– Ума не приложу, о чем ты толкуешь, Джеймс. У нас с Эдди никогда не было секретов друг от друга.

Несколько бесконечных мгновений Джеймс удерживал ее взгляд, затем в уголках его глаз собрались лучистые морщинки.

– Да, разумеется. – Он широко улыбнулся и откинулся на спинку стула. – В любом случае я надеюсь остаться холостяком. Зачем связывать свою жизнь с одной дамой, когда можно наслаждаться обществом многих?

Радуясь, что перестала быть «темой беседы», Лиззи потянулась за чаем. К сожалению, передышка оказалась недолгой.

– Что касается нашей дорогой Рии, – продолжил Джеймс, – думаю, я не гожусь ей в мужья. Ей нужен человек богатый, знатный, а главное – тот, кто сумеет держать ее в узде… Кто-нибудь, похожий на Джеффри. Собственно, ей сам Бог велел выйти за лорда Сомервилла.

Лиззи поперхнулась чаем и закашлялась. Джеймс заботливо похлопал ее по спине.

Выйти замуж за Джеффри?! За этого холодного, сурового проповедника, со всеми его рассуждениями о «чести и долге»? Он обвинил ее в смерти Эдварда. Хуже того, он посмел обвинить в этом еще и Тома.

Хотя…

Может быть, леди Торнборо права и Джеффри был вне себя от горя? Может, не стоило торопиться с выводами? Может быть, он лучше, чем кажется?

Она вспомнила тот день, когда впервые увидела Джеффри. Вспомнила, как он нес ее на руках, вспомнила пятна крови на его рубашке…

Лиззи почувствовала, что у нее горят щеки. Кашель пришелся очень кстати. Ни у кого не возникнет вопросов, почему она покраснела.

– Джеймс, прекрати молоть чепуху, – проворчала леди Торнборо. – Она не может выйти замуж за лорда Сомервилла. Это противозаконно.

– Противозаконно? – в растерянности пробормотала Лиззи. – Почему?

Леди Торнборо строго посмотрела на нее.

– Ты же знаешь, что закон запрещает брак между вдовой и братом ее покойного супруга.

– Ах да, конечно. Я просто… забыла, – пробормотала Лиззи.

Забыла, что она – Рия, что Джеффри – брат ее мужа. Какая непозволительная глупость!

– Тетушка, по-моему, этот закон прямо противоречит библейским предписаниям, – заметил Джеймс.

Не будь леди Торнборо дамой в высшей степени невозмутимой, у нее бы, наверное, глаза вылезли из орбит от такого заявления племянника.

– Что, скажи на милость, ты можешь знать о библейских предписаниях?!

– Я, конечно, не такой знаток, как Джеффри, – признал Джеймс. – Но он каждую неделю приглашает меня на обед и пытается наставить на путь истинный. А я упорно толкаю его на путь греха. – Он взял нож и принялся намазывать тост апельсиновым мармеладом. – Нельзя сказать, чтобы кто-нибудь из нас особенно преуспел. Тем не менее кое-что я усвоил. И отчетливо помню предписание войти к вдове брата своего, жениться на ней и продолжить род.

– Джеймс, не будь вульгарным.

Он ехидно усмехнулся:

– Я цитирую Библию, тетушка. Что же в этом вульгарного?

Леди Торнборо не нашлась с ответом. А Джеймс, вдохнув аромат мармелада, отправил тост в рот и прожевал его прямо-таки с чувственным наслаждением.

Глядя на него, Лиззи понимала, почему Рия обожала своего кузена. Он ко всему относился с юмором и умел радоваться жизни. Азартный, беспечный и неотразимо обаятельный человек-праздник. Рия была точно такой же. Лиззи от души пожалела, что никогда не сможет быть с ним до конца откровенной. Ей очень хотелось рассказать ему, как они с Рией встретились в Австралии. Он бы наверняка оценил эту невероятную историю.

– Должно быть, страшно скучно жениться по предписанию. Даже на нашей дорогой Рие, – сообщил Джеймс, покончив с тостом. – Я лучше подожду, когда на меня снизойдет великая любовь. Или обрушится.

– Не слишком увлекайся ожиданием, – посоветовала леди Торнборо. – Твой долг произвести на свете законного наследника.

– Очевидно, когда-нибудь мне придется пойти к алтарю. – Джеймс театрально вздохнул и поднял чашку словно бокал с вином. – А пока предлагаю жить сегодняшним днем и наслаждаться настоящим вместо того, чтобы тревожиться об устройстве будущего.

