— Какая чудесная картина! Обнаженная красавица з окружении тысяч долларов!

— А вы, оказывается, сентиментальны,— с насмешкой сказала она.

— Угу! Живу только ради красоты!

— И в то же время страшно практичны. Ваш идеал — хорошо прожаренный бифштекс и бутылочка дешевого виски.

— Виски я вообще не пью.

Спичка догорела, и я ее выбросил. Потом присел на край кровати, зажег следующую, чтобы прикурить сигарету.

— Знаете, чем вы меня заинтересовали?

— Нет.

— В вас одновременно живут два человека — примитив и интеллектуал. Ваши поступки довольно примитивны, но, когда вы проводите кампанию по удовлетворению своих примитивных потребностей, вы проявляете много изобретательности.

— Вполне с вами согласен. Можете написать обо мне книгу.

— Короче говоря, вы — великолепный экземпляр породистого животного.

Спичка догорела, но перед моими глазами все еще стояла эта куча денег.

— Вы просто берете все, до чего можете дотянуться.

— Конечно, конечно...

— Но мне кажется, что у нас с вами есть что-то общее, причем гораздо больше, чем вы можете предположить.

«Ох уж эти женщины,— вздохнул я про себя.— Вечно они о чем-то думают. За исключением тех минут, когда спят или лежат в объятиях мужчины. Они охотно задирают перед вами ноги, но потом обязательно должны проанализировать свой поступок. Даже в тех случаях, когда мужчина им нравится. Для них самое главное — добиться своего, а каким образом этого достигнуть — совершенно безразлично...»

Придя к этому выводу, я снова сжал ее в объятиях, закрыл рот поцелуем и заставил тем самым покончить с разглагольствованием.

Она подчинилась мне даже с большей охотой, чем я мог предположить.

Весь следующий день мы провели на озере. Она, правда, не привезла с собой купального костюма, но это ее ничуть не волновало.

После обеда мы сидели на веранде. В светлых шортах и открытом пуловере она выглядела чрезвычайно соблазнительно, хотя, надо сказать, я был уже порядком утомлен любовными утехами, продолжавшимися почти беспрерывно около суток.

— Вы очаровательный маленький бесенок! — сказал я.

Она лениво улыбнулась и, вытянув ногу, полюбовалась своим красным педикюром.

— Тысяча благодарностей, Сирано, но вы меня не можете испортить своими комплиментами.

— А как же Телланд? — спросил я.

— Что — Телланд?

— Он думает, что вы в Далласе?

— Наверное. Но какое это имеет значение?

— Никакого. Если не считать, что он может получить нервный шок, если узнает, где вы на самом деле.

— Ба! Он ничего не сможет сделать.

— Конечно... Если будет держать себя в руках. Но он не такой выдержанный, как вы. Он легко может потерять голову... Так зачем же доводить его до крайностей?

Она рассмеялась.

— Вот они, эти нежные слова, которые я так надеялась услышать от любимого человека...

— Просто хотел сказать, что наша история и так довольно сложна, и не будем примешивать в нее еще и счеты личного порядка. Мне совсем не хочется, чтобы Телланд застал нас здесь вместе.

— Я ему не принадлежу.

— Не сказал бы этого,— усмехнулся я, вспомнив Пурвиса.— Вы не собираетесь за него замуж?

— Не знаю еще.

— Он что, успел поднадоесть вам?

Она оперлась на локти и задумчиво посмотрела на меня.

— В настоящее время он ведет себя довольно странно. Такое впечатление, что он немного не в себе. Возможно, что вы меня больше устраиваете, чем он.

— Да, да, конечно! Будем любить друг друга до изнеможения, но давайте не забывать о деле, договорились?

Забыть о нем можно будет только тогда, когда я получу все, что мне причитается. Дело это срочное, и я не хочу, чтобы нервы и ревность помешали довести его до конца. Ведь достаточно одного неверного хода — и полицейские сразу начнут крутиться около нее, как коты вокруг продавца рыбы.

— Вы уже ищете повод отделаться от меня? — холодно спросила она,

— Нет, конечно нет! Но я пытаюсь быть благоразумным.

— Ну и будьте им сколько хотите! А я останусь здесь!

— Пожалуйста, пожалуйста! От этого ничего не изменится.

