— Я буду вести дело по-своему, Шамбрен! — резко произнес Нейлор.

— Не сомневаюсь! Я тоже поведу его по-своему. Вам, полагаю, нужны факты. Вы никого не можете осудить, не имея фактов. Тем, что вы позволите порочить репутации живых и мертвых, вы ничего не решите. Вот я стоял тут в дверях и слушал, как вы пытались заставить мистера Уилза признаться, что это он дал ключи от номера мисс Стюарт. А я знаю, как она вошла в номер, не имея при этом ключа мистера Уилза!

— Откуда вы знаете? — спросил Нейлор.

— Я управляю этой гостиницей. Я знаю, как она работает. Как и вы, Нейлор, я ищу легкие ответы, но я ищу их по-другому. Мисс Стюарт вернулась в отель около четырех тридцати. Поднялась на свой восьмой этаж. Потом подошла к дежурной по этажу, некой миссис Ниффон, и попросила одолжить ей отмычку — общий ключ, который открывает все номера. Она якобы захлопнула дверь своего номера, а ключ забыла на столе. Миссис Ниффон хорошо ее знала и потому поверила ей — и нарушила правила! Смена ее кончилась, и она уехала домой. Ключи забывают в номерах десятки раз на дню. По правилам, дежурная по этажу должна сама открыть дверь отмычкой, не выпуская ее из рук ни на минуту. Но миссис Ниффон торопилась. Она одолжила мисс Стюарт свой ключ-отмычку, взяв с той обещание немедленно вернуть его ночной дежурной, которая должна была ее сменить. Так мисс Стюарт получила отмычку, которой до сих пор нет на месте.

— И что, этим ключом для восьмого этажа можно открыть номер на четырнадцатом? — спросил Харди.

— На любом этаже!

— Но мы не нашли этого ключа ни в номере, ни в сумочке мисс Стюарт.

Шамбрен пожал плечами.

— Возможно, тому, кто ее убил, он еще понадобится.—; Он перевел взгляд на Нейлора.— Вы ищете определенного ответа и потому отбросили историю, опровергающую вашу версию. Но ведь кто-то же положил в банк десять тысяч долларов доя мисс Прим и еще десять тысяч для Уилза? Кто-то же написал им письма? Кто-то замышляет убийство мистера Муна? Не пытайтесь поставить смерть мисс Стюарт вне этих фактов! Не думайте, что есть простой ответ, вроде некоего романа между мисс Стюарт и Уилзом. Вы знакомы с картинами экспрессионистов? Нужно время и тщательный анализ, чтобы понять их смысл, реальное содержание. А вы и мистер Мун потратили еще слишком мало времени. Автор нашего сценария обещал вам еще одну смерть в ночь с субботы на воскресенье.

Нейлор, хмурясь, смотрел на Шамбрена. Он был уязвлен, но все-таки профессионал одержал в нем верх.

— Я тронут вашей заботой о моей безопасности, Шамбрен,— сказал Мун.— С нас довольно этих драк на ковре, не правда ли? Все же хочу сделать вам маленькое заявление, мистер Нейлор! Мое доверие к вам и к полиции приближается к нулю. Я употреблю все доступные мне средства самозащиты! Это место кишит враждебными мне людьми. Вы дали себе труд поговорить с той сумасшедшей старухой, что живет рядом со мной? Да она вплела бы ромашки в волосы от радости, если бы со мной что-нибудь случилось! Вы побеспокоились, чтобы проследить за этим подозрительным дипломатом по имени Гамайэль? Он бы купил место в ложе, чтобы присутствовать на моей казни. А этот воз Джон Уилз — Мак-Айвер! Вы, Харди, проявляете полную беспомощность! Ну что ж, я имею разрешение носить при себе пистолет.— Он похлопал по карману своего темно-серого костюма.— И я воспользуюсь им без колебаний, не задавая вопросов!

— Почему вы не хотите уехать отсюда, Мун, пока мы не выясним все это дело? — спросил Нейлор.

— Мой дом — моя крепость! И я желаю остаться здесь. Пошли, Сторм! Пусть себе мыши играют...

Он вышел. Никто его не удерживал.

Джон закрыл лицо руками. Он чувствовал себя как выжатый лимон. Сдержаться во время допроса Муна оказалось тяжелым испытанием. Он старался представить, что было бы, если бы он поддался искушению и бросился на Муна? Удовлетворение, которое он бы испытал, стоило любого наказания!

— Я не слышал подробностей вашего визита к миссис Хейвен,— неслышно подошел к нему Харди.— Знаю только, что вы там были и говорили с ней и с Гамайэлем. Чего они хотят?

Джон глубоко вздохнул.

— Помощи.

— Помощи? От вас?

