— Сколько уже длится беременность? — продолжала настаивать Бриз.
— Около восьми недель.
Бриз внезапно почувствовала острый приступ зависти, хотя она и не хотела бы таскать за собой ребенка по гастролям — по крайней мере сейчас.
— Тогда, вероятно, вы сейчас испытываете утренний приступ тошноты. Или какой-нибудь другой болезненный симптом. — Она опустилась в стоящее возле камина мягкое кресло, обитое бирюзовым шелком. — Но я думаю, что такая женщина, как вы, со скуки вступившая в связь со знаменитостью и столкнувшаяся с незапланированной беременностью, кто бы ни был в этом виноват, сможет преодолеть нынешнее болезненное состояние ради собственного будущего.
— Что вы имеете в виду?
— Я читала, что у многих богачей состояния существуют в основном на бумаге, так что меня не удивит, если я узнаю — когда по моему поручению изучат ваше финансовое состояние, — что на самом деле у вас есть трудности. Хоть вы и сидите на Калифорния-стрит, но в любую минуту можете потонуть.
Ей показалось, что Сюзанна ахнула.
— Сколько будет стоить, — продолжала Бриз, — ваше молчание по этому вопросу… плюс гарантия того, что вы в будущем и близко не подойдете к Джебу Стюарту Коуди? — Для пущего эффекта она помолчала. — Бог с ней, с бесплатной рекламой. На самом деле мне бы очень не хотелось найти в прессе упоминание о ребенке или хотя бы свидетельство того, что Джеб находился с вами после тех беспорядков в Сан-Франциско…
— Да как вы смеете!
— Все имеет свою цену, мисс Уиттейкер. Она может измеряться в деньгах, может в чем-либо другом. Если честно, я предпочла бы заплатить вам сейчас, прежде чем какой-нибудь бульварный листок введет вас в искушение забыть о ваших высоких идеалах.
— Мы говорим о невинном ребенке. Моем ребенке! — сказала Сюзанна и бросила трубку.
За спиной Бриз раздался какой-то шорох. Все еще держа в руках телефонную трубку, она с улыбкой на лице обернулась и увидела стоящего в коридоре Джеба. Вокруг его узких бедер было намотано толстое гостиничное полотенце. Лицо Джеба пылало яростью.
Свою ошибку Бриз поняла слишком поздно. Вместо победы ей теперь придется столкнуться с новым испытанием на прочность.
Прошло несколько дней, а Сюзанну все равно продолжало трясти.
Конечно, инсинуации Бриз Мейнард оскорбительны. Но что, если бы у нее и в самом деле не было ни копейки? Что, если бы она оказалась на месте той девушки, которая во время метели в Нью-Йорке просила у Джеба автограф? Или даже той, на чью грудь он поставил свою подпись? Что, если бы она была какой-нибудь несчастной официанткой где-нибудь в баре при отеле, которая один раз уступила своему «звездному» обольстителю, поддалась его обаянию? А затем оказалась бы беременной, без работы? Если не принимать во внимание разницу в доходах, ситуация была бы очень похожа на ее собственную.
Оставшись без средств существования, Сюзанна не могла бы оплачивать квартиру и была бы вынуждена просить пристанища у своих родных, которые могли бы не только осудить, но даже отречься от нее, и тогда она оказалась бы на улице, как та еще нестарая женщина, которую они с Джебом встретили во время метели — без перчаток, в одном рваном свитере. Женщина, которую они накормили по его настоянию.
Но, слава Богу, она не бедная и не бездомная.
Тем не менее Сюзанна никак не могла расстаться с подобными мыслями.
Сейчас она твердой походкой шла по Калифорния-стрит. Она попросила водителя такси высадить ее на Полк-стрит, в нескольких кварталах от дома, чтобы купить продуктов в своей любимой лавке. Однако, по правде говоря, ей просто хотелось пройтись пешком, чтобы собраться с мыслями, а кроме того, навестить Миранду. Приблизившись к своему дому, Сюзанна сразу нашла взглядом брошенную машину — дом Миранды.
Сначала она не заметила худую женщину, которая мыла кузов машины. Но тут женщина выпрямилась и посмотрела на нее. Остановившись на тротуаре, Сюзанна выдавила из себя улыбку и, представившись, сказала:
— Вы мама Миранды? Она приходила меня навестить. Играла в моем саду. Надеюсь, вы не против?
