От сдержанной ненависти, прозвучавшей в мягком голосе, Сэнди вдруг стало страшно.

— Могу вам сказать одно, мистер Гамайэль: вы — в списке приглашенных гостей. Может, тогда и поговорите с ним?

— Я всегда в списке приглашенных,— ответил мистер Гамайэль,— Он приглашает меня ради ежегодного удовольствия плюнуть мне в душу. Пожалуйста, простите за вульгарность, мисс Стюарт.

— Ничего...

Наступила долгая пауза, затем отбой. Через минуту Сэнди сняла трубку. Ее голос немного дрожал.

— Джейн? Соедините меня, пожалуйста, с мисс Барнвелл.

Элисон Барнвелл, казалось, никогда не падала духом. Даже от звука ее голоса вы чувствовали себя лучше.

— Элисон, это Сэнди Стюарт!

— Привет, дорогая! Как вы там? — сказала Элисон Барнвелл.— Как я понимаю, мы собираемся выйти на орбиту?

— Мистер Амато сейчас у мистера Муна...

— Бедняга,— посочувствовала Элисон.

— Мне велено попросить вас прийти сюда в два часа дня. Мистер Мун хочет обсудить с вами вопрос о рекламе.

— Я с почтением предстану перед ним ровно в два!

— Элисон!

— Что-нибудь не так, Сэнди? У вас какой-то странный голос.

— Просто немного устала,— ответила Сэнди.— Элисон!..

— Да?

— Вы не можете прислать кого-нибудь вместо себя? Ну, можете же вы заболеть, или должны заняться выставкой мод, или еще что-нибудь?..

— Деточка, в отеле «Бомонд» мы бросаем все дела, стоит Великому Человеку шепнуть хоть словечко...

— Не ходите к нему, Элисон!

Наступило короткое молчание, затем Сэнди услышала смех Элисон, теплый и бесстрашный.

— Значит, Великий Человек в своем волчьем настроении? Выше голову, Сэнди! Я ведь не маленькая девочка. Запомнили? 

Мистер Шамбрен никогда не делал перерыва на обед. Как директор отеля «Бомонд», он был нужен множеству людей, чаще всего — между одиннадцатью и тремя часами: гостям отеля, штатным сотрудникам, посторонним лицам или организациям, желающим использовать помещение отеля для устройства банкетов или вечеров, выставки мод, специальных конференций. Особого внимания требовали прибытие или отъезд знаменитостей, важных особ и просто богатых людей. Хотя всеми этими проблемами занимались специальные отделы и их руководители, в экстренных случаях мистер Шамбрен всегда был наготове. Он владел даром подчинять своему авторитету людей, но всегда готов был взять на себя ответственность при решении щекотливых вопросов. Он мог принимать решения мгновенно и, проработав на своем посту почти тридцать лет, мог, не хвастаясь, сказать, что ни разу не раскаивался в своих решениях. Некоторые из них оказались неверными или неэффективными, но Шамбрен твердо знал: повторись такая ситуация, он бы разрешил ее таким же образом.

Завтрак мистера Шамбрена всегда был сытным — фруктовый сок, бараньи котлеты или небольшой бифштекс, иногда жареная форель или дуврский балык и тосты без счета. И кофе, кофе, который он пил весь день. Обедал он в семь часов вечера, и его обед отвечал требованиям самого изысканного вкуса.

Сотрудники любили мистера Шамбрена и понимали его с полуслова. На первый взгляд казалось, что большую часть своего времени он проводит в праздном безделье, но очень скоро становилось ясно, что он обладает одним удивительным свойством — всегда оказываться на месте в нужный момент.

В тот понедельник, около часу дня, мистер Шамбрен сидел за рабочим столом в своем кабинете, потягивая свой неизменный кофе и куря египетскую папиросу.

— Вас хочет видеть мистер Гамайэль, сэр! Он в приемной,— доложила по селектору секретарь.

Мистер Шамбрен поднялся из-за стола и направился к двери, чтобы лично приветствовать посетителя.

— Рад вас видеть, мистер Гамайэль! Входите, пожалуйста. Чашечку кофе?

— С большим удовольствием,— ответил мистер Гамайэль, присаживаясь в кресло у стола.

Мистер Гамайэль, египетский дипломат, был невысок ростом, худ, с кожей кофейного цвета и печальными темно-карими глазами. На нем было черное пальто с пушистым меховым воротником, в руке черная трость с тяжелым серебряным набалдашником, на голове — элегантная шляпа.

