Джеб нахмурился:
— Да, нам тепло.
Он еще больше забился в угол, а Сюзанна принялась разглядывать улицу. Машины стояли в полном беспорядке, нельзя было разобрать полосы движения. Возможно ли устроиться где-нибудь на ночь, кроме как у него? Даже если она пойдет пешком…
— Я никогда раньше не попадал в снежные заносы, — наконец сказал Джеб. — С кем-нибудь вроде вас.
Это не походило на комплимент.
— Я должна сказать «спасибо»?
— Нет, мэм. — Джеб посмотрел на нее. — Скажите лучше «аминь».
Сюзанна редко ходила в церковь. Ни Дрейка, ни Лесли нельзя было назвать религиозными. Мать Сюзанны никогда не придерживалась какого-то определенного распорядка, а тем более какой-либо системы верований, находившейся в противоречии с ее собственной, очень своеобразной системой. Поэтому Сюзанна не сказала ни «спасибо», ни «аминь» — даже когда Джеб заговорил снова.
— В этом мире надо быть благодарным за все хорошее.
Тем не менее, остаток пути до гостиницы Сюзанна молила Бога, чтобы снегопад закончился и аэропорты открылись. Она не хотела коротать оставшееся до утра время в компании с отвергнутым мужчиной, который, возможно, злится на нее, а может быть, попробует отомстить. Хотя он и кажется вполне приличным, но Клэри не раз предупреждала, что брат обижал не только ее. Она, правда, никогда в точности не говорила каким образом, но…
Нетерпеливо нажав несколько кнопок, Джеб включил телевизор. На экране появилась ведущая теленовостей с рассказом о все усиливающейся метели.
— В этот неприветливый зимний вечер тысячи людей с трудом пробираются к своим домам, а тысячи сидят на полу на железнодорожных станциях и в аэропортах — все они закрыты. Поезда и автобусы не ходят. Брошенные машины перегородили все шоссе. Центральный Манхэттен напоминает пустыню, а город в целом — гигантскую автостоянку.
— А что с гостиницами? — спросила ее вторая ведущая.
— Все они переполнены — как и общежития ИМКА, ИВКА[3] и все приюты. Насколько нам известно, сейчас мэр пытается открыть школы и доставить туда некоторое количество горячей еды для уставших и изголодавшихся путешественников.
В каменных джунглях города уныло завывал ветер. Лимузин то скользил по льду, то буксовал в сугробах. На то, чтобы преодолеть хоть один квартал, уходила целая вечность, и Сюзанна уже начала сомневаться, что они когда-нибудь доберутся до отеля. Ясно было одно: Джеб специально включил новости, чтобы показать ей, что у нее нет другого выбора, кроме как остаться с ним.
Ведущая особенно подчеркнула, что «одним из немногочисленных сегодняшних событий культурной жизни — и, несомненно, самым ярким — был концерт Джеба Стюарта Коуди…»
— Черт возьми! — сказал Джеб. — Такая реклама мне не очень нравится. — Он сел поудобнее. — Бриз будет меня пилить. Она считала, что нужно отменить представление. Теперь на меня возложат ответственность за то, что я в самую метель выволок из дома своих фанатов.
— Те, кто пришли, хотели прийти.
Но Джеб только еще больше нахмурился, как будто поддержка Сюзанны была ему не по душе.
— Если кто-то из них не доберется домой, это будет моя вина.
Сюзанна подумала, что все это чепуха, — особенно после того как программа новостей показала зал с небольшим количеством возбужденных, кричащих фанатов.
— Он хорошо организовал свое шоу. Хотя только что трагически погибла его сестра. — Ведущая посмотрела в камеру. — Выражаем вам сочувствие, Джеб.
Нажав на кнопку «Выкл.», он застыл в молчании. Когда они приехали в гостиницу, он так же молча поднялся вверх на лифте. Казалось, Джеб полностью углубился в себя — может быть, злился, может быть, горевал, — и Сюзанна не решалась его беспокоить. По правде говоря, она настолько устала, что не могла думать ни о чем, кроме сна. И забвения.
— Где мне… — начала она, сняв в холле ботинки.
— Где хотите. — Не глядя на нее, Джеб прошел в свою комнату и тихо закрыл за собой дверь, оставив в ее распоряжении остальные пять спален.
— Спокойной ночи! — прошептала в тишине Сюзанна.