— Во всяком случае, должна же я была уехать куда-нибудь на уик-энд,— с улыбкой проговорила она.— А здесь мне очень нравится.

— Очень приятно это слышать.

Она расхохоталась, и я сдался. У женщин всегда отсутствует логика.

Но, с другой стороны, если здраво поразмыслить, зачем Телланду здесь появляться? Как он может догадаться, что она здесь? Это все мои нервы. Ведь мне еще никогда не приходилось заниматься такими делами.

«Успокойся и не упусти момент,— сказал я себе.— И все будет в порядке».

Этот разговор произошел в пятницу, во второй половине дня. А в субботу утром, в десять часов, когда мы сидели в комнате и пили кофе, в дверях внезапно выросла фигура Телланда. В правой руке он держал пистолет и, судя по всему, был настроен весьма и весьма агрессивно...

По счастливой случайности Джулия, вопреки обыкновению, оказалась одетой. В течение двух суток она в основном расхаживала в костюме Евы, но в субботу, поднявшись с постели, снова надела плиссированную юбку и блузку. Может быть, именно это обстоятельство и сыграло решающую роль, не знаю. На первый взгляд, это мало что меняло. Ведь не провела же она здесь двое суток только для того, чтобы кормить меня ананасами. Хотя от этой зебры можно было ожидать чего угодно. И тем не менее, появись Телланд здесь в момент, когда мы оба были в постели и на ней не было ничего, кроме лака на ногтях, он наверняка бы нас укокошил, даже не предоставив возможность открыть рот. Но и теперь, несмотря на все ее юбки и блузки, ситуация была довольно деликатной.

Джулия сидела за столом напротив открытой двери, а я наливал себе вторую чашку кофе, стоя у печки. И в этот момент я услышал голос:

— Смотри-ка ты, какая идиллия!

Я быстро повернулся и увидел Телланда, стоящего на пороге с дрожащими губами. Дикий взгляд и лицо, не бритое несколько дней, делали его вид каким-то зловещим. Казалось, он вот-вот бросится на нас и перегрызет нам глотки.

Мой пистолет мирно лежал в чемодане, сам я нахо-

дился шагах в восьми от Телланда, и под рукой у меня не было ничего, кроме кофеварки. Я почувствовал холодок внутри. Но Джулия, судя по всему, осталась довольно спокойной, и Телланд это понял. Она мило улыбнулась ему, и этого оказалось достаточно. Он опешил.

— Итак, мы переходим к известной теме: любовь втроем,— сказала Джулия.

Я молил Бога, чтобы Телланд излил свою горечь ей и чтобы он вообще забыл о моем присутствии.

Он медленно вошел в комнату и встал таким образом, чтобы хорошо видеть нас обоих. На нем были темные брюки и белая рубашка с закатанными рукавами, спереди вся испачканная, и вообще у него был вид человека, который пропьянствовал несколько дней. Но в эту минуту он не был пьян. Зато потерял способность управлять своими чувствами и поэтому был вдвойне опасен.

— Значит, ты отправилась в Даллас? — злобно проговорил он.

Опершись на руку, Джулия безразлично смотрела на него.

— Кому ты задаешь этот вопрос? Мне, дорогой?

— Могла бы придумать что-нибудь более правдоподобное, проклятая ведьма!

— Я не лгала...— Она пожала плечами.— Я действительно собиралась в Даллас, но потом изменила свое решение. Мне показалось, что будет забавнее остаться здесь.— Она мило улыбнулась Телланду.— И это действительно оказалось забавным. Я получила большое удовольствие.

Я боялся дышать и мечтал лишь о том, чтобы он не заметил, что я еще жив. Может быть, он ограничится только тем, что прикончит ее и уйдет? Я и сам бы с удовольствием убил ее...

Телланд подошел к столу и посмотрел на Джулию. Вены на его шее вздулись. Внезапно он поднял пистолет и направил ей прямо в лицо.

— Посмотри сюда! Посмотри на меня, грязная шлюха!

Она спокойно подняла глаза.

— Да, дорогой? Что ты собираешься делать?

Если бы она хоть как-нибудь попыталась смягчить его! О Боже ты мой! Пока он говорит, остается еще какой-то шанс на спасение. Так пусть же она хоть даст ему выговориться.