Но Джон Юстас, казалось, не услышал его слов.

— Я говорил Сюзанне, — сказал он, приподняв полированную рукоятку, — что чистить оружие так же важно, как и аккуратно зашивать хирургическую рану. — Он помолчал. — Но она обиделась на те слова, что я ей сказал как раз перед твоим приходом.

— Джон Юстас, расскажи мне о Клэри.

— О Боже! — пробормотала Сюзанна.

— Я должен был знать, что ты меня раскроешь. — Старик поднял взгляд на Джеба. — Это не займет много времени. Я устал — поэтому постараюсь покороче. — Поднеся оружие к свету, как будто он пытался рассмотреть на нем отпечатки пальцев, Джон Юстас сказал: — Клэри начала звонить мне в Эльвиру за несколько месяцев до своей смерти. У нее появилась идея написать о тебе книгу, от которой я пытался ее отговорить. Однако в один прекрасный день она позвонила мне и со злорадством сообщила, что подписала контракт с крупным нью-йоркским издателем и скоро объявит прессе о своих намерениях.

— Я знаю о пресс-конференции. Давай дальше.

Джон Юстас задумчиво смотрел на пистолет.

— Я всегда сомневался в ее словах. Клэри что-то говорила насчет того, что хочет снова тебя увидеть… Врала, конечно. Я сомневаюсь, что она действительно искала твоего одобрения по поводу книги. Она всегда делала то, что ей нравится, но я сказал ей, что ты на гастролях, и предложил сначала встретиться со мной.

— Где?

— Я как раз собирался ехать на твой концерт, поэтому предложил ей встретиться в Нью-Йорке. В тот день я вылетел раньше, чем планировал, а Клэри должна была подъехать в город из Коннектикута. Это была ее идея встретиться в Центральном парке.

Старик говорил спокойно, ничего не отрицая, и это производило на Джеба еще более зловещее впечатление. Лицо Сюзанны было бледным.

Джон Юстас вздохнул:

— Она была действительно красивой женщиной, Джеб. Но изнутри вся гнилая. Как только я ее увидел с летящими по ветру рыжими волосами, с глазами, блестящими от злобы, — не важно, что она называла это силой воли, — и всю разодетую в меха, я понял, почему Дрейк Уиттейкер перед ней не устоял. Я также понял, что на самом деле она не собиралась с тобой мириться. Она сказала, что всегда тебя любила, но Клэри никогда не любила никого…

— Она любила, — сдавленным голосом сказала Сюзанна.

— …кроме самой себя.

— Она любила Гейджа Шеридана, — сказал Джеб. Джон Юстас не спеша перезарядил пистолет.

— Гейдж всегда плохо соображал. Если он в это поверил, то он полный дурак.

Много лет назад Джеб испытал чувство, что его предали. Но он никогда не представлял себе, каким громадным может быть чувство утраты, которое он испытывал сейчас. Его дедушка свихнулся на Клэри. Он протянул руку, не желая слушать дальше, но Джон Юстас ещё крепче ухватился за пистолет, и Джеб увидел, как близко оружие находится от Сюзанны.

— Конечно, мы поругались. Я не помню случая, когда бы мы с ней не поругались, едва завидев друг друга. Я просил ее оставить тебя в покое, разорвать контракт на книгу или по крайней мере дать возможность тебе Бриз Мейнард и вашим адвокатам взглянуть на нее перед публикацией. — Джон Юстас посмотрел на свои побелевшие пальцы, сжимавшие пистолет. — Она расхохоталась мне в лицо. Сказала, что давно оставила Эльвиру и не желает подчиняться ни мне, ни кому бы то ни было еще. Сказала, что заставляет плясать под свою дудку Дрейка Уиттейкера вместе с Гейджем Шериданом. У нее есть все, что она хочет. Деньги, положение, власть, красота.

— И что случилось?

— Она сказала… Она сказала, что я не смогу помешать ей встретиться с тобой. Если я попытаюсь это сделать, она напишет о тебе… лживые вещи, грязные вещи. — Он встретился глазами с Джебом. — Я сказал ей, что она порочна. Что у нее в жилах течет кровь ее отца, а не моей дочери и что, как я надеюсь, она сгниет в аду. — Старик вздрогнул и сразу как будто стал меньше и слабее. — Я сказал ей, что, если книга выйдет и нанесет тебе ущерб, я с удовольствием убью ее собственными руками.

