— Мария Захаровна! Здравствуйте!
— Здравствуйте, Валентина Петровна. Видите, в гости я к вам.
— Пожалуйста, пожалуйста, раздевайтесь, — предложила Валентина и сразу почему-то подумала, что учительница зашла к ней по дороге, видимо, принесла записку от Игоря, а может быть, и он с ней приехал, сейчас войдет. — Садитесь, — продолжала она. — Я сейчас книги уберу, чай приготовлю.
— Не беспокойтесь, Валентина Петровна, я к вам на минутку. Меня Арина Игнатьевна послала. Вы извините, я начну без предисловий. Игорь Федорович не вернулся с каникул. Мы уж телеграмму ему посылали — ни ответа, ни привета. Может быть, вам что-нибудь известно? — с надеждой спросила гостья.
— Ничего не известно, — торопливо ответила Валентина, и сразу тревожные мысли захлестнули ее — заболел… несчастный случай… Да мало ли что может произойти с человеком.
— Вот ведь беда какая, — огорченно продолжала учительница, — четверть началась, а учителя нет и нет, заменить-то его некем.
— Нужно позвонить. В городе у них есть домашний телефон. Идемте на почту. Мы все выясним.
Мария Захаровна безнадежно покачала головой.
— Арина Игнатьевна звонила, с отцом его, Федором Терентьевичем, разговаривала. Отец пробормотал что-то о плохом самочувствии сыночка… А мы так думаем, что Игорь Федорович, грубо говоря, сбежал…
— Нет, нет! — протестующе воскликнула Валентина. — Игорь не такой, не покинет учеников среди года, не верю я в это. Понимаете? Не верю. Я его давно знаю, не может он быть подлецом.
Учительница вздохнула.
— Мы, Валентина Петровна, и сами верить хотели бы. Бог с ним, доработал бы как-нибудь учебный год, потом Арина Игнатьевна отпустила бы его. По правде сказать, она уже и не особенно требовала с него, замечали мы, что из-под палки работал он, без интереса.
— Мария Захаровна, да как вы можете так говорить? Он хороший учитель, пусть неопытный, но он честен, понимаете вы — честен.
— Может быть, — соглашалась учительница, — вы его больше знаете, не буду с вами спорить.
— Я сегодня же позвоню в город, и вот увидите — у него уважительная причина. Я к вам завтра приеду и расскажу.
— Спасибо, спасибо, Валентина Петровна…
Проводив гостью, Валентина побежала на почту. Знакомая девушка, работница Михайловского отделения связи, пообещала тут же вызвать областной центр и попросила Валентину Петровну подождать немного.
За окном густели синие сумерки. Крепкий январский мороз вышивал на стеклах свои замысловатые узоры.
Валентина нетерпеливо расхаживала по большой комнате.
— Скоро там? — то и дело спрашивала она.
— Сейчас, сейчас, Валентина Петровна. Заречное обещает, там аккуратная телефонистка работает, — успокаивала девушка.
«Нет, не мог он сбежать, — опять раздумывала Валентина. — Не способен Игорь на предательство. Можно поругивать школьные порядки, можно быть сердитым, недовольным, можно даже оробеть перед пьяным дебоширом, но удрать, бросив на произвол судьбы ребятишек? Не верю, чтобы учитель сделал такое…»
— Валентина Петровна, город! Она схватила телефонную трубку.
— Квартира Коротковых?
— Да, квартира, — послышался сочный голос Евы Станиславовны, Игоревой матери. — Кто звонит?
— Мне Игоря. Это я, Майорова!
— Нету! — И там, в далеком городе, бросили на рычаг трубку.
Валентина растерянно смотрела на телефонную трубку, несколько раз крикнула «алло», ей никто не отвечал.
«Неужели Мария Захаровна права? Неужели? Неужели? — докучливо жужжало в ушах. — Подлец, какой же он подлец».
Дома, свернувшись калачиком и позабыв о завтрашних уроках, Валентина лежала на кровати. Перед глазами, точно кадры знакомого фильма, мелькали картины ее недавнего прошлого.
Вот она стоит в светлом институтском вестибюле и слышит — кто-то смеется, кто-то плачет. Она боится подойти к доске, на которой вывешены списки принятых в институт. Она уверенно отвечала на экзаменах, ее похваливали экзаменаторы, но конкурс есть конкурс… Непослушные ноги будто прилипли к паркету. «А вдруг не приняли», — со страхом думает она.
— Если что, Валечка, возвращайся назад, будешь работать в детском доме, — говорила ей Зоя Александровна.
