Их лица почти соприкасались.

– Я?.. Кажется, нет, – запинаясь вымолвила Рия.

Он поддерживал ее, пока она вставала на ноги, затем помог ей сесть и, наконец, сел сам. Экипаж быстро катил по булыжной мостовой, и Джеффри это очень радовало. Еще немного – и он доставит Рию домой, а затем спокойно займется своими делами. На сегодня с него хватит, присутствие Рии слишком уж будоражило его.

Они подъехали к особняку леди Торнборо. Рия выпрямилась, поправила на плечах накидку и подтянула перчатки. На ее щеках играл легкий румянец. Слава Богу, несмотря на усталость, она выглядела гораздо лучше, чем в тот день, когда без сознания лежала у этих белых мраморных ступеней.

Кучер открыл дверцу. Джеффри вышел из экипажа и повернулся, чтобы помочь своей спутнице.

Она спустилась на тротуар и встала рядом с ним. Всякий раз, когда Рия находилась так близко, все вокруг словно исчезало. Оставалась лишь она и нежный аромат ее духов. Аромат роз.

– Благодарю вас, Джеффри. Мне очень неловко, что я нарушила ваши планы, – тихо сказала она.

У него вновь возникло странное желание утешить ее.

– Думаю, мы можем смело обвинить во всем Джеймса.

– Тогда нам придется признать, что именно по его «вине» у нас появилась возможность чуть лучше понять друг друга. – Она улыбнулась. – Полагаю, сегодня я дала вам достаточно оснований для того, чтобы считать меня пустоголовой светской девицей. Но я очень рада, что мы провели это утро вместе.

– Я тоже, – вполне искренне ответил Джеффри. Они действительно начали понимать друг друга чуть лучше, – но только начали. – Вы позволите мне заехать к вам завтра? – спросил он и счел нужным пояснить: – Надеюсь, вы расскажете мне как можно больше об Эдварде.

В Лондоне нашлось бы множество желающих подробно расспросить ее о жизни в Австралии, но в отличие от всех остальных Джеффри имел на это право.

– Да, разумеется. Я буду счастлива рассказать вам о нем.

Двери особняка открылись, и появился Хардинг, застывший на пороге в позе ожидания.

Барон поднялся по ступеням вместе с Рией.

– Значит, до завтра, – сказала она и вошла в дом.

А Джеффри еще с минуту стоял у двери, забыв о своем недавнем желании поскорее заняться своими делами.

В гостиную вошла Лиззи, и леди Торнборо, сидевшая за бюро, подняла глаза:

– Боже, дитя мое, где ты была? Я уже начала беспокоиться.

– Простите, что я опоздала. – Лиззи поцеловала ее в щеку. На бюро лежали приглашения. Леди Торнборо, вероятно, устраивала званый обед. – Я беседовала с Джеффри. Разве Джеймс ничего вам не сказал?

– Нет. Это так на него похоже! Наверное, опять отправился в свой клуб и даже не подумал мне ничего сказать. – Пожилая дама отложила перо. – Ты была с лордом Сомервиллом?

– Да, – кивнула Лиззи. Увидев в глазах леди Торнборо вопрос, она отвернулась; ей не хотелось сейчас о чем-то рассказывать. Слишком свежо еще было воспоминание о том, что произошло между ней и Джеффри в карете. Удовольствие, которое она с удивлением почувствовала при его прикосновении, когда он помогал ей подняться, до сих пор оставалось с ней.

Лиззи краем глаза увидела свое отражение в зеркале – щеки ее явно порозовели. И леди Торнборо это заметила.

– С тобой все хорошо, моя дорогая? – Дама поднялась с кресла и позвонила, вызывая дворецкого.

– Я немного устала, – признала Лиззи и медленно опустилась в кресло. Колени ее угрожающе подгибались.

– Я распорядилась приготовить на обед замечательный бульон. Он поможет тебе оправиться.

Лиззи всеми силами сдерживалась, чтобы не скривиться. «Хорошего тоже должно быть понемножку, – решила она. – И бульон – лучшее тому доказательство».

Наконец появился Хардинг. Его взгляд лишь на мгновение задержался на Лиззи, но и этого ему определенно хватило, чтобы уяснить ситуацию. Он слышал, как она прощалась с Джеффри на пороге, и видел ее лицо. Лиззи никогда не умела блефовать – у нее не было «покерного лица», как говорил Том (это выражение он перенял у американцев, бывавших в Сиднее).

