Бриз слегка подтолкнула его в плечо:

— Давай, попробуй новую песню.

Пока что он сыграл ее два или три раза, в других городах и других барах. Принимали ее хорошо, хотя и не так здорово, как бы ему хотелось. Джеб продолжал работать над текстом, предоставив Бриз возможность немного изменить мелодию.

Что за черт! Получается, что он пришел сюда специально!

Взяв гитару за гриф, Джеб встал из-за стола и двинулся к импровизированной сцене. Как только он поднялся на первую ступеньку, зал взорвался аплодисментами, и Джеб почувствовал обычное состояние возбуждения от предстоящего выступления, которое, словно наркотик, растекается по жилам. Солист похлопал его по спине и шепнул на ухо, что он ставит его выше других — Стрейта и Брукса, Тритта и Билли Рея Сайреса, и даже выше таких ветеранов, как Хенк Вильямс и Джордж Джоунс. Джеб не смог удержаться от улыбки.

После обычного приветствия он запел «Леди из Луизианы», и люди в зале начали притоптывать ему в такт ногами. Когда песня закончилась, даже Мак показал ему большой палец.

— Вы еще ничего не слышали. — Каблуком потертого ботинка Джеб уперся в край табуретки, которую ему подали, и тронул струны гитары. Зал замер в ожидании, и Джеб постарался его подогреть, сказав несколько фраз и отпустив пару безобидных шуток, приемлемых даже для леди.

Назойливые слухи о потере голоса, который действительно восстанавливался с трудом, выкрики насчет Клэри, которые все еще слышались на каждом представлении, уменьшение числа проданных билетов, разговоры о том, что он никогда не выпустит новый альбом… — все это куда-то исчезло. Сейчас ему больше ничего не нужно. И никто не нужен. Еще несколько минут, и он забудет даже о Сюзанне Уиттейкер.

— Раз у меня такая отзывчивая аудитория, — он придвинулся к микрофону, стараясь говорить тихо и проникновенно, — мы с моим менеджером решили, что будет неплохо показать вам мою последнюю песню. — И запел нежным и страстным голосом песню на мелодию, которую сочинила Бриз.

Он пел о женщине, которая напускным высокомерием защищала свое ранимое сердце. Пел о богатых и привилегированных, противопоставляя их мир миру нужды и бедности. Он пел о женщине, у которой есть все и в то же время нет ничего.

«Богатая девушка, — так закончил он эту песню, — ты можешь многому научиться у бедного парня — такого, как я».

Сыграв еще несколько замысловатых аккордов, Джеб склонил голову над гитарой, ожидая вердикта толпы, который последовал не сразу. Это его не беспокоило. Такие эмоциональные песни часто заканчиваются взрывом аплодисментов после непродолжительного молчания.

Когда раздались аплодисменты, Джеб поднял голову:

— Я рад, что вам это понравилось.

Бриз тоже улыбалась. Его группа в едином порыве встала. Зал разразился овацией типа той, о которой он мечтал еще много лет назад. Выждав время, Джеб дал сигнал местной группе исполнить «Хантсвилльскую тюрьму». Далее последовали «Мамины песни», «Ты меня любишь?», а затем кто-то потребовал спеть «Младшую сестричку».

Джеб не исполнял эту песню со времен Сан-Франциско и поэтому перепутал слова в первой фразе. Сердце его отчаянно забилось.

— Пой же, парень!

— Может, как говорят, ему не дает покоя чувство вины! — выкрикнул какой-то пьяница.

— Уходи, Джеб! — крикнул Мак.

— На этот раз я продолжу, — сказал Джеб и начал петь.

После первых аккордов толпа притихла. Раздавшиеся в конце аплодисменты были вполне дружными. Кто-то попросил еще раз спеть «Богатую девушку», а какая-то женщина крикнула:

— Кто это, Джеб? Эта девушка из высшего общества?

На сцену выскочила Бриз и, погрозив пальцем, сказала:

— Какой позор! Разве вы не понимаете, что это только мечты деревенского парня? Кроме того, у него заняты руки, да и все остальное, — она бросила многозначительный взгляд на место ниже пояса Джеба, — тем, что нам дает деревня, как и у вас.

Крики и свистки.

Смех.

Аплодисменты.

— Мак прав, — прошептала Бриз. — Пора идти.