Но с какими глазами она вернется? «Нет, уеду на целину», — решила Валентина. К ней подходит паренек с загорелым лицом, в белой безрукавке, светлых брюках, в сиреневых босоножках.
— Ну что, черноглазая, приняли? — развязно спрашивает парень.
Она беспомощно смотрит на него.
— Как фамилия?
Странно, Валентина забыла свою фамилию. Она силится вспомнить и не может.
— Ты уже смотрела списки?
Валентина отрицательно качает головой.
— Трусиха. Идем. — Он берет ее, как маленькую, за руку и ведет к доске. — Читай от А до Я.
Валентина так громко смеется, что на нее обращают внимание.
— Приняли! Приняли! — кричит она, готовая расцеловать этого парня, точно от него зависел прием в институт.
— Значит, будем учиться вместе. Меня тоже приняли, — не без гордости сообщил парень. — Вот читай, я подчеркнул себя красным карандашом.
— Коротков Игорь Федорович, — читает Валентина.
— Так точно, сын собственных родителей. На одно место в институт было семь претендентов. Мы с тобой оказались первыми из семи. Здорово?. — Он достает из кармана красный карандаш. — На, подчеркивай себя, чтобы все знали.
— Нет, нет, не нужно, — отказывается она.
— Ты радуешься?
— Очень.
— А что положено, если на душе радость? — спрашивает Игорь и улыбается. У него красивые глаза — серые, стального блеска, с длинными ресницами, жестковатая темная шевелюра, чистое, еще по-юношески круглое лицо.
— Чего бы ты сейчас хотела? — интересуется он.
— Мороженого!
Игорь разочарованно кривится, но тут же, придав своему лицу выражение готовности исполнить все ее желания, говорит:
— Лады. Нас ждет ближайшее «Кафе-мороженое».
Как завидовала Валентина в детстве ребятам, которых папы и мамы угощали мороженым — ешь сколько угодно… Ее никто не угощал. Правда, иногда в детском доме тоже готовили мороженое в обед на третье, но порции на блюдцах были до обидного крохотные, добавку просить не смей: все ребята хотели мороженого, и всем оно нравилось.
Они сидят с Игорем за маленьким столиком, и едят мороженое из высоких металлических чашек. Можно заказывать еще и еще…
Потом они катаются на лодке, попеременно прыгают в воду.
— Ух, как ты здорово ныряешь, — восхищается Игорь.
В девять вечера уходит автобус Валентины. Игорь отговаривает ее — можно уехать завтра, а сегодня они пойдут в цирк или в летний театр послушать оперу. Валентине уезжать не хочется, ей хорошо с Игорем — он красноречив, начитан, хорошо знает город, умеет рассказывать о древней его старине. Она все-таки в тот вечер уезжает и всю дорогу думает об Игоре. Ей даже кажется, что два очень важных события в глубине души соперничают друг с другом: первое — она поступила в институт, второе — она познакомилась с хорошим парнем Игорем Коротковым.
Вот всплыла просторная студенческая аудитория, а в ней шумное комсомольское собрание. Обсуждается позорный поступок Виктора Марченко — тот уличен в спекуляции, его задержала милиция на «толчке», где торгуют всякой всячиной. Марченко жил на частной квартире, и предприимчивая хозяйка порой принуждала его торговать пуховыми оренбургскими платками. Игорь обвиняет. Он говорит горячо и взволнованно, громя спекулянтов вообще и Виктора Марченко в частности. Он считает, что таким, как Марченко, не место в комсомоле и даже в институте. Кем собирается стать Марченко? Учителем.
— Я повторяю, товарищи, у-чи-те-лем! — скандирует Игорь. — Учитель и спекуляция в любых ее проявлениях понятия несовместимые!
Валентина утвердительно кивает головой — правильно, правильно.
С места вскакивает Зина Солнышко.
— Коротков, а ты скажи нам, сколько получает твой папаша? — громко спрашивает она.
— Это не имеет значения, — отмахнулся Игорь.
— Нет, имеет значение! — кричит Зина. — Я не оправдываю Марченко, поступок его достоин самого сурового наказания. Но если выступают крикуны и фразеры, вроде Короткова, которым тепло и уютно живется за широкими многооплачиваемыми спинами папаш, мне противно их разглагольствование! Мне попутно хотелось бы спросить, почему Виктору Марченко до сих пор не могут предоставить место в общежитии, почему он вынужден платить втридорога за частную квартиру? Я предлагаю, во-первых, сделать Виктору серьезное предупреждение и, во-вторых, просить дирекцию института предоставить ему место в общежитии!