— Позвольте ваше пальто, сэр,— сказал Шамбрен.— Здесь очень жарко. Вы перегреетесь.

— Благодарю вас!

Гамайэль снял пальто и шляпу и передал их Шамбрену. Потом снова сел в кресло.

Шамбрен взял с сервировочного столика две чашечки турецкого кофе и придвинул гостю сигаретницу. Потом уселся и слегка приподнял брови с выражением вежливого вопроса.

— Как туг спокойно! —Гамайэль отпил кофе.— О, божественно!

— Спасибо, сэр! Я сам его варю. Есть некоторые вещи, которые я никому не доверяю.

— Вот именно поэтому я здесь, мистер Шамбрен.

— Весьма польщен! Я к вашим услугам.

— Я хочу получить авиабилеты для себя и моего секретаря сразу же после полуночи в субботу.

— Это очень просто,— ответил Шамбрен.— Наше бюро путешествий...

-— Я не хочу, чтобы ваше бюро путешествий занималось этим,— прервал его Г амайэль.— Если бы это было обычное дело, я не стал бы отнимать ваше драгоценное время.

— О!

— Я хочу уехать совершенно незаметно, не привлекая ничьего внимания, мистер Шамбрен! Я оставлю вам деньги, чтобы расплатиться с администрацией после моего отъезда. .

— Понимаю.

— Я думаю, вы сможете забронировать два места, не указывая моего имени. Я директор фирмы «Заки и сыновья», импортирующей редкие духи. Вы можете сказать, что один из представителей фирмы должен лететь в Александрию, но кто именно — будет решено в самый последний момент. Разумеется, мой паспорт и другие документы в полном порядке.

— Это можно устроить.

— Я сказал — сразу после полуночи,— продолжал Гамайэль,— но учтите, что до полуночи я буду в гостях у Обри Муна. Я смогу уйти только с последним ударом часов. После этого мне понадобится какое-то время, чтобы доехать до аэропорта. Если рейс будет только утром, я найду способ провести время, не возвращаясь в отель.

— А ваши вещи?

— Мои вещи, мистер Шамбрен, будут вывезены по частям в течение недели, так что в ночь на воскресенье я выйду от Обри Муна подышать свежим воздухом перед сном — я нарочно делал это каждый вечер последние три месяца.

— Постараюсь забронировать места,— сказал Шамбрен.-- - И сразу же дам вам знать.

— Только прошу вас, не по телефону! Я вполне уверен в лояльности ваших телефонисток, но не могу допустить, чтобы о моем отъезде стало известно еще кому-нибудь кроме вас.

— Польщен вашим доверием.

Печальные темные глаза пристально посмотрели на Шамбрена.

— Я возбудил ваше любопытство?

Шамбрен дружески рассмеялся.

— Если бы человек в моей должности дал волю своему любопытству, мистер Гамайэль, он скоро оказался бы пациентом в клинике. Вы попросили о сугубо личной услуге. Она будет вам оказана.-- Его тяжелые веки опустились.— Я допускаю известную долю любопытства, но оно не связано с планами вашего отъезда.

— Вот как?

— Меня удивляет, почему человек с вашим положением, вашим богатством позволяет втянуть себя в такое вульгарное мероприятие, как день рождения Обри Муна. На вашем месте, мистер Г амайэль, я бы вышел подышать свежим воздухом гораздо раньше. Я случайно знаю, что есть рейс в Александрию около одиннадцати часов.

Щека кофейного цвета задергалась.

— Ваша проницательность, мистер Шамбрен, стала легендой среди гостей отеля...

— Простите, если я был нескромен.

Гамайэль встал и оперся на трость с такой силой, что рука на серебряном набалдашнике побелела. Он перевел дух, положил трость на стол, позволил мистеру Шамбрену подать ему пальто, надел шляпу и произнес, тщательно выбирая каждое слово:

— Я спросил насчет вашего любопытства, и вы мне честно ответили, мистер Шамбрен! Это не было нескромностью. Но это было то, что у вас называется «в яблочко». Ответ на ваш вопрос мог раскрыть гораздо больше, чем нужно для спокойствия. Но на днях вы его, может быть, получите. Спасибо за внимание и помощь, мистер Шамбрен!