— Уильям Конгрив.

— И что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду Нью-Йорк. — Он вздрогнул, когда она начала обрабатывать запекшуюся кровь. — Ой! Постарайся оставить мне хоть немного кожи, ладно? Только потому, что ты неправильно поняла мои слова, когда я просил тебя уйти, чтобы избежать скандала с прессой…

— Я ушла потому, что собиралась уйти, а не потому, что ты мне это сказал.

— Господи, да ты неисправима. Если бы голова у меня так не кружилась, я бы отстегал тебя по заднице розгами, как это делал в детстве с нами отец… когда был дома. — Все еще не открывая глаз, он слабо улыбнулся. — А потом послал бы тебя в свою комнату, чтобы ты немного подумала и пожалела о том, что прислала обратно те билеты. — Когда она снова перевернула платок, Джеб открыл глаза. На этот раз его взгляд, ленивый и обольстительный, был прикован к ее губам. — Или поучил бы тебя кое-чему.

Опустив окровавленный платок, она прижала руку к левой стороне груди:

— Не думай, что ты можешь свободно приходить сюда и отрабатывать на мне свое фальшивое обаяние, Джеб Стюарт Коуди. Или рассчитывать на жалость из-за того, что какой-то, безусловно интеллигентный, человек решил поучить тебя хорошим манерам…

— Побойся Бога!

— Это ты мне говоришь?

Его взгляд потемнел.

— Я раненый и больной, и я не заслужил того, чтобы мне поломали концерт и при этом пострадали другие люди только из-за того, только из-за того… — Он осекся, как будто не мог вспомнить, о чем говорил.

Действительно, он раненый и больной, согласилась Сюзанна. Но несмотря на это, несмотря на те скверные вещи, в которые она пыталась поверить, как же он красив!

Джеб упал на диван, глаза его закрылись.

— Сюзанна! Я все тебе расскажу. Но не сейчас. Я устал. Дай мне немного поспать, и я докажу тебе, что невиновен. Потом.

Заметная слабость Джеба беспокоила Сюзанну, а то, как он сожалел о происшедшем во время концерта, трогало ее до глубины души. Несмотря на свои дурные опасения, она накрыла его кашемировым пледом и дала уснуть.

Остаток ночи Сюзанна вообще не спала. В конце концов, она перевела Джеба в залитую призрачным сиянием луны комнату для гостей. Но когда вместо своей привычной кровати на третьем этаже она легла в коридоре, то не смогла уснуть. Желудок выворачивало наизнанку, она ворочалась с боку на бок. Сюзанна слышала, что Джеб тоже беспокойно ворочается в постели, словно и его тошнит.

— Да.

И он снова заснул.

Остаток ночи она бегала туда-сюда, принося в комнату для гостей все новые и новые одеяла, поскольку у Джеба начался озноб.

— Папа! — кричал он. — Не давай им себя увести!

— Джон Юстас! — звал он через час. — Ты не прав! Я не могу вернуться! Ты не прав… Я люблю ее!

В течение ночи, с двух до пяти, Сюзанна познакомилась со всей семьей Джеба — с его матерью, его отцом, его любимым дедушкой, с которым, очевидно, он часто спорил, несмотря на взаимную любовь. С его братом и пятью младшими сестрами.

И наконец:

— Клэри! — кричал Джеб. — О Боже, Клэри! Не-е-т!

Лежа в постели, Сюзанна слушала его бред, и сердце ее сжималось от сочувствия. Пусть он не в себе из-за температуры, пусть слова, которые он сейчас произносит, не содержат в себе никакого смысла, но они идут от сердца. Сюзанна им верила.

В призрачном сером свете раннего утра она, не надевая халата, вошла в комнату для гостей. Сюзанна тоже печалилась о Клэри, но она уже выплакала все слезы и высказала все свои жалобы на судьбу; она даже успела обвинить Джеба в ее смерти — как будто Клэри умерла только от того, что брат не уделял ей должного внимания.

Сейчас Сюзанна думала иначе.

Он умеет сдерживать свои эмоции при свете дня, но не может скрывать их в бреду.

Когда он закричал, Сюзанна лежала без сна и думала о том, не пойти ли в ванную.

— Мама! — пронзительно кричал он. — Все в порядке!

Стремглав она побежала к нему. Отбросив в сторону одеяло, Джеб сидел в постели и диким взглядом смотрел перед собой.