Она проснулась от звуков музыки. Повернувшись на кровати, Сюзанна посмотрела на стоящий рядом с кроватью будильник. Четыре часа утра. Она проспала всего час. Кто-то перебирал струны гитары, и звучала мелодия незнакомой песни.
Познания Сюзанны в области кантри-музыки в лучшем случае можно было назвать лишь отрывочными. Живая мелодия, однако, тронула Сюзанну за душу. За дверью звучала гитара Джеба, звучал его голос. Встав с постели, она накинула на себя атласную ночную рубашку и босиком прошла в коридор. Выбирая спальню, Сюзанна выбрала себе самую дальнюю от комнаты Джеба и вдобавок заперла ее на ключ. Теперь эти предосторожности казались ей излишними.
Когда Сюзанна оказалась в огромной гостиной, выяснилось, что звучала запись. На корпусе стереопроигрывателя вспыхивали красные огни, обрывки мелодии чередовались со словами песни.
Она остановилась в дверях и сложила на груди руки, немного дрожа от ночного холода:
— Вы пишете новую песню?
Услышав ее голос, Джеб повернул голову. Одетый лишь в потертые синие джинсы, он сидел на огромной подушке под цвет мебели, держа в руках простую, незатейливого вида гитару. Не считая огней стереосистемы, в комнате было совершенно темно. В скудном свете голые плечи Джеба отсвечивали бронзой.
— Пытаюсь, — ответил он.
— Ту, над которой работали перед тем, как я пришла?
Он помедлил, будто неуверенный в том, что сейчас ему нужны собеседники.
— Мы недавно делали записи в студии, но ничего хорошего из этого не вышло. — Он встал, чтобы выключить звук, затем снова сел. — Я вас разбудил?
— Да.
— Прошу прощения. Я говорил, что после работы у меня бессонница.
Сюзанна пересекла комнату.
— У меня редко бывают проблемы со сном. Но сейчас что-то не спится, — добавила она. — Наверно, раньше я никогда так сильно не уставала. Или не была в таком напряжении.
— Это ужасно. — Джеб взял несколько аккордов. — В таком напряжении? — переспросил он. — А вы не употребляете наркотики? Как принято в высшем обществе?
— Конечно, нет. — Сюзанна твердо обещала себе не допускать никаких эксцессов, которые заставили бы ее вспомнить о матери. Но, судя по тому, что она слышала о музыкантах…
Джеб мельком взглянул на нее:
— Если вас интересую я в этом смысле — нет, я не употребляю этой дряни, ни дома, ни в дороге. Ни кокаин, ни марихуану. И моя группа не пьет ничего крепче пива.
В правой руке он держал гриф гитары из черепахового панциря, а левой перебирал струны, извлекая прекрасные мелодичные звуки.
Намереваясь сменить тему разговора, Сюзанна подошла поближе:
— Очень мило.
— Так что, — склонив голову и прислушиваясь к звучанию гитары, спросил Джеб, — насчет Сан-Франциско?
Она не совсем поняла, что он имел в виду, однако догадывалась, что теперь настала его очередь судить ее поступки.
— В молодости я обычно проводила там лето. Вместе с бабушкой — матерью мамы. Когда она несколько лет назад умерла, я унаследовала ее дом. Мне казалось, что пришло время покинуть Коннектикут.
— Вы почувствовали себя лишней в своей семье, — повторил он ее собственные слова. — И что вы там делаете, кроме того что убираетесь в доме?
Почувствовав в его тоне насмешку, Сюзанна напряглась.
— Я сама не убираю дом. Пять дней в неделю ко мне приходит экономка.
— Она и готовит?
— Если я попрошу — да.
Джеб поднял брови:
— Конечно, у моей мамы тоже могла бы быть экономка. Что же вы делаете с таким количеством свободного времени?
— Я занимаюсь благотворительной деятельностью, — сказала Сюзанна, хорошо представляя, как это воспримет Джеб. По словам Клэри, их семья, в которой было восемь детей, никогда не жила в особенном достатке. Но сейчас-то ему нечего задирать перед ней нос! — Я сопредседатель «Здорового сердца» — сан-францисской просветительской организации, а еще субсидирую Комиссию по искусству. — Она остановилась, думая о том, что для него ее слова звучат несерьезно. — Время от времени помогаю другим группам. И один день в неделю работаю добровольцем в частном приюте для животных.
