— Мисс Сюзанна, я надеюсь на ваше сотрудничество. Там, откуда я родом, принято, чтобы мужчина выполнял свой долг. Он должен заботиться о женщине, которую любит. Нам пора пожениться.

Без всякого предупреждения дверь распахнулась, и в комнате появилась сначала копна седых волос, затем опирающееся на трость старое, жилистое тело в темном костюме. С озабоченным выражением на лице в комнату ввалился Джон Юстас. Очевидно, услышав то, о чем они только что говорили, он коротко взглянул сначала на Сюзанну, затем на Джеба.

— Я искренне надеюсь на это, мальчик, — сказал он, — иначе мне придется принести дробовик.

— Это действительно принципиально, — добавил Джон Юстас.

Он предложил Джебу и Сюзанне назначить дату свадьбы, чтобы узаконить свои отношения. Джеб горел желанием, однако Сюзанна все еще сопротивлялась.

— Я не подхожу для семейной жизни, — избегая взгляда Джеба, говорила она. — Моя мать… моя мать алкоголичка, а отец эгоист. Они не смогли научить меня семейной жизни, не смогли научить меня любить.

— У тебя все прекрасно получается.

— У моих родителей нет такого послужного списка, как у твоих.

— Мой отец провел в тюрьме половину своей сознательной жизни, — ответил Джеб. — Возможно, у них с мамой просто не было времени, чтобы надоесть друг другу, как твоим родителям. Большую часть совместной жизни у них длился медовый месяц. Они устраивали его с полдесятка раз и делали детей, чтобы укрепить отношения, но…

Сюзанна не улыбалась.

— Я не хочу, чтобы мы надоели друг другу, Джеб. Чтобы опротивели друг другу.

— Я тоже не хочу. Нам не обязательно быть такими же, как наши родители.

— Давай лучше подождем и посмотрим, как все сложится.

Джеб нервничал из-за того, что она колеблется, из-за того, что дедушка не скрывал разочарования в своем внуке, который не способен убедить Сюзанну выйти за него замуж. Джеб понимал, что в ее мире развод стал привычным явлением, а некоторые даже без стеснения заводят внебрачных детей. Он был согласен, что и знаменитости сейчас так поступают. Но только не Джеб Стюарт Коуди.

Сюзанна явно нервничала. Она часто дотрагивалась то до своего живота, в котором рос их ребенок, то до левой стороны груди с татуировкой в виде сердечка. Когда Джон Юстас уехал в отель, где остановилась команда Джеба, Сюзанна наконец поведала ему о своих страхах насчет Дрейка.

— Почему ты не рассказала мне об этом раньше? — спросил Джеб.

— Я рассказала Бриз. За кулисами. Сразу, как только приехала.

— Ты рассказала…

— Чтобы она могла подготовить ответную кампанию — на тот случай, если Дрейк предаст гласности дневники.

— Господи, Сюзанна! — Он принялся мерить шагами комнату. — Вы с Бриз пытаетесь защитить меня от всего мира. Кто вам обеим дал такое право?

С несчастным видом она пожала плечами.

— Я тебя люблю, — подойдя к ней, мягко сказал Джеб. — И ты меня любишь. Нам больше ничего не нужно. — Он подождал, когда она подняла на него взгляд. — Меня не волнует, что там делает Дрейк, и тебя это тоже не должно волновать.

— Он может уничтожить тебя, Джеб. Я предоставила ему такую возможность.

— Такую возможность предоставила ему Клэри, — сказал он. — Я взрослый человек, Сюзанна. — Джеб пристально посмотрел на нее. — Какой у Дрейка номер телефона в Гринвиче? Я сам с ним поговорю.

— Уже за полночь.

— Мне это все равно.

— Пожалуйста, Джеб!

— Черт! — Он обнял Сюзанну за плечи и прижал к себе. — Я позвоню ему завтра. — И нежно добавил: — Тебя нужно отвезти в гостиницу.

Он понимал, что ей нужен отдых, но его тело пылало от желания. Может быть, у нее откроется второе дыхание, они закажут что-нибудь в номер и станут кормить друг друга, лежа на большой кровати под одеялом со звездой…

Оказавшись в лимузине, Сюзанна немедленно уснула в его объятиях, и Джеб мог только грустно улыбаться и прижиматься губами к ее шелковистым волосам. Когда они доехали до гостиницы, он отнес Сюзанну к специальному лифту, соединявшему вестибюль с его номером на верхнем этаже, и осторожно уложил на широкую кровать, в отношении которой Джеб строил свои планы. Когда он раздевал Сюзанну, она даже не шевельнулась. Несмотря на все свое желание, Джеб ограничился тем, что просидел рядом с ней до рассвета, глядя, как она крепко спит.