– Хардинг, передайте кухарке, что пора подавать обед, – распорядилась леди Торнборо.

– Будет исполнено, миледи.

Хардинг вышел и закрыл за собой дверь. Лиззи облегченно вздохнула. В присутствии дворецкого она чувствовала себя провинившейся школьницей – как когда-то Рия.

Леди Торнборо опять обратилась к «внучке».

– Итак, хорошо ли вы с лордом Сомервиллом провели сегодня время?

Лиззи аккуратно разгладила платье.

– Конечно.

– Значит, вы нашли общий язык?

– Можно сказать и так. – Лиззи не хотелось отвечать столь уклончиво, но не могла же она рассказать о том, какое впечатление произвел на нее Джеффри…

– Как чудесно! – обрадовалась леди Торнборо. – Я рада, что ты послушалась моего совета. В конце концов, мы все – одна семья.

Семья… Что ж, пожалуй, она нашла ее в лице леди Торнборо и Джеймса. Но вот Джеффри… В какой-то момент она едва не забыла, что являлась его «невесткой».

– Он обещал приехать завтра, – сказала Лиззи. Джеффри хотел снова увидеться с ней, и она была этому очень рада.

– Замечательно, – удовлетворенно кивнула леди Торнборо. – Думаю, вам обоим не повредит проводить больше времени вместе. – Она дотронулась холодной рукой до горячей щеки Лиззи. – Ты уверена, что готова сопровождать меня сегодня?

Лиззи сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить гулко стучавшее сердце.

– Да, конечно. Бульон нашей кухарки придаст мне сил.

– Просто чудесно! – провозгласила леди Кардингтон; голос ее громко разносился по богато обставленной гостиной. Остальные дамы кивнули в знак согласия.

Дом леди Кардингтон был последним в списке Лиззи и леди Торнборо на сегодня, и Лиззи с нетерпением считала минуты до того, как они наконец его покинут. Весьма утомительно постоянно залезать и вылезать из кареты и заходить в разные гостиные всего лишь ради пятнадцатиминутной беседы.

Единственным облегчением для Лиззи было то, что она не являлась главной темой разговоров – этой чести удостоился Джеффри. Куда бы они ни пришли, везде говорили об одном: дамы высшего света и их дочери обсуждали лорда Сомервилла, неожиданный подарок сезона. Немного чудаковатый, не без этого, но без всякого сомнения – самая выгодная партия.

И каждый раз, когда Джеффри представляли призом, который можно выиграть, Лиззи испытывала раздражение. Ведь он больше чем приз! Сегодня утром она наконец разглядела человека за всеми ярлыками, которые на него вешали. И оказалось, что она была столь же склонна к поверхностным суждениям, как и все остальные. Он не был фанатичным священнослужителем, за которого Лиззи поначалу его приняла; но не был и всего лишь лучшим кандидатом в мужья этого сезона. Лиззи подозревала, что он действительно будет хорошим мужем, но вовсе не по тем причинам, которые так широко обсуждались.

Джеффри еще при первой встрече сказал ей, что не черпает радости в титулах. Теперь она ему поверила.

Он был вынужден полностью поменять свои жизненные планы и исполнять роль, к которой не был подготовлен. Вероятно, ему было тяжело справляться с такой ношей. И возможно, они действительно могли помочь друг другу, как предположил лорд Эшли. Ее положение как невестки позволяло им проводить сколько угодно времени вместе, и Лиззи обнаружила, что рада этому. Но возможно, ей не следовало слишком уж к нему привязываться.

– Мой муж считает, что лорд Сомервилл намеревается жениться как можно скорее, – поведала одна из дам, которую представили Лиззи как миссис Паддингтон, высокая стройная женщина, одетая в пестрое платье в красную и зеленую клетку. Лиззи уже знала, что платья в клетку в моде в этом сезоне, и у нее уже в глазах рябило от многообразия этого рисунка, представшего перед ней за этот день.

– Мой муж на прошлой неделе беседовал с лордом Сомервиллом в клубе, – продолжала миссис Паддингтон со снисходительной улыбкой. – Конечно, он совершенно измучил несчастного барона вопросами – вы же знаете, мой муж неисправимый сплетник! – Несколько женщин хихикнули. – Но даже мой Стэнли не смог ничего из него вытянуть.