-- Знаю. Но разве причина его смерти вас не интересует?

Я удивленно посмотрел на него.

— Вы что, не читаете газет?

— Иногда просматриваю.

— Во всех газетах было сообщение о его смерти. Погиб во время аварии. После того, как задел мою машину и сбросил ее в кювет.

— Все это так... Я ведь читал отчет дорожной полиции. Говорил с докторами, со свидетелями, которые были там, когда его увозили. Я разговаривал с вами в госпитале. А вот теперь снова пришел к вам. Что поделаешь, это моя работа. Этим я зарабатываю себе на жизнь.

— Вы не верите, что он умер от несчастного случая?

— Я этого не говорил. Я не знаю.

— Тогда в чем же дело?

— Обычная формальность. Харлан. Когда человек умирает неестественной смертью, при дорожной катастрофе например, нужно иметь все необходимые сведения. И...

— Черт возьми! Прошло уже пять месяцев, а вы все еще продолжаете что-то вынюхивать. К чему все это?

— Мы никогда не закрывали дела. И, если хотите, немного сомневаемся кое в чем. Вот мы и хотим...

— Я могу сказать вам лишь одно. Когда он сбросил меня в кювет, он был еще жив. Никогда не слышал о мертвецах, которые умеют водить машину, даже так, как он вел свою. А когда его выудили из-под обломков с разбитым черепом, он был уже мертв. Вот и все, что я знаю. Что вам еще нужно?

— Да, собственно, ничего особенного. Может, вы мне расскажете все подробнее, чем там, в госпитале?

— Уж не думаете ли вы, что это я разбил ему череп?

Ведь у меня тогда была сломана нога. Да к тому же она была придавлена двухтонной машиной. Я уверен, это был несчастный случай.

Он покачал головой.

— К чему предаваться печальным воспоминаниям. Лучше расскажите мае обо всем.

Я вздохнул и закурил новую сигарету.

— Что ж, слушайте, если хотите. Я ехал в город из рыбацкого домика, в котором остановился. Было уже темно. Я выехал с проселочной дороги на шоссе. Проехав по нему около двух километров, увидел, что меня догоняет машина, идущая на большой скорости. Я шел под восемьдесят, а та делала, наверное, все сто пятнадцать километров. Ка шоссе мы были одни, так что у него было вполне достаточно места для обгона. Но этот алкаш умудрился все же меня задеть и отправить в кювет. Моя машина два раза перевернулась, а когда она переворачивалась в третий раз, я из нее вылетел, и машина придавила мне ногу. Та машина тоже перевернулась. Я ясно видел, как ее фары описали огромную дугу. Участь этого прохвоста меня тогда совершенно не интересовала, но бывают случаи, когда мозг фиксирует какие-то вещи помимо желания человека. Я не знаю, сколько времени поднимали машину с моей ноги — ее поднимали с помощью крана,— но это показалось мне вечностью. И какую-то часть этого времени я был без сознания.

— Но не все время?

— Нет.

— А та машина пролетела по инерции еще сотню метров?

— Во всяком случае, мне так сказали.

— Придя в себя, вы что-нибудь слышали?

— О чем вы говорите? Что я должен был слышать?

— Шум проезжающих машин, голоса людей, какие-нибудь другие звуки.

— Нет, шеф. И поверьте мне, никогда не чувствовал себя таким потерянным и одиноким.

— Значит, ничего? Ничего не слышали?

— Ничего. Кроме обычных ночных звуков. А знаете, это красивые звуки... Кваканье лягушек и тому подобное. И потом еще — где-то что-то капало. Я, помню, жалел, что капало не на меня.

Я увидел, что он огорчен моим рассказом.

— И это все?

— Все, что помню... Нет! Подождите!

В какой-то момент мне показалось, что он звал на помощь. А может быть, просто стонал.

Он непроизвольно взмахнул рукой. По его глазам я понял, что он наконец услышал, то, что надеялся услышать.

— Вы и в прошлый раз это утверждали. Вам показалось, что кто-то стонет или зовет на помощь.

— Да.

— А поточнее вы сказать не можете?

— Вы когда-нибудь были оглушены?

Он ответил утвердительно.