Когда в дверь спальни постучала Бриз, одна рука Джеба лежала на голом бедре Сюзанны, другая разглаживала ее спутавшиеся во сне волосы, а губы находились в нескольких миллиметрах от ее губ.

— Никого нет дома, — тихо сказал он, когда Сюзанна пошевелилась.

— Шесть часов, подъем, — объявила Бриз, просунув голову в дверь. Она внимательно посмотрела на него, и Джеб крепче прижал к себе Сюзанну. — Лимузин ждет. У тебя сегодня съемки для раздела «Самые сексуальные мужчины» журнала «Пипл». Потом интервью местной прессе. Проверка акустики в пять. А в полночь автобус уходит в Сан-Антонио.

— Кто так планирует эти чертовы туры?

— Ты знаешь кто, ковбой.

Ее голова исчезла, и он вполголоса выругался.

— Ладно, я встаю, встаю.

Не открывая глаз, Сюзанна протянула к нему руку:

— Это правда.

Фыркнув, Джеб накрыл ее руку своей:

— Давай пока это отложим. Даю слово.

Когда его ноги опустились на ковер, Сюзанна посмотрела на часы:

— А я-то думала, что быть дочерью знаменитого хирурга — это самое ужасное.

Она знала не хуже его, что они не останутся в относительном уединении до тех пор, пока автобус не прибудет в Техас, в другую гостиницу. Эта мысль только разжигала в нем желание. Перед тем как уйти из номера на фотосъемку, Джеб взял у Сюзанны служебный номер телефона Дрейка, но, когда он дозвонился, секретарь Дрейка ответила, что хирурга нет на месте, добавив, что он до вечера будет в операционной. «Если вас не затруднит оставить сообщение…»

Джеб не стал этого делать. Повесив трубку, он вновь подумал о Сюзанне. Так вот как проходило ее детство, да и большая часть взрослой жизни. Дрейк Уиттейкер давно уже стал недоступен для своей жены и дочери. Более недоступен, чем отец Джеба, гниющий в тюрьме, и вряд ли это положение изменится. Сравнивая жизнь Дрейка со своей, более открытой жизнью, Джеб думал о том, согласится ли когда-нибудь Сюзанна выйти за него замуж. Да и вообще, долго ли она с ним пробудет?

Джеб связался с Дрейком поздно вечером, когда автобус остановился на заправке в двух часах пути от Атланты. Он звонил из автомата, не желая, чтобы разговор слышала Сюзанна или ребята из группы. И сразу заговорил о дневниках Клэри.

— Вы прекрасно знаете, что это в лучшем случае косвенная улика, а в худшем — просто домыслы. А самое главное — это выдумка. Да, я любил ее, но так же, как любой брат любит свою сестру. И ничего больше. — Он помолчал. — Я совершенно точно ее не убивал. Если вы хотите меня уничтожить — давайте. Разошлите копии дневника во все газеты — и увидите, что из этого выйдет. Я получу дополнительную рекламу и сколько угодно бесплатного эфирного времени. Но если мне повезет, пресса быстро устанет от этой темы — самое большее за три дня, и вы останетесь без твердых доказательств. Вас никто не станет слушать.

— За исключением полиции.

У Джеба внутри все сжалось.

— Они могут снова меня вызвать, могут допрашивать до посинения, но в конце концов не добьются ничего, с чем можно было бы пойти в суд.

— Учитывая личность вашего отца, вы знаете, о чем говорите.

Нагнувшись над трубкой, Джеб понизил голос, стараясь, чтобы его не услышал проходивший мимо Мак Нортон.

— Пусть в моих жилах не течет голубая кровь, но я люблю Сюзанну, которая носит моего ребенка. — Он на секунду замолчал, затем продолжил: — Мне хотелось бы, чтобы мы с вами ради нее нашли какую-то формулу сосуществования — ради нее и ради памяти Клэри. Дело за вами. Я свое сказал. — И он повесил трубку.

Он немного постоял, вдыхая прохладный ночной воздух с примесью паров дизельного топлива. Подняв голову, он посмотрел на сияющие вверху звезды. «Вот почему она не хочет выходить за меня замуж, — сказал себе Джеб. — Все дело в Дрейке, и не только потому, что отец пренебрегал ею, но и потому, что до тех пор, пока все не выяснится с дневниками Клэри, Сюзанна не сможет понять, любит ли ее отец».