чтобы защитить вирус и его миссию.

Неудивительно, что для усовершенствования Панацеи потребовались десятилетия.

– Позвольте показать вам дорогу, – сказал Особо Мудрый Хэмишу. – Старайтесь идти за мной.

И он начал движение – не зашагал, не начал удаляться, просто стал увеличиваться.

Хэмишу, который всю жизнь оказывался самым высоким человеком в любом помещении, не понравилось, что приходится задирать голову, чтобы посмотреть на гиганта. Добавилась мотивировка – стремление догнать чужака. Если бы только тут был пузырек с наклейкой «Выпей меня». Должна быть какая-то хитрость!

Сосредоточившись на изменении своего ощущения масштаба – на росте, – он вскоре понял: секрет в том, чтобы определенным образом смотреть. Стараться увидеть то, что ты не в состоянии контролировать. Не лишено смысла, подумал он, когда холм под его ногами начал сокращаться, а он начал подниматься вслед за Омом. Если малый размер дает возможность менять все вокруг, то, когда становишься большим, справляешься с тем, что не можешь изменить.

Он видел в этом логику. Крошечные существа располагают обширным субъективным пространством, могут воздвигать идеальные дома, обзаводиться виртуальными товарищами, получать доступ к играм и развлечениям, в то же время не мешая другим официальным обитателям кристаллического корабля. С другой стороны, если вы решили стать таким большим, чтобы взаимодействовать с другими смоделированными пассажирами, вам придется смириться с концепцией, которая очень мешает многим людям – вначале в детстве, потом в подростковом возрасте: с тем жестоким фактом, что другие могут не хотеть того, чего хочешь ты.

«Однако забавная перспектива», – думал Хэмиш. Глядя вниз, он видел, что все еще находится в обширном мире туманных фигур. Но, поднимая глаза, начинал различать что-то вверху и над головой… вроде темного купола, скрытого расстоянием и необычным туманом. Следуя за Омом, он пошел к далекому куполу, в то же время продолжая расти.

Хэмиш заметил: в этом масштабе двигаться труднее. Ноги словно слегка отяжелели, а поверхность под ними стала более липкой. На самом деле продвижение не было трудным, но требовало некоторых усилий, словно идешь против сильного ветра. Или тебя удерживает тяготение.

Наконец Хэмиш смог разглядеть некоторые из фигур, которые раньше казались чрезвычайно далекими и смутными. В одном месте из тумана показались два человека и существо, похожее на богомола; они только кивнули в знак приветствия, очевидно, слишком занятые, чтобы остановиться и поболтать. Хэмиш почувствовал легкую досаду, но постарался прогнать ее.

Несколько минут спустя он увидел, как из соседнего облака выпрыгнул гладкий сине-серый дельфин. Изогнувшись и подплыв ближе, он бил плавниками словно по воздуху, однако перемещался быстро и энергично, как будто его мускулистое тело и хвост двигались в воде. На гладкой спине китообразного, ухватившись за спинной плавник, ехали два пассажира. Хэмиш заметил обезьяну и кого-то похожего на большую улыбающуюся крысу из мультфильма.

Обезьяна принялась тыкать пальцем и тараторить, заставляя дельфина подплыть ближе к Хэмишу и Ому, но в последний миг дельфин отвернул. На мгновение Хэмиш почувствовал, что его накрывает холодная мокрая невидимая вода. Удаляясь, дельфин болтал, обезьянка визжала. Даже Ом усмехнулся, а Хэмиш готов был рассердиться… но передумал и признался:

– Отлично.

Через несколько мгновений мокрая иллюзия испарилась, и они продолжили подъем.

Вскоре Хэмиш понял, что гигантские туманные облака превратились в неразличимые капельки и пузырьки, собиравшиеся и рассеивавшиеся в легкой дымке. Особенно впереди, закрывая картину. Поднимаясь на холм и сопротивляясь давлению, Хэмиш подался корпусом вперед – ему хотелось поскорее достигнуть купола, который он видел, изредка замечая искры на стене где-то впереди…

…пока наконец они с Омом неожиданно не вышли из дымки. Хэмиш вздохнул.

Вот они. Наконец.

Звезды.

То, что он принимал за купол, оказалось частью огромного потолка – выгнутого окна-интерфейса между внутренностью кристаллического цилиндра и Вселенной снаружи.

Космос.

Человек двадцатого века, Хэмиш вырос, связывая в своем представлении огромное царство снаружи с романтикой. С приключениями. И хотя его собственные книги о дурной науке цинично высмеивали такое представление, называя внешний космос вакуумной пустыней с немногими точками-оазисами, остатки старого чувства тем не менее влекли его к барьеру, заставляя трудиться, преодолевая сопротивление.

Это не те межзвездные путешествия, которые нам были обещаны. Где двигатели, искривляющие пространство, и огромные корабли, и обольстительные принцессы с иных планет? Где звездные сражения, и империи, и утопические колонии, и смешение великих цивилизаций, причем каждая учится у других?

Такой путь проще и практичней, хотя гораздо рискованней для индивидов. Только одна из тысяч моих копий действительно может встретить на какой-нибудь далекой планете живые существа, поможет им выжить и процветать.

Но все же это настоящее межзвездное путешествие.

Ого! Я путешественник, пересекающий Галактику.

– С приближением трение возрастет, – заметил Ом, видя, как тяжело приходится Хэмишу с приближением к барьеру, очень похожему на мембраны, отделяющие внешний мир от живого содержимого клетки. – Здесь, кстати, может быть очень холодно. Если, приближаясь, не пользуешься помощью и товарищеской поддержкой других.

Прямо впереди Хэмиш чувствовал жестокий холод космоса. Он протянул руку и на мгновение ощутил себя огромным, каким только может быть виртуальное существо в кристаллическом корабле. Его рука, приближенная к стене, казалась такой же большой, как все остальное вместе взятое. Возможно, она даже была натуральной величины – с ладонью шириной двенадцать сантиметров – и упиралась во внутреннюю стену «корабля», который сам был меньше двух метров в длину.

Когда-нибудь я смогу стоять здесь, прижимая руку к стене, согретой чужим солнцем. А на другой стороне будет живое существо. Представитель какой-нибудь новой расы, невинной и перспективной. Он поднесет свою руку, или щупальце, или лапу.

По какой-то причине мысль об этой встрече наполнила Хэмиша таким же предчувствием, каким его наполняли слава, секс и его достижения. Что ж, тоже не лишено…

…но движение к границе раздела потребовало больших усилий, а космический холод был жесток. Хэмиш опустил руку и на несколько шагов отступил к туману, чувствуя, как уменьшается в размерах.

Он повернулся к своему проводнику-инопланетянину.

– Ну, давайте встретимся с остальными.

Скоро он это увидел.

Они вместе шли «вперед», к носу большого кристаллического корабля; Хэмиш смотрел за изогнутую стену и видел мерцающую гигантскую дугу, которая под острым углом пересекала Млечный Путь. С одной стороны обширная россыпь звезд выглядела нормальной, немигающей и многочисленной. (Интересно, изменились ли уже созвездия?) Но прямо перед этой демаркационной линией точки света как будто начинали дрожать, словно отражались в мягко изгибающейся поверхности бассейна.