Он залпом осушил свою чашку. Молоденькая служанка тотчас наполнила ее снова. Джеймс улыбнулся ей. Девушка вспыхнула, поклонилась и поспешно ретировалась под суровым взглядом леди Торнборо.

Видимо, Джеймс решил больше не испытывать терпения тетушки. Одарив ее улыбкой, он обратился к Лиззи:

– Кузина, боюсь, круг замкнулся, и мы вернулись к тому, с чего начали. Тетушка права, ты должна присутствовать на балу у лорда Бошана.

Леди Торнборо с подозрением взглянула на племянника:

– Ты согласен со мной?

– Целиком и полностью. – Джеймс кивнул Лиззи, словно подтверждая, что на сей раз не шутит. – Я понимаю, тебе очень тяжело, но ты должна преодолеть себя и идти вперед. Поверь, так будет лучше.

– Значит, и ты против меня, Джеймс?

– Нет, я на твоей стороне. – Он пристально посмотрел ей в глаза: – И я постараюсь помочь тебе, чем смогу.

Лиззи снова показалось, что в его словах содержался какой-то скрытый намек.

– И как же ты собираешься ей помогать? – поинтересовалась леди Торнборо.

– Для начала я приглашу ее на прогулку в парк. Прямо сейчас. Думаю, свежий воздух пойдет ей на пользу.

– Откуда в тебе столько бодрости? Ты лег так поздно…

– Ничего подобного, – возразил Джеймс. – Я лег совсем не поздно. Скорее рано. Рано утром. Когда я возвращался домой, торговцы спешили на рынок Ковент-Гарден.

Леди Торнборо со вздохом покачала головой:

– Ох, молодость проходит… Однажды последствия разгульной жизни настигнут тебя.

– Никогда. Я буду бежать изо всех сил и оставлю их позади. – Он снова взглянул на Лиззи. – Итак, детка, ты согласна прогуляться со мной по Гайд-парку?

Его воодушевление передалось Лиззи.

– Да, с удовольствием!.. Но хватит ли у нас времени? Ведь если мы с бабушкой поедем с утренними визитами…

Леди Торнборо рассмеялась.

– Дорогая, ты слишком долго не была в обществе. Мы отправимся не раньше двух.

Лиззи закусила губу. Очередной промах. Наверняка не последний.

Она встала из-за стола и сказала Джеймсу:

– Я буду готова через четверть часа.

Джеффри прогуливался по Гайд-парку. Дорожка повторяла изгибы искусственного озера под названием Серпентайн. Утренний воздух был на удивление чистым и бодрящим. Накануне сильный ветер разогнал лондонский смог. Конечно, ненадолго, но и это благо.

Джеффри с грустью вспомнил тихий приморский городок на севере Девоншира, где он провел пять лет, заботясь о нуждах прихожан. Каждое утро он выходил на крутой скалистый берег, откуда открывался изумительный вид на морские просторы. Там ему особенно хорошо думалось. Шагая по каменистым тропинкам, он готовился к проповеди и размышлял над тем, как помочь людям, которые обращались к нему со своими заботами, большими или малыми.

Родовое поместье, где отныне он собирался жить большую часть года, находилось далеко на юго-востоке, в графстве Кент. Джеймс любил этот старинный особняк, любил ухоженные лужайки, пологие холмы вокруг и густые рощи. И все-таки он знал, что будет скучать по первозданной красоте диких девонширских пейзажей.

Его обогнала группа гуляющих. Примерно два десятка мужчин и женщин шли по трое в ряд. Они оживленно переговаривались, и произношение выдавало в них приезжих. Обычно в этот ранний час в парке можно было увидеть только садовников и нянь с маленькими детьми. Представители же высшего сословия появлялись во второй половине дня, чтобы погарцевать на знаменитой аллее Роттенроу, щеголяя нарядами и породистыми лошадьми.

После недавнего открытия Всемирной промышленной выставки все изменилось. Лондон превратился в новый Вавилон. Сюда стекались люди со всей Англии и из самых разных стран. Каждый стремился побывать в грандиозном выставочном павильоне из стекла и металла. Газеты окрестили это доселе невиданное сооружение Хрустальным дворцом.

Сегодня там, на противоположном берегу Серпентайна, было особенно многолюдно. По средам вход стоил очень дешево – всего шиллинг.