— Да, Уэсли, — встрепенулась Лана, — хочешь узнать последние сплетни?

— Кто, с кем и когда? — подалась вперед Уэсли.

Шерри кашлянула. Но девушки не обратили на нее внимания.

— Чей-то бывший дружок, кажется, никак не может назначить дату свадьбы с одной известной тебе особой, которая проявляет все больше и больше нетерпения.

Уэсли громко застонала и заткнула уши руками:

— Лана!

— В чем дело? Я думала, ты порадуешься, — сконфузилась Лана.

— Ладно, все в порядке. Просто не хочу ничего о нем слышать. Ничего.

— Прости, пожалуйста.

Извинения подруги застали Уэсли врасплох. Очень уж непривычно было видеть, как Лана в чем-то раскаивается.

— Все в порядке. Правда. Хорошо, что ты мне рассказала. Мне полегчало. Вот козел! — Уэсли улыбнулась, и они обе рассмеялись.

— Тот еще козел! — поддакнула Лана.

Шерри, глядя на них, лишь качала головой.

После того отвратительного телефонного звонка Уэсли ни разу не видела Дункана, ничего о нем не слышала и слышать не хотела. Получив результаты анализов, она успокоилась и мечтала только об одном: навсегда забыть о его присутствии в ее жизни, мыслях и теле. Она поклялась, что, попавшись на удочку мужского обаяния, больше никогда не лишится рассудка до такой степени. Шерри называла все случившееся наукой на будущее, однако Уэсли считала Дункана огромной трагической ошибкой и готова была пожертвовать всем, чем угодно, лишь бы вернуть время вспять и избежать ее. Но кажется, жизнь начинает налаживаться. И нечего постоянно оглядываться на прошлое!

— Десерт кто-нибудь будет? — спросила Уэсли, внимательно изучая меню.

— Я пас, — отказалась Шерри.

— Я точно буду! — воодушевилась Лана.

Две недели после аварии Лана промучилась на жидкой диете и теперь наверстывала упущенное. Она, наверное, была единственной женщиной, которая действительно хотела потолстеть, поэтому старалась изо всех сил, наедая обратно свой сорок четвертый размер.

— О-о! — вздохнула Уэсли. — Лана, здесь Джеффри.

— Где? — Девушка чуть не подпрыгнула на стуле.

— Возле бара. — Уэсли качнула головой в ту сторону, где сидел Джеффри Найт с приятелем.

Они еще не заметили Лану.

— Хочешь, уйдем? — спросила Уэсли подругу.

— Нет, — ответила Лана, не отрывая глаз от десертного меню.

Шерри и Уэсли переглянулись.

Когда Лану выписали из больницы, она рассказала Уэсли, что же все-таки произошло.

Джеффри узнал об интрижке Ланы с Марком Броннером и порвал с ней. Лана приложилась к бутылке еще дома и пила всю дорогу до Кембриджа, где жил Джеффри. Она собиралась выяснить отношения. Дверь открыла его давняя подружка.

По словам Ланы, дерево появилось неизвестно откуда. Той ночью она ехала по Мемориал-драйв, рыдая и прикладываясь к бутылке. Все, что она помнит, — это выросшее перед глазами дерево. А потом — больничная палата.

Уэсли знала, что эмоционально Лана еще слишком слаба и не готова к встрече с Джеффри. Она не хотела, чтобы подруга расстраивалась.

— Хочешь, уйдем? — снова предложила она.

— Уйдем? С чего это вдруг? Я отлично провожу время, Уэс, и не уйду, пока не получу свой шоколадный торт. — Лана подняла глаза от меню и улыбнулась.

Девушки заказали десерт.

— Лана, я так горжусь тобой! — искренне восхитилась Уэсли.

До аварии Лана непременно пошла бы к Джеффри и высказала ему все, что она о нем думает.

Девушки переключились на другие темы. Шерри прихлебывала свой кофе, с завистью глядя на подруг, уплетающих пирожные.

Однако Лана постоянно украдкой поглядывала на Джеффри, пока тот не ушел из ресторана. Уэсли все видела, но ничего не говорила. Она надеялась, что и без нее с Ланой все будет в порядке.

Ночь была теплой и душной. Девушки стояли возле ресторана и смеялись над очередным анекдотом Шерри.

— Я так буду без вас скучать, — сказала Уэсли и часто-часто заморгала.

