Тут Джеффри шагнул к ней, взял ее за плечи и стиснул так, что она едва не вскрикнула от боли.

– Я вижу, вы знаете обо мне решительно все, – произнес он с усмешкой. – С такой же легкостью вы заявили, что имеете представление о долге. Позвольте мне усомниться в этом. Тот, в ком живо понятие о чести и долге, не станет пренебрегать ими ради столь эфемерного чувства, как романтическая влюбленность.

– Лорд Сомервилл, – нахмурилась леди Торнборо, – вы делаете ей больно.

Джеффри разжал пальцы. Лиззи непроизвольно поежилась и потерла ладонью плечо.

– Сожалею, если причинил вам боль, – сказал барон. – Но не отказываюсь ни от одного своего слова.

– Я тоже, – отрезала Лиззи.

Она шла сюда с самыми добрыми намерениями. Ей хотелось, чтобы он гордился Эдвардом и примирился с прошлым. Но все ее попытки кончились ничем. Более того, этот человек позволил себе оскорбительные высказывания в адрес Тома.

Нет, она больше не станет говорить с ним.

И никогда не расскажет ему, что ее брат погиб, когда преследовал возможного убийцу Эдварда.

И снова, как и две недели назад, Джеффри вышел из дома леди Торнборо и зашагал по улице в полном смятении чувств после встречи с Рией. Его переполняло желание прийти в себя и собраться с мыслями.

Он откланялся, как только позволили приличия, пообещав леди Торнборо непременно заехать в ближайшее время. Но, ей-богу, все и так было яснее ясного. Эдвард умер, а Рия, хотя и оплакивала его, не испытывала ни малейшего раскаяния. За эти годы она ничего не поняла и ничему не научилась.

После ожесточенного спора о любви и долге Джеффри еще острее почувствовал собственное одиночество. Братья ушли навсегда. Из всей семьи остались только он и эта женщина. Формально их связывали родственные отношения, – но как простить ей все, что произошло по ее вине?

Вспоминая подробности неприятного разговора, Джеффри остановился на оживленном перекрестке. Его вывел из задумчивости чумазый мальчуган лет двенадцати, не больше. В одной руке он держал потрепанную метлу, а другую протянул за деньгами.

– Всего лишь пенни за чистую дорогу, сэр.

Джеффри спокойно мог перебраться через улицу без посторонней помощи, но как тут откажешь? Он пошарил в кармане, положил в грязную ладошку вдвое больше запрошенного и, не желая, чтобы это выглядело подаянием, строго сказал:

– Быстрее, пожалуйста.

Черная от пыли физиономия расплылась в широкой улыбке.

– Слушаюсь, сэр! – Мальчишка по-военному вытянулся, отдал честь и добавил: – Вдвое быстрее, сэр!

Он бесстрашно ринулся в поток экипажей и, мастерски орудуя метлой, принялся прокладывать тропинку среди мусора и конского навоза.

Джеффри уже собирался ступить на мостовую, когда рядом с ним остановилась карета и пронзительный женский голос заверещал:

– Лорд Сомервилл! Какая встреча!

О, этот голос, громкий до изумления. Он принадлежал леди Кардингтон – одной из тех напористых мамаш, что имели дочерей на выданье и вот уже несколько месяцев охотились за Джеффри.

Леди Кардингтон неутомимо устраивала будущее своей старшей дочери Люсинды. Неброская, но вполне приятная, Люсинда Кардингтон отличалась болезненной застенчивостью и во всем подчинялась матушке. Полная противоположность Рие.

Джеффри отогнал неуместное сравнение и учтиво поклонился, от души надеясь, что леди Кардингтон удовлетворится стандартным обменом любезностями и отправится восвояси.

Его надежды на скорое избавление не сбылись – дама приказала слуге, чтобы помог ей выйти из экипажа. Джеффри смирился с неизбежным. Долг джентльмена требовал набраться терпения и беседовать с ней столько, сколько ей будет угодно.

Извлечь из экипажа такую дородную и вместе с тем суетливую даму, как леди Кардингтон, было делом нелегким. Однако ее слуга явно обладал немалым опытом; он виртуозно справился со своей задачей, прикрыл дверцу опустевшей кареты и удалился.

Леди Кардингтон улыбнулась Джеффри, и тот мысленно вздохнул, зная, что последует за этой улыбкой.

