Кому в гуще всех этих добавочных осложнений понадобилась новая волна подражательных розыгрышей? Многочисленные новые «открытия» древних камней-посланцев?

На некоторых вирах и изображениях в Сетке были явные подделки – обычные куски стекла, примитивно освещенные снизу или обработанные имеющимися в продаже программами создания изображений. Подделка сразу видна. Другие оказывались работой изобретательных, пользующихся самой передовой технологией шутников: в них впечатляющие «чужаки» передавали из своих хрустальных домов загадочные предостережения… иногда из этого вырастала кульминация шутки, или бесконечные непристойные истории, или топорные каламбуры. Еще кое-кто притворялся подлинными посланцами со звезд, предлагая образцы мудрости (всегда вторичной, клишированной, шаблонной), вызывая бурю критики со стороны «умных толп» и крики «подделка!», а также порождая не менее многочисленные толпы пылких сторонников.

Сетку заполнили видео самодельных артефактов, и ощущение праздника, карнавала все нарастало. «Возможно, один или два ролика настоящие, – думал Джеральд. – Но проверять нужно все».

У Комиссии по контактам хватало хлопот с продолговатым закругленным цилиндром, который он принес с орбиты. Объект сейчас прямо перед ним, пьет богатый энергией поток фотонов. Находящиеся в нем чужаки попросились уйти на перерыв за туманный полог. Им понадобилось время для организации. Группа Аканы Хидеоши с радостью согласилась. Им тоже нужно было поесть и отдохнуть. И наблюдателям, которые напряженно смотрели с галереи для советников сразу за толстым стеклом, – тоже.

Джеральд, явившийся по расписанию, сидел между Эмили Тан и Хагон Минном, когда вошли и заняли свои места Геннадий, Бен, Патрис, Акана и другие члены комиссии. Джеральд видел также, как рассаживаются в своих расположенных высоким амфитеатром креслах за карантинным барьером сановники. Теперь, когда эксперимент с обучением оправдался и чужаки вели себя лучше, волнение уменьшилось. Не то чтобы кто-нибудь радовался тому, что ошибался. Консенсусный групповой аватар представителя советников, Гермес, перестал гневно расхаживать, и молнии на его широком лбу вспыхивали редко. Теперь эрзац-бог только постукивал по столу и нервно хмурился.

В назначенное время свет в комнате приглушили, и туман внутри Артефакта начал рассеиваться. Чомбе уменьшил интенсивность луча, чтобы все могли видеть… туман разошелся, и появилось темное пространство, заполненное звездами.

В ярком трехмерном изображении – никто из землян пока воспроизвести такое изображение не мог – им явилась настоящая Галактика. Джеральд собрался спросить у Рамеша, идет ли запись…

…когда астроном из Раджастана опередил его, откликнувшись необыкновенно быстрым виртом.

Это не настоящие звезды. Они одинаковы по спектру и яркости и разбросаны искусственно. Это метафора.

Проклятие. Эту часть длинного списка вопросов придется оставить до тех пор, пока не будут решены более важные дела.

На галерее наблюдателей поднялся шум: из десятков отчетливых точек развернулись тонкие извилистые линии… которые вскоре выровнялись и превратились в золотистые дороги, уходящие в пространство. Но все те линии, что уцелели, в конечном счете соединились, слились в единую автостраду, которая направилась к точке обзора Джеральда… а теперь и к точке обзора миллиардов зрителей со всей Земли.

Люди до сих пор жалуются на плохое качество изображения, которое выпускают из карантина. На самом деле лишь немногие параноики – даже не Эмили или аватар Тигрица – все еще считают, что эти изображения несут опасный программный код.

Джеральд наклонился вперед, глядя прямо на камень, а не на гигантский увеличивающий экран поблизости. Он увидел идущие по золотым дорогам фигуры, вначале трудноразличимые. Начинали они как будто издалека, но все двигались в одном направлении – к поверхности Артефакта прямо перед Джеральдом. И насколько могли судить наблюдатели, все обитатели Артефакта на этот раз выглядели несколько необычно.