— Тогда вы знаете, что это такое. Все происходит как в тумане. И не понимаешь, что же происходит на самом деле, а что только кажется.

— И тем не менее я склоняюсь к тому, что это вам не показалось. Ведь вы рассказали об этом два раза — и причем почти слово в слово.

— Пусть так. Но что это меняет? Какая разница, стонал он или лет?

— Вы видели снимки его черепа?

Что-что, а это меня совсем не интересовало. У меня хватало своих забот.

— Так я и думал. А я ознакомился с этими снимками. И поверьте мне, он никак не мог ни стонать, ни звать на помощь!

— Значит, все это мне показалось.

— Возможно,- -- пробормотал он.

До меня вдруг дошло, что он хотел сказать предшествующей фразой, но я не успел открыть рот, как он круто сменил тему.

— Вы когда-нибудь встречали его жену? То есть сто вдову?

— Нет.

— И она ни разу не приходила к вам в госпиталь?

— Нет. Приходил ее адвокат и кто-то из страховой компании. Вот и все.

Он задумался.

— А вам не показалось это странным? После всего того, что сделал с вами ее супруг, она даже не принесла вам букетика цветов. Ведь экспертиза установила, что авария произошла всецело по вине Кеннона. Она не знала, предъявите вы счет за нанесенные увечья или нет, и тем не менее не нашла времени, чтобы навестить вас в госпитале.

— Я вам сказал уже, что приходил ее адвокат.

— Это совсем не то. Она удивительная, эта девочка.— Он развел руками.— Такая девочка за пять минут сделает то, на что адвокату потребуется месяц. И она это отлично знает.

— Ей, наверное, было не до этого. Как-никак, она ведь потеряла мужа.

— И, думаете, была этим расстроена?

— Что вы хотите сказать?

— Ничего особенного,— ответил он, пожимая плечами.— Сколько времени вы прожили в этом шале до катастрофы?

— Около недели, полагаю. Минуту... Я приехал в субботу, а покалечили меня в четверг вечером. А почему вас это интересует?

— Чистое любопытство. Кстати, каким образом вы там очутились? Вы ведь не из наших краев.

— Приехал порыбачить. Я заядлый рыбах. И каждой весной, когда свободен, еду на рыбалку. В этом озере много рыбы, а домик принадлежит моему старому другу, которого я знаю еще по университету.

— Понимаю. Вы были там раньше?

— Только однажды. Около трех лет назад. Провел там уик-энд.

— И ни разу не встретились с Кеннонами? Ведь у него там тоже домик, неподалеку от домика вашего друга.

— Возможно, я встречался с ним,— задумчиво проговорил я.— Но ее я, безусловно, не видел. Даже не знаю, как она выглядит.

— Брюнетка с иссиня-черными волосами и большими, темными глазами. Очень красивая женщина лет этак под тридцать. Красота ее, правда, не классическая, но тем не менее она очень привлекательна, в ней много шарма. Понимаете, что я хочу сказать?

— Да, конечно... Я...

Я хотел продолжить, но в последнее мгновение спохватился. Нужно вести себя осторожнее.

— Если вы встречались с ней, она бы вам запомнилась,— продолжал он.— Вот, взгляните на ее фото!

Он вынул из внутреннего кармана фотографию и протянул мне.

— Ну, что скажете?

— Симпатичная,— ответил я как можно равнодушнее, хотя сразу понял, что это была она. Тогда, на дороге, в сумерках, мне показалось, что это был соя.

Но Пурвис прав: увидишь ее раз — и уже не забудешь.

----- И только? — спросил он.

— Да нет, она, конечно, восхитительна... Только я ее вижу впервые...

Он поднял шляпу с пола и встал.

— Ну что ж, эго, наверное, все, что я хотел узнать. Извините за беспокойство.

— Пустяки!

Он ушел, а я принял душ, закурил сигарету и улегся на кровать. К тому моменту, как солнце закатилось и в комнату закрались сумерки, я успел выкурить три сигареты и основательно все обдумать. Да, некоторые факты явно не сходились, и у Пурвиса были основания подозревать, что Кеннон погиб не в результате аварии, а после нее. Должно быть, он пришел к выводу, что это вообще не несчастный случай, а убийство. Правда, не захотел об этом говорить.