Сюзанна снова уложила его на подушки и натянула до подбородка пуховую перину. Джеб по-прежнему был горячий, но сухой, и это заставило Сюзанну забыть о своем желудке. Она не имела ни малейшего представления, что должна делать, чтобы помочь ему, но решила сделать все, что только в ее силах.

Пытаясь найти ответ на свои вопросы, Сюзанна случайно выглянула в окно и увидела там машину.

— Коуди! — прошептала она ему в ухо, украшенное серебряной серьгой.

Джеб вздрогнул и застонал.

— Джеб, твой водитель все еще сидит в машине.

— О Боже! — простонал он, будто понял, что совершил преступление. Резко открыв глаза, он мгновение смотрел на Сюзанну, не узнавая ее, затем его сознание прояснилось. — Я все еще не привык, что меня окружают люди, которые могут меня ждать. — Он махнул рукой так, словно отгонял мух. — Скажи ему, пусть уезжает. Пусть возвращается в гостиницу и объяснит Бриз, где я. — Он помолчал. — Пусть скажет, что я позвоню завтра. Ты позволишь мне остаться? — Он посмотрел на Сюзанну, и она окончательно забыла о своих сомнениях. И не важно, будет ли он об этом помнить, когда солнечный свет озарит эту комнату. Дух его скорбит.

Проскользнув в комнату сквозь полуоткрытые двери (Сюзанна так и не рискнула их закрыть из-за боязни не услышать, когда Джеб ее позовет), она склонилась над ним. Светлые волосы коснулись его щеки.

— Коуди!

Джеб всхлипнул во сне, и Сюзанна погладила его по мокрым волосам.

— Ах, Клэри… — Он судорожно вздохнул.

— Джеб, это Сюзанна. Уиттейкер, — добавила она, не уверенная, что он пришел в себя и узнает ее. Сюзанна и сама не знала, что думать. Она знала только то, что должна быть рядом.

Она предложила ему воды из стоящего на ночном столике серебряного графина. Когда Джеб залпом выпил воду, его снова затрясло. Очевидно, Сюзанна допустила ошибку. Через несколько секунд Джеб дрожал уже так сильно, что было слышно, как стучат его зубы. Под кучей одеял он обхватил себя руками. Одеял было пять — четыре шерстяных плюс пуховая перина, да к тому же еще одна перина лежала под ним.

— Холодно! — бормотал Джеб. — Очень холодно.

— О Господи! — Сюзанна вытащила из бельевого шкафа еще одно одеяло, но и оно не очень помогло.

— Что же я могу сделать? — как будто прочитав ее мысли, вдруг вполне рассудительным тоном спросил Джеб. Его глаза были открыты и устремлены на Сюзанну, которая старалась подоткнуть ему с боков новое одеяло. — Сюзанна? — с удивлением спросил он, как будто она не находилась здесь всю ночь.

— Да, это я. Спи.

Она повернулась, но Джеб неожиданно сильным движением схватил ее за руку.

— Останься со мной. Не будь ханжой. — Он слегка потянул ее к себе. — Мы ведь уже и раньше делили с тобой постель, а одеяла не помогают. Мне нужно твое тепло. — Джеб весь дрожал, зубы его стучали. — Поверь, я сейчас не в состоянии посягнуть на твое целомудрие.

Сюзанна, сама уже давно дрожавшая от озноба, молча нырнула в постель и придвинулась к нему.

— Мы должны сбить тебе температуру. — Она уже дала ему такое количество аспирина, какое могло бы убить Терминатора, но температура по-прежнему держалась. От своих замужних подруг Сюзанна слышала, что опытные матери могут точно измерить температуру одним легким прикосновением ко лбу больного ребенка. Сюзанна хотела бы иметь детей, но как она научится за ними ухаживать? Разве у взрослых болезнь протекает не по-другому?

— Дай мне обнять тебя, — прошептал Джеб ей на ухо. Его руки крепко обхватили ее. Вскоре мучившая его дрожь прекратилась. Джеб просунул свою мускулистую ногу между ног Сюзанны, и она не отстранилась. Они лежали тесно прижимаясь друг к другу, и Сюзанна затуманившимися глазами смотрела на поднимающееся за окном солнце. Почему ей теперь кажется, будто она не одинока, будто о ней заботятся?

— Все в порядке, — сказала Сюзанна. — Ладно, Джеб.

Как только Джеб проснулся, она тут же с ним поругалась. Сюзанна хотела вызвать к нему врача, но Джеб не соглашался.