— Я говорила ей, чтобы она оставалась… дома. — В серо-голубых глазах женщины появилась озабоченность. Вероятно, она решила, что Сюзанна социальный работник.
Сюзанна подошла ближе. Мать Миранды казалась хрупкой, но ее открытый взгляд излучал силу. Ее потертые джинсы вместо ремня были подпоясаны веревкой, голубая блузка казалась слишком тесной, но одежда женщины была чистой, как и ее руки.
— Боюсь, что я не раз отсылала Миранду домой с грязными руками. Я прошу прощения. В следующий раз она обязательно сначала их вымоет.
— Я не хочу, чтобы она к вам ходила.
— Я не вижу вреда в нашей дружбе, — сказала Сюзанна. — Миранде очень нравится в саду, и она там в безопасности, не на улице.
— Я уверена, что вы так считаете. — Женщина окинула гостью критическим взглядом, отметив оранжевое модельное платье-рубашку из льна и дорогие сандалии с трехцветными оранжево-зелено-кремовыми ремешками. — А я полагаю иначе. Мы с дочерью в безопасности тогда, когда находимся вместе.
— Миссис… — Сюзанна замолчала, не зная, как к ней обращаться.
— Черил. — Женщина с решительным видом сложила руки на груди, словно ей предстояло защищать брошенную машину. — Если вы хотите обратиться к властям, я не смогу вас остановить. Но если они заберут моего ребенка…
Сюзанна дотронулась до ее руки, и женщина съежилась.
— Я никому не буду говорить. — Она протянула сумку, в которой лежал батон итальянского хлеба, сыр и немного вырезки. — Вот, пожалуйста, — подражая Джебу, сказала Сюзанна. — Я бы хотела купить вам поесть.
Черил повернулась к ней спиной.
— Нам не нужна ваша милостыня. Оставьте нас в покое, — и она пошла к своей старой черной машине. — Оставьте мою дочь в покое. С нами будет все в порядке. Скоро мой муж найдет работу, и все будет хорошо.
Через несколько минут Сюзанна, все еще потрясенная встречей, стояла в своей гардеробной, распахнув настежь двери шкафов. Сегодня вечером предстоит благотворительный обед, посвященный сбору средств в пользу Комиссии по искусству; Сюзанна уже слышала, как Лесли ходит по второму этажу, шурша юбками и время от времени останавливаясь у зеркала, чтобы посмотреть на свое отражение.
Раздевшись догола, Сюзанна еще раз обшарила шкафы и в конце концов остановилась на платье, которое собиралась надеть с самого начала. Оно было сшито специально для такого события.
В этом длинном, до полу, бутылочно-зеленом шелковом платье, перехваченном на одном плече старинной золотой застежкой, и с обнаженным другим плечом Сюзанна казалась себе чувственной — и стройной. Она внимательно, посторонним взглядом рассматривала себя в зеркале, пытаясь определить, заметна ли легкая округлость ее живота. Нет, еще слишком рано, решила она, окинув себя еще одним критическим взглядом. В конце концов, все будет в порядке. Даже ее карие глаза в таком платье будут казаться зелеными.
Теперь надо подумать о прическе. Сюзанна зачесала волосы наверх, закрепив их на макушке золотой розеткой. Она надеялась, что такой стиль, несколько смахивающий на ампир, ей идет. Осталось наложить макияж. Полная боевая раскраска не повредит. Никто не должен заметить круги под глазами из-за недосыпания и бледность кожи из-за беременности, которую ей до сих пор удавалось успешно скрывать от Лесли.
Теперь, когда Сюзанна решила до конца жизни остаться матерью-одиночкой, она не могла дождаться конца первой трети своей беременности.
В дверь позвонили, и, окутанная облаком дорогих духов, она пошла открывать.
Вошел отец, бодрый и моложавый. Шелковая рубашка с гранатовыми запонками была ему очень к лицу. Сюзанна обняла это существо из другого мира, которое ее мать все еще обожала. К стыду Сюзанны, и она тоже — причем примерно с тем же самым результатом.
— Сюзи. — Слегка прикоснувшись губами к ее щеке, он отстранил ее от себя. — Ты сегодня выглядишь превосходно. Нервничаешь?
— Я уже несколько недель повторяю перед зеркалом свою речь. Теперь мне даже не нужен суфлер. Он слегка повернулся, заставляя ее замолчать:
