На этом записи доктора Леви заканчивались, потому что это была дата убийства Тинки.

Мейер посмотрел на Клинга, взглядом спрашивая, закончил ли тот чтение. Клинг кивнул, и Мейер закрыл книгу.

— Он отнял у нее не одну, а две жизни,— сказал Мейер.— Одну — с которой она покончила, а другую -которую она еще только начинала.

В тот день Пол Дайки второй раз за последние четыре дня доказал, что он не зря получает жалованье. Он позвонил в управление и сообщил, что закончил посмертное обследование Тинки Сакс и нашел на ее бедрах множество шрамов. Он может совершенно определенно утверждать, что это следы многочисленных внутривенных инъекций, так что убитая, без всякого сомнения, ч являлась наркоманкой.

Во время одного из приступов его беспамятства она связала ему обе руки за спиной, а потом еще стянула и ноги кожаным ремнем. Теперь он лежал на полу и ждал ее прихода, пытаясь убедить себя, что вовсе не нуждается в ней. Но он знал также, что она ему отчаянно нужна.

В комнате было очень тепло, но он дрожал. Кожа начала зудеть, но он не мог даже почесаться, потому что руки у него были связаны. Он чувствовал, какой резкий запах исходит от его нагого тела — его ведь не мыли и не брили в течение этих трех последних дней. Но ему это было уже безразлично — и этот запах, и щетина — все, кроме одного... Почему ее так долго нет и что могло ее задержать?

Он лежал в темноте и изо всех сил старался не считать минуты.

Она вошла, как всегда обнаженная, с подносом в руках, но еды на нем больше не было. Знакомый пистолет, небольшая картонная коробка, спички, ложка с изогнутым черенком и прозрачный конвертик.

— Привет, куколка,— сказала она.— Ты скучал по мне?

Карелла ничего не ответил.

— Ты меня ждал? — снова спросила она.— В чем дело? Тебе не хочется разговаривать?

Она рассмеялась своим безрадостным смехом.

— Не беспокойся, беби, сейчас я тебя подкреплю! Может, мы с тобой пока позабавимся? Тебе не хочется позабавиться со мной?

Карелла молчал.

— Ну, если тебе даже разговаривать со мной не хочется, мне, видимо, придется уйти. В конце концов, я прекрасно понимаю...

—  Нет, не уходи,— сказал Карелла.

— Ты хочешь, чтобы я осталась?

— Да.

— Повтори-ка!

— Я хочу, чтобы ты осталась.

— Это лучше. Чего бы ты хотел, беби?

— Не знаю.

— Может, ты хочешь, чтобы я позабавилась с тобой немножко?

— Нет.

— Тебе не нравится, когда с тобой играют?

— Нет.

— Что же тебе нравится, беби?

Он не отвечал.

— Ну, тебе придется мне сказать, иначе я просто не дам тебе этого.

— Не знаю.

— Тебе нравится, как я выгляжу без одежды?

Да. Ты неплохо выглядишь.

— Но тебя это не интересует, не правда ли?

— Нет.

— Что же тебя интересует? 

Он снова ничего не ответил.

— Но ведь ты должен знать, чего тебе хочется. Неужели ты не знаешь?

— Нет, не знаю.

Девушка поднялась и подошла к двери.

— Куда ты? — спросил он быстро.

— Всего лишь наберу немного воды в ложку,— сказала она успокаивающе.— Не беспокойся, я вернусь.

Она взяла с подноса ложку и вышла из комнаты, оставив дверь открытой. Ему было слышно, как в кухне побежала вода.

«Скорее,— подумал он.— Скорее! — И вдруг вздрогнул: — Нет. Нет! Нет! Не хочу, чтобы ты возвращалась! Оставь меня в покое... Будь ты проклята!»

— Вот и я! — сказала она, входя в комнату.

Она взяла со стула поднос, села и распечатала прозрачный пакетик. Высыпав его содержимое в ложку, она зажгла спичку и поднесла ее к ложке.

— Надо все приготовить для моего маленького беби,— сказала она.— Ты ведь горишь нетерпением, правда, беби? Не беспокойся, я позабочусь о тебе! Как зовут твою жену?

— Тедди,— сказал он.

— О? — изумилась она.— Ты все еще не забыл? Ну, это просто позор!