Джеб поднял вверх гитару, чтобы она засверкала в луче прожектора.

— Прошу прощения, ребята. Бриз говорит, что завтра нужно встать рано, чтобы закончить мой новый альбом. Спасибо за внимание.

Он спрыгнул вниз, и, прежде чем толпа сомкнулась, Мак и другие музыканты привычно окружили его и быстро вывели из прокуренного клуба на свежий воздух июньской ночи. Мак подтолкнул его к своей машине.

— Вот видишь? — сказал Джеб. — Никаких беспорядков.

— Разве ты не счастливчик? — усмехнулся Мак. Повернувшись, Джеб протянул руку за ключами. Гитарист покачивался, от него сильно пахло несвежим пивом.

— Тебе уже достаточно. Я сам поведу.

Мак заворчал, но в конце концов уступил — возможно, под влиянием Бриз.

— Нет, я не счастливчик, — наконец ответил Джеб, садясь за руль семиместного автофургона. Он оставил статьи о Сюзанне на столе в пивной, но выбросить ее из головы был не в состоянии.

Держа в руках поднос с тарелкой холодного гаспачо, сыром, хлебом с отрубями и стаканом шипучей воды со льдом, Сюзанна поднималась вверх по лестнице, когда позвонили в дверь.

Оторвавшись от какого-то своего — скорее всего запрещенного — занятия, Стадли выбежал из гостиной в прихожую и принялся лаять и кружиться на месте, словно танцующая собака в цирке.

— Замолчи! — приказала Сюзанна, стараясь придать своему голосу как можно больше строгости, и опустила поднос. Утром она заплатила за дом для приюта и весь сегодняшний день провела там, составляя списки необходимого и встречаясь с различными поставщиками. Привести дом в порядок казалось почти непосильной задачей, однако Сюзанна всю свою взрослую жизнь занималась организаторской работой, так что и теперь чувствовала себя вполне уверенно. Тем не менее, к вечеру ее все равно одолевала усталость. Но все же она выдерживает установленные ею самой сроки на радость всем поставщикам.

Отодвинув босой ногой Стадли в сторону, Сюзанна открыла дверь:

— Миранда?

На крыльце стояла темноволосая девочка. Сюзанну удивил ее приход, так как было уже довольно поздно.

— Можно мне поиграть со Стадли в саду?

Сюзанна чуть не застонала. Вместо помятых цветов она посадила новые, но, кажется, их теперь придется пересаживать еще раз. Вспомнив слова Черил, она заколебалась:

— Твоя мама знает, где ты?

— Она готовит ужин.

Это простое заявление не могло ввести Сюзанну в заблуждение. Для Миранды приготовление ужина означало, что ее мама сейчас не роется в ресторанных объедках и не попрошайничает на улицах. Сюзанна неоднократно видела ее за этим занятием. Может быть, она еще и ворует в угловом магазине. Если это так и если ее поймают, то что будет с Мирандой?

Стадли запрыгал возле ног Сюзанны, как бы упрашивая ее разрешить поиграть с девочкой.

— Хорошо, но только на полчаса. Я хочу, чтобы еще до темноты ты вернулась к маме.

Миранда вбежала в дом и тут же понеслась через гостиную в сад.

— Я буду хорошо себя вести! — крикнула она. — Я больше не буду копать.

— Следи за Стадли. — Сюзанна остановилась в дверях. — Да, Миранда, прежде чем ты уйдешь, я дам тебе кое-что, чтобы ты унесла домой.

— Мамочка не разрешает.

Сюзанна знала, что не должна посягать на авторитет матери, но все же не сдержалась:

— Даже мороженое на десерт?

— Ой!

Наблюдая, как ребенок и щенок наперегонки бегут в сад, Сюзанна радовалась. Пусть растения спасаются как могут. Прошло несколько недель, прежде чем она впервые услышала беззаботный смех Миранды, и все равно девочка не так уж и часто улыбается. Пусть мать Миранды сама попробует лишить малышку угощения, если у нее есть сердце.

В полиэтиленовый пакет, который Миранда позднее отнесла «домой», Сюзанна положила не только мороженое, но и оставшуюся со вчерашнего дня сваренную в вине куриную грудку, баночку салата в медово-горчичном соусе и пару булок хлеба с отрубями. Пусть Черил, если сможет, лишит свое дитя полноценного питания.