Приветствующий включается в Сеть. Я чувствую его холодный, красноречивый поток электронов. Но только теперь он согласен со мной!

– Не нужно говорить земным существам. Они узнают сами.

Это меня заинтересовало. Я отстранил субличность и протянул в Сеть щупальце Подлинного Себя.

– Почему ты так говоришь?

Приветствующий показывает на рой искателей, копающихся в древних обломках.

– Мы перехватили их болтовню, когда они исследовали облако астероидов. Один из них, кажется, начинает понимать, что происходило здесь давным-давно.

Самодовольный тон Приветствующего, должно быть, заимствован из человеческих телесериалов. Но ведь Приветствующего создавали энтузиасты, им больше всего хотелось сказать «Привет!».

– Докажи, – требую я.

Возможно, моя долгая вахта близится к концу.

Тор смотрела, как вращение астероида открывает взгляду древние развалины.

– Боже, что за хаос!

Уже два года она помогает разгадывать в поясе загадки, которым миллионы лет. В последнее время это означает находить необычные чужие развалины, но такая разруха им встретилась впервые.

Всего в нескольких километрах от разведывательного корабля «Уоррен Кимбел» огромная тень закрывала звездный Млечный Путь. Древние столкновения оставили вдоль всей двухтысячекилометровой оси астероида глубокие борозды и кратеры. С одной стороны возвышалась как будто типичная безымянная груда камня и замерзшего газа. Но когда солнечные лучи в вакууме добирались до второй половины, все резко менялось – открывались рваные неровные следы катастрофы тех времен, когда по Земле бродили динозавры.

– Гэвин! – позвала она через плечо. – Посмотри!

Ее напарник вплыл через люк над головой и повис в воздухе. Его подошвы со слабым щелчком коснулись намагниченного пола.

– В чем дело? Еще убиенные младенцы? Или ключ к тому, кто убийцы?

Тор показала, и ее напарник принялся смотреть. В лоснящемся лице Гэвина отражались отблески прожекторов, освещавших место происшествия.

– Да, – кивнул он. – Снова мертвые дети, убитые каким-то долбаным врагом миллионы лет назад. «Исследования и спасение имущества» сделает хорошие деньги на каждом трупе.

Тор Повлов нахмурилась – коммерческие соображения лишь в малой степени объясняли ее появление здесь (хотя это помогало оплачивать счета).

– Не вредничай! Это незавершенные межзвездные зонды, уничтоженные столетия назад. Их не успели запустить. Мы не знаем, были они разумными машинами, как ты, или всего лишь орудиями, как этот корабль. Ты лучше всех должен понимать, что нельзя очеловечивать чуждые артефакты.

Гримаса заменила андроиду Гэвину пожатие плеч.

– Если у меня «гадкие» фантазии, чья же в этом вина?

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что у органических существ есть выбор, когда они видят, что «искусственный» разум берет верх. Вы могли бы уничтожить машины, отказаться от прогресса…

Она не стала напоминать, что до этого едва не дошло.

– …или заложить в нас самую суть, «фундаментальные законы роботехники», – фыркнул Гэвин. – И получить рабов умнее хозяев. Но нет! Что же вы, органические, решили?

Тор знала, что бесполезно пытаться вывести Гэвина из такого настроения, и потому сосредоточилась на пилотировании крейсера.

– И каково же было ваше решение проблемы умных машин? Вы стали растить нас как родных детей. Называть людьми. Давать гражданство. Вы даже дали некоторым из нас человекоподобные тела!

Предыдущий напарник Тор – приятный старый бот и отличный шахматист – предупреждал ее, уходя на пенсию: не нанимай молодых андроидов класса ААА, только вчера из колледжа, – с ними так же трудно, как с подростками-людьми. Что здесь хуже всего? Гэвин прав. Не все согласны с тем, что выращивание ААА как людей решит одну из Больших Проблем или даже отдалит неизбежное. Потому что, несмотря на генетические и кибернетические усовершенствования, биолюди по-прежнему обречены на отставание.

Сколько же видов сумели пережить этот кризис?

Гэвин с наигранной печалью покачал головой, точь-в-точь как чересчур умный подросток, заслуживший, чтобы его удавили.

– Разве ты можешь возражать, когда я, созданный людьми, подобный людям андроид, очеловечиваю что-либо? Мы делаем только то, чему нас научили, госпожа.

Его поклон был красноречиво саркастическим. Особенно потому, что Гэвин единственный на борту мог перегнуться в поясе. Все органические части Тор были заключены в цилиндрическую канистру чуть больше метра длиной и полметра шириной. С механическими руками-протезами и хватателями Тор гораздо больше походила на робота, чем ее напарник.

У нее не было ответа на язвительную реплику Гэвина. Поистине приходилось сомневаться, правильный ли выбор сделало человечество.

Но разве то же самое не относится ко всем нашим решениям последних двух десятков лет? Разве мы время от времени не выбираем наименее торную тропу? Потому что наш лучший шанс – делать то, что никто другой не пробовал?

Внизу по изуродованной поверхности астероида на многие акры тянулись гигантские разрушенные леса из огромных балок. Искореженные, полусгоревшие, погребенные под рухнувшими кранами, молчаливо лежали ряды недостроенных космических кораблей, которые должны были запустить, возможно, сто миллионов лет назад.

Тор не сомневалась, что ее силиконовые глаза и германиевые глаза Гэвина первые видят эти места после того, как неведомые чудовищные силы все здесь опустошили. Древние убийцы, должно быть, и сами давно мертвы. До сих пор никто не нашел ни одной действующей звездной машины. Тем не менее Тор не рисковала, и ее оружейная консоль была готова к работе. Это сложное псевдоразумное устройство вело непрерывный поиск, но не находило среди разрушенных недостроенных механизмов внизу ни источников энергии, ни движения. Только холодные скалы и металл.

Слова Гэвина об «убиенных младенцах» в определенной степени портили удовольствие от мысли о выгодной находке. Впрочем, другим ее занятиям это не поможет – в частности тому, что в первую очередь привело ее на этот фронтир: она первый журналист в поясе астероидов. Здесь приходилось выполнять две или три работы. В случае Тор это означало описывать величайшее открытие человечества, объяснять оставшимся дома, что произошло здесь так давно.

Но очередной репортаж мог подождать.

– Надо работать, – сказала она своему напарнику.

Гэвин молитвенно сложил прозрачные ладони.

– Да, мамочка. Твои желания – это моя программа.

Он прошел к другой консоли и начал выпускать служебных роботов.

Тор сосредоточилась на управлении менее интеллектуальными устройствами «Уоррена», всеми этими небольшими, почти разумными специальными процессорами, управлявшими радарами, ракетами и подсчетами; они по-прежнему говорили холодно и бесстрастно… как и должны говорить машины.