— Вы не могли этого сделать, — сказала Сюзанна, глядя на его руки. — Полиция так и не нашла орудие убийства. Баллистическая экспертиза пуль, которые они нашли, показала, что это был «вессон» с двухдюймовым стволом, но…

Джон Юстас отвел взгляд в сторону, и Джеб вслед за ним посмотрел на шкаф возле стены, заполненный ружьями, дробовиками и спортивными пистолетами — любимым оружием старика. Его вера в Джона Юстаса, его душа, казалось, вытекали из Джеба точно так же, как вытекает кровь из тела умирающего. На стенке шкафа, такой же чистый и сияющий, как девятидюймовый спортивный пистолет в руке старика, располагался другой пистолет. Но с более коротким стволом — тот, из которого была убита Клэри.

— «Дэн-вессон», — почти шепотом сказал Джеб. — Со сменными частями, включая ствол. По-По дал один мне… и один Клэри. Свой я отдал брату Этану. Это ствол Клэри, верно?

— Она принесла его на нашу встречу, — согласился Джон Юстас. — И направила на меня. Она никогда не могла контролировать свои эмоции, свой гнев — в точности как ваш отец еще с того времени, когда была ребенком. Она всегда скрывала это от тебя, Джеб, но от меня — никогда. Я думаю, ты потому так страдал, что она никогда не позволяла тебе увидеть свое подлинное «я», поэтому, когда ты застал ее с Гейджем Шериданом, это было для тебя сюрпризом.

Тогда в Центральном парке Клэри набросилась на Джона Юстаса. Расцарапала ему лицо. Сказала, что ненавидит его.

— Ты ее застрелил, — сказал Джеб. — И оставил там умирать.

— Это не совсем так. Единственный раз я нарушил клятву Гиппократа и сознательно покинул того, кто нуждался в помощи. Мы боролись за пистолет. Он выстрелил, поразив ее в правую часть груди. Я знал, что она не выживет. Ее глаза расширились от испуга, и должен признаться: я убежал.

— Она прожила достаточно долго, чтобы написать твои инициалы, — сказал Джеб.

— Не тогда. Я помню, что во время нашего разговора она держала записную книжку на коленях, открытой. Но она не делала никаких записей — это было ни к чему. Я не дал ей того, чего она хотела, — возможности общаться с тобой.

— Это было не твое дело, По-По.

— Я должен был защитить тебя, Джеб. Она превратилась в мегеру, как всегда, когда встречалась со мной. Когда она что-то написала в своей книжке, я схватил ее и швырнул в кусты…

Джеб смотрел на Джона Юстаса и чувствовал, как внутри перекатываются волны тошноты.

— «Правда, — тихо сказал он, цитируя своего любимого Шекспира, — выходит на свет; убийство надолго не спрячешь». — Он вдруг увидел, что ствол пистолета поднимается. — Сюзанна! — крикнул Джеб. — Сейчас же отойди от него!

Как будто парализованная, она не двигалась с места. Рука Джона Юстаса сжалась так, что, казалось, еще немного — и он сломает пистолет. Старик пристально смотрел в глаза Джеба.

— Я не собирался ее убивать, даже не собирался сделать ей больно. Если бы это случилось снова, я бы не… Потому что ты любил ее, даже зная, какая она. — Его глаза наполнились слезами. — Я люблю тебя, Джеб. Больше собственной жизни.

— Тогда, ради Бога, не допускай еще одной ошибки. — Секунды казались бесконечными, время как будто остановилось. Джеб не решался нападать на Джона Юстаса. Уж лучше он примет пулю на себя, чем станет рисковать женщиной, которую любит, и их ребенком. Он не даст Джону Юстасу возможности использовать Сюзанну как щит.

Сюзанна наконец обрела дар речи:

— Опустите пистолет, Джон Юстас.

Страх держал ее в своих объятиях так же крепко, как Джон Юстас свой пистолет. Если он поднимет его еще немного, прицелится и нажмет на спусковой крючок… Джеб уже находился на линии огня, но тем не менее приказал ей уйти. Она не представляет себе жизни без него, а если Джон Юстас, прекрасный и опытный стрелок, выстрелит с такого близкого расстояния…

— Прости меня, Джеб! — прошептал он.

Сюзанна видела, как поднимается ствол пистолета, как сверкает сталь в свете лампы, как двигается палец Джона Юстаса. И вдруг поняла, что старик целится не в нее, не в Джеба — он не станет причинять вред ни им, ни их ребенку. Он целит в себя. Но если он убьет себя, каково будет Джебу?