– Какая удача, что мы с вами встретились, лорд Сомервилл! Я послала вам приглашение на благотворительный бал, но до сих пор не получила ответа. Надеюсь, вы сочтете возможным присутствовать, не так ли? – Она энергично кивнула, и все ее многочисленные подбородки заколыхались.

Джеффри входил в совет директоров той организации, в пользу которой устраивался бал. Скорее всего именно это обстоятельство заставило леди Кардингтон вспомнить о нуждах бедняков. Прикрываясь христианским милосердием, она желала лишний раз продемонстрировать барону свою дочь.

– Прошу простить, что задержался с ответом, – сказал он. – В последнее время у меня возникли кое-какие сложности.

Кое-какие сложности?.. Сложность была одна только. И не «кое-какая», а очень существенная и вполне определенная. Рия!

– Да, я слышала… – Леди Кардингтон понизила голос. – Скажите, правда ли, что вдова вашего брата Эдварда – упокой, Господи, его душу – недавно возвратилась из Австралии?

Джеффри на секунду опешил. Конечно, он понимал, что возникнут пересуды, но никак не ожидал, что слухи распространятся с такой скоростью. Рия еще ни разу не выходила из дома, а всем уже известно, откуда она приехала.

– Да, это правда, – нехотя подтвердил он.

– Примите мои самые искренние соболезнования по поводу постигшей вас тяжелой утраты.

Джеффри покоробила ее скорбная мина. Сплошное лицемерие! На самом деле леди Кардингтон ужасно довольна. Смерть Эдварда подтвердилась, и последние сомнения в том, что он, Джеффри, останется бароном, исчезли. Теперь эта дама примется с удвоенным усердием навязывать ему свою дочь. Джеффри прямо-таки тошнило от ярмарки невест под названием «лондонский светский сезон».

– Благодарю вас, леди Кардингтон. Вы очень добры.

– Большое утешение, что миссис Сомервилл удалось благополучно добраться до Англии.

Джеффри внутренне поежился. Час от часу не легче! Ему придется привыкать к тому, что Рию называют «миссис Сомервилл».

Он кашлянул и сдержанно произнес:

– Да, благодарение Богу, она вернулась домой.

– Сколько испытаний, должно быть, выпало на ее долю в таком ужасном диком месте! – Леди Кардингтон покачала головой, и ее подбородки снова пришли в движение. – Особенно после кончины супруга. Но кажется, это случилось довольно давно. Если не ошибаюсь, срок траура близится к концу, не так ли?

– Да. Прошло почти два года с тех пор, как… – Джеффри замолчал, не в силах договорить.

В лице леди Кардингтон неожиданно промелькнуло нечто человеческое; ее глаза увлажнились, и она посмотрела на собеседника с искренним сочувствием. Впрочем, это длилось недолго.

– Разумеется, я включила миссис Сомервилл в список приглашенных на бал, – поведала она так, словно ожидала, что он обрадуется.

Рия на балу? В свете?

– Ей не здоровится, – сказал Джеффри. – Она тяжело переживает смерть мужа.

Что правда, то правда. Рия убита горем. Достаточно вспомнить, как она говорила об Эдварде.

– Нельзя замыкаться в четырех стенах. Она еще молода. Выход в свет поможет ей отвлечься, – заявила матрона.

И вновь Джеффри заподозрил, что леди Кардингтон прикрывает добрыми намерениями корыстный интерес. Ей наверняка не терпелось самым беззастенчивым образом расспросить Рию о жизни в Австралии.

– Так думаю не только я, – добавила леди Кардингтон. – Мне говорили, что она приглашена на бал к лорду Бошану в конце месяца.

Все ясно. Светское общество почуяло добычу и готово задушить ее в своих цепких объятиях. Джеффри невольно пожалел Рию. Ему ли не знать, каково ей придется.

Он сам оказался в похожей ситуации, когда покинул свой тихий приход и стал объектом пристального внимания лондонских «доброжелателей».

Он просто обязан был поговорить с Рией до того, как в нее вопьются леди Кардингтон и ей подобные. Конечно, леди Торнборо подскажет Рие, как себя вести. Однако его советы тоже не будут лишними. Он должен поддержать ее, хотя бы на первых порах. Если Рия приглашена на бал к леди Кардингтон, значит, и он там появится.