— О нет! — простонала Шерри. — Только без слюней и соплей!

— Да уж, — вставила Лана. — У меня и так в последнее время глаза на мокром месте.

Уэсли откашлялась:

— Я просто хотела признаться, как счастлива, что встретила вас. Всего лишь один год прошел, а мне кажется, я знаю вас всю жизнь. Я буду очень, очень скучать без вас этим летом. — Уэсли закусила губу.

Шерри шагнула вперед, распахнула объятия и изо всех сил прижала к себе девушку:

— У-у-у, подруга!

Лана с улыбкой наблюдала за ними.

— Уэс, а почему бы тебе не передумать и не поехать на Карибы со мной и с мамой? — предложила она.

— Потому что я не могу себе это позволить, — засмеялась в ответ Уэсли.

— Но ведь сейчас лето. Не сезон! Все дешево, — запротестовала Лана.

— И этого мне тоже будет не хватать: как ты постоянно забываешь, что я всего-навсего несчастная черная девушка из бедного района, — пошутила Уэсли.

Лана смутилась.

— Расслабься, подруга. — Уэсли легонько стукнула Лану по плечу. — Забудь.

Никаких слез, уговаривала она себя этой ночью, вспоминая прощальный ужин. Давно уже не позволяла она себе такой роскоши, как дружба. А сейчас у нее целых две подруги. Нет, не зря она сюда приехала.

Возвращение домой оказалось не таким, как ожидалось. Увидев в аэропорту отца, Уэсли не почувствовала долгожданного облегчения; вместо этого она снова превратилась в маленькую девочку. Отец выглядел усталым и постаревшим.

— Ты стала такой красавицей! — сказал дочери Милтон Данстер, когда они выехали из аэропорта О’Хэйр и направились на юг в сторону Гайд-парка.

— Да, я слегка над собой поработала, — улыбнулась в ответ Уэсли.

— Тебе очень идет.

Они болтали о разных пустяках, пока машина ползла по шоссе 1-94. Милтон Данстер любил порассуждать о политике, и он без особого труда вовлек дочь в разговор о последствиях войны в Ираке:

— Говорю тебе, надо послать туда еще солдат и закончить начатое дело. А этих парней, которые шляются по Тикриту и Наджафу, посадить за решетку. Все они террористы.

Уэсли старалась не вступать в дискуссию. Они сходились во мнении по многим политическим вопросам, однако отец придерживался гораздо более консервативных взглядов. Он хорошо знал позицию дочери и получал огромное удовольствие, выводя Уэсли из себя своими ультраправыми идеями. Вот такое безобидное развлечение!

— Пап, а тебе бы понравилось, если бы, скажем, русские оккупировали Чикаго и решили посадить за решетку всех мужчин старше шестнадцати лет, объявив их потенциальными террористами?

— Девочка моя, да это невозможно. У России кишка тонка пойти на Чикаго, да и военной мощи не хватит. Не говоря уж об этих микроскопических странах-попрошайках, которые возмущаются там, за океаном, осуждая наши усилия обеспечить безопасность в мире.

— Так и знала, надо было попросить маму меня встретить, — вздохнула Уэсли.

Милтон Данстер рассмеялся:

— Ага! Не нравится! А я говорю правду, малышка. Правда никогда никому не нравится.

Ей ничего не оставалось, как тоже засмеяться.

Отец и дочь всегда были близки по духу. Они оба любили копаться в цифрах и деталях. Милтон, бухгалтер по профессии, уговорил Уэсли заняться бизнесом и финансами. «Людям нужно, чтобы кто-нибудь следил за их деньгами, и так будет всегда», — повторял он. Мистер Данстер страшно гордился тем, что дочь стала консультантом взаимных инвестиционных фондов. «Она мне советует, куда вкладывать деньги!» — хвастался он всем приятелям в округе.

Когда машина свернула на подъездную дорожку, Уэсли вдруг увидела, насколько мал их аккуратненький одноэтажный домик на три спальни. Раньше она этого не замечала. Девушка мысленно прикинула: он был в два раза меньше любого из летних домов, принадлежащих семье Ланы.

Распахнулась дверь, и выбежала мама.

— Вы только посмотрите! Только посмотрите! — запричитала Клара Данстер и крепко прижала дочь к груди, — Ты еще красивее, чем зимой, когда приезжала на Рождество, — восхитилась Клара и отступила назад, чтобы полюбоваться дочерью.