Она дунула на спичку, потом открыла коробочку и вынула из нее шприц для внутривенных вливаний и иглу. Вставила иглу в шприц, нажала на поршень, чтобы воздух вышел из цилиндрической стеклянной трубочки. Из той же самой картонной коробочки достала комочек гигроскопичной ваты и положила его в ложку с молочно-белой жидкостью. Она знала, что даже мельчайшие кусочки нерастворившегося порошка могут закупорить микроскопическое отверстие иглы, поэтому втягивала раствор в шприц, пользуясь ватой как фильтром. Закончив эту операцию, она улыбнулась и сказала:

— Ну вот, все готово для моей куколки!

— Я не хочу этого,— сказал Карелла.

— Ах, лапочка, пожалуйста, не обманывай меня,-произнесла она спокойно.— Я ведь хорошо знаю, как тебе этого хочется. Как зовут твою жену?

— Тедди.

— Тедди... Ну ладно, ладно.

Из картонной коробочки она вынула жгут, подошла к Карелле и, положив шприц на пол, стала перехватывать ему жгутом руку повыше локтя.

— Как зовут твою жену? — спросила она опять.

— Тедди.

— Ты хочешь э т о г о!

— Нет.

— О, это ведь очень приятно,— сказала она.-— Мы ведь уже приняли это сегодня утром, и эта штука превосходного качества. Разве ты не мечтаешь поскорее получить это опять?.. Так как зовут твою жену?

— Тедди.

— У нее такие же грудки, как у меня?

Карелла не ответил.

— О, это тебя не интересует, правда? Тебя теперь интересует только то, что у меня здесь, в шприце, разве не так?

— Нет.

— Ну, это первоклассный героин, беби! Без всяких там штучек-дрючек. Все самого-самого первого сорта! Хотя теперь я уж и не знаю, как это мы будем устраиваться, ведь у нас уже нет больше нашей милой лапочки.

Конечно, ему не следовало ее убивать. Абсолютно ни к чему это было...

— Зачем же он это сделал?

— Здесь я задаю вопросы! Ты еще помнишь, как зовут твою жену?

— Да-

— И как же?

— Тедди.

— Ну, тогда я, пожалуй, пойду. Я ведь и для себя это могу оставить.

Она подобрала с пола шприц.

— Так мне уйти?

— Делай, что хочешь.

— Коли уж я отсюда уйду, то не вернусь раньше завтрашнего утра. Это будет очень длинная ночь, беби! Ты думаешь, тебе без укола удастся спокойно провести ночь?

Она помолчала.

— Так хочешь или нет?

— Оставь меня в покое.

— Нет-нет-нет. Мы никак не можем оставить тебя в покое. И немного погодя, беби, ты все равно расскажешь, как нашел нас. И сделаешь это потому, что не захочешь валяться в собственной блевотине. Ну, а теперь говори, как зовут твою жену?

— Тедди.

— Нет!

— Да. Ее зовут Тедди.

— Интересно, как же я могу дать тебе это, если у тебя такая хорошая память?

— Вот и не давай.

— О’кей,— сказала девушка и пошла к двери.— Доброй ночи, куколка. Приду к тебе утром.

— Погоди.

— Да? — она обернулась. Лицо ее ничего не выражало.

— Ты забыла про жгут.

— Действительно,— согласилась она, подошла к нему и сняла жгут с руки.

— Ну, давай, отказывайся! Посмотрим, надолго ли тебя хватит. Завтра утром, когда я приду, ты будешь кататься по полу и выть.

Она небрежно поцеловала его в лоб и притворно вздохнула.

— Ах! Ну почему ты вынуждаешь меня быть с тобой такой суровой?

Она пошла обратно к двери, складывая жгут, шприц и вату назад в коробку из картона. Сложила все снова на поднос и сказала:

—- Ну, доброй ночи, беби!

А потом вышла, заперев за собой дверь.

Сержант Тони Крайслер ответил на вызов Мейера только в девять утра в понедельник.

— Лос-Анджелесская полиция. Ну и задали вы мне работу на целый день,— сказал он,— Довольно противно было раскапывать эти столетней давности дела.

— Нашли что-нибудь? — спросил Мейер.

— Сказать по правде» если бы вы работали не по делу об убийстве, я давно бы все это бросил к чертовой матери.

— И все-таки нашли вы что-нибудь для меня? спросил Мейер терпеливо.