Джон с трудом попытался повернуть свои мысли к старухе и ее восточному другу.

— Они хотели, чтобы вы помогли им убить Муна? — спросил Нейлор.

Джон покачал головой.

— Чтобы я помог им защитить Муна. Это трудно объяснить! Они говорят, что Мун уже много лет шантажирует их. Их и многих других.

Нейлор засмеялся.

— Шантажирует? С его-то деньгами! Право, меня уже тошнит от вас, Уилз!..

— Ваша беда, Нейлор, в том, что вы говорите прежде, чем думаете,— сказал Шамбрен все тем же ровным голосом.

— Ну, я достаточно вас терпел, Шамбрен! Спасибо за факты, но позвольте нам продолжить допрос!

— Послушайте, я знаю котов, что живут в этом переулке, гораздо лучше, чем вы,— невозмутимо ответил Шамбрен.— Для вас все до примитивности просто! Шантаж — это только вымогательство денег. Но вымогать можно самые разные вещи — и самыми разными способами. Вы можете шантажом добиться от людей покорности, даже рабства. Заставить честного человека стать мошенником. Любимое занятие Муна в этой жизни — играть судьбами людей, заставлять их делать то, чего они не хотят делать. Что-то вроде мании величия. Почему бы вам не выслушать Джона до конца, прежде чем налепить на него ярлык идиота?

— Хорошо, Уилз! Продолжайте вашу волшебную сказку,— угрюмо произнес Нейлор.

— Я согласен, это звучит довольно нелепо,— начал Джон,— но он шантажирует их для того, чтобы они обеспечивали его безопасность. Он знает что-то, что может обернуться против них, мистер Нейлор! И если он умрет насильственной смертью, то, что он знает о них, станет известно всему свету. Это для него — своеобразное страхование жизни, если хотите!

— А как, по их мнению, вы могли бы им помочь? — спросил Харди.

— Они считали, что я приехал сюда убить Муна. Догадывались, что мне заплатили за то, чтобы я это сделал. И пытались доказать мне, почему Мун должен жить. Они просили меня назвать имя человека, который мне заплатил, чтобы и его убедить отказаться от его намерений. Им казалось, что Харди кого-то подозревает. Что бы Мун ни говорил о миссис Хейвен и мистере Гамайэле, поверьте, им нужно, чтобы он жил, они боятся его смерти!

— И они убедили вас в этом?

— Да!

— Похоже, это попытка выудить у вас сведения о наших подозрениях насчет них самих,— сказал Нейлор.— Я хочу побеседовать с этими типами!

Дверь открылась, и в офис вошел один из сыщиков Харди. Лейтенант отошел с ним в угол, и с минуту они о чем-то совещались. Когда он вернулся, лицо его было мрачно.

— Пока что мы вытянули пустой билет. Мои люди допросили всех лифтеров, посыльных, портье. Ничего интересного!

 — Если он не сидит сейчас здесь,— сказал Нейлор, злобно взглянув на Джона,— то он уже далеко, может быть, за много миль отсюда!

— Но он должен вернуться,— предположил Шамбрен.— Он ведь не сделал своего дела. Нет, Нейлор, он здесь, в отеле, или скоро здесь появится.

Шамбрен повернулся к Харди.

— Будь я на вашем месте, лейтенант, я задал бы массу вопросов, которые здесь еще не задавались.

— Например? — спросил Харди.

Шамбрен пожал плечами.

— Мистер Нейлор не хочет, чтобы я вмешивался!

— Вас спрашиваю я. Например?

— Мне легче принять некоторые вещи как факт, нежели вам и Нейлору, лейтенант! То, что кое-кто выбрасывает десять тысяч долларов, чтобы купить таких, казалось бы, никчемных агентов, как Памела Прим и Джон Уилз, кажется вам невероятным. Но я-то вижу, как ради каприза бросаются на ветер гораздо большие суммы! Вы не верите, потому что для вас это непостижимо. Я же перевариваю этот факт довольно легко, но меня беспокоит не это...

— Что именно? — Харди был в нетерпении.

— Действительно ли предполагалось, что Памела Прим и Джон должны убить Муна? Я запнулся на этом потому, что имею дело с людьми. И я знаю, что ни за Прим, ни за Уилзом не числится фактов насилия. Ни один из них никого не убивал. Есть у них, правда, одна общая черта — ненависть к Муну. Но если бы вы спросили меня, как человека, способного довольно верно судить о людях, что бы сделали эти двое, получив письма и убедившись в реальности тех денег, я бы ответил так: они взяли бы деньги, подумали некоторое время, а потом рассказали нам или кому-нибудь другому всю правду! Я мог предположить самоубийство, но подумал бы, что Памела Прим в конце концов кому-нибудь обо всем расскажет, как это сделал Джон.