Кентавроид, летучая мышь – вертолет, тварь сродни еноту, создание, похожее на аэростат, – все они были в одеяниях из какой-то блестящей ткани, развевающихся на искусственном ветру. Даже головоногое существо – моллюск облачилось в такую же одежду и скользило вперед, причем его способ передвижения оставался таким же загадочным, как и прежде.

«Вот оно наконец, – подумал Джеральд. – Формальное приглашение».

Там, где поверхность раздела была как будто слишком мала и заставляла чужаков тесниться и толкаться у выпуклой границы между внутренним миром Артефакта и людьми снаружи, теперь передняя часть оставалась свободной. Все послы-чужаки сумели принять участие в грандиозной процессии, все собрались и выстроились так, что каждый мог смотреть вперед и сам все время оставался видимым.

– Это какой-то групповой портрет, означающий, что они действуют сообща, – заметил антрополог Бен Фланнери. – Предыдущая разобщенность показала, что они терпимы к разнообразию. Теперь они демонстрируют просыпающийся кооперативный дух и общую цель. Разве есть более ободряющее сочетание особенностей? Сейчас я настроен весьма оптимистично.

Генерал Хидеоши негромко кашлянула, призывая к тишине. Несколько центральных фигур одновременно задвигали руками/щупальцами/придатками…

И возникли буквы. Они поплыли к выпуклой поверхности раздела, складываясь в слова, и эти же слова донеслись из громкоговорителей над головой.

Мы попросили старейшего выжившего, мудрейшего из нас, говорить от имени всех.

От середины толпы отделилось существо, которое Джеральд видел и раньше. Высокое, двуногое, округлое, круглолицее, с мягкими руками, скрещенными на крепком животе. На пухлой шее кивала круглая голова. Глаза, большие, но косящие, будто прищуренные в изумлении, примерно на «правильном месте» для такой внешности, очень похожей на человеческую, рот с толстыми губами тоже, они даже как будто слегка изгибались, словно в загадочной улыбке. Носа не было: по-видимому, существо дышало через щели, которые ритмично открывались и закрывались в верхней части головы. У Джеральда сложилось общее впечатление, что существо похоже на мудрого Будду. Он понимал, что чересчур вольно трактует первое впечатление, но ему показалось, что это существо… веселое.

«Старейший? Значит ли это, что его раса – первая в сообществе? Основатели, появившиеся на звездных линиях раньше всех остальных? Может, они объединили всех и научили жить вместе в мире между звездами? Нет, погоди, – вдруг сообразил Джеральд. – Они сказали «старейшего выжившего»? Это не обязательно означает нечто зловещее… но все же…»

Джеральд знал, что никаких реальных поводов для таких размышлений нет. Он пытался настроиться на спокойствие, такое же, какое видел в этих глазах.

Щели на голове затрепетали, и появились новые символы. Необычные, незнакомые, они быстро менялись, превращаясь в буквы латинского алфавита, соединялись в слова, которые преобразователи обращали в звуки, создавая голос, звучавший одновременно низко и сильно, хоть и хрипловато.

Вы оказались достойными и способными. Присоединяйтесь к нам!

Джеральд услышал множество откровенных вздохов: напряжение спало, хотя это был просто повтор единственного полученного до сих пор связного сообщения. Предыдущее сообщение возникло из хаоса и смятения. Теперь, если судить по явно избранному единодушно предводителю, представляющему все сообщество чужаков, оно казалось более определенным, ясным и внушающим уверенность.

Джеральд посмотрел на Акану, и та кивнула в ответ. Они заранее продумали, что он должен сказать.

– Для нас это большая честь.

Многое предстоит обсудить. Ваше великое древнее общество и причины наших радости и осторожности.

Но позвольте сначала приветствовать вас от имени планеты Земля. От имени всех людей доброй воли, по-дружески.

Джеральд почувствовал, как спадает внутреннее напряжение. Он умудрился пройти через все это, не кашлянув, не хмыкнув, не дрогнув. Знаменитые Цитируемые Слова сказаны; конечно, может, эта речь чуть длиннее, чем прославленные драматичные выступления Юлия Цезаря или Армстронга… и определенно не так выразительна, но все же годится для стены Того, Что Говорилось Во Имя Истории.