— Не знаю, — пожала плечами Лана, — Это такие глупости.

— Нет, Лана, не глупости. Именно это делает тебя тобой. Нельзя стыдиться подобных вещей. — Уэсли посмотрела на подругу, которая прихлебывала маленькими глоточками коктейль. — Ну и как?

Лана пожала плечами:

— Так странно. Субботний вечер. Мы должны быть на свидании или на вечеринке. По крайней мере ты.

— Я пока завязала со свиданиями. И тебе тоже, наверное, после всего случившегося надо передохнуть.

— Ха-ха! — рассмеялась Лана. — Если бы я могла ходить или хотя бы есть, то сейчас проводила бы время с каким-нибудь высоким темноволосым красавчиком.

— Эх, Лана, Лана, — вздохнула Уэсли. О полном перерождении говорить еще было рано.

Шерри держала подругу за руку. Из другой руки Уэсли торчала игла, на которую девушка старалась не смотреть. Она чувствовала, как кровь тонкой струей вытекает из вены. Ощущение не из приятных.

«Не надо себя жалеть и устраивать мелодраму. Я совершаю разумный поступок, необходимый для моего же спокойствия», — думала Уэсли. Она не будет винить ни себя, ни Дункана, ни одиночество, ни собственную глупость за то, что оказалась здесь и должна терпеть этот кабинет, эту иглу, всю эту неприятную сцену. Она поступает правильно и доведет дело до конца без хныканья и нытья. Но иголка в руке…

— Сейчас. Уже заканчиваем, — подбодрила ее медсестра.

Уэсли вздохнула. Она терпеть не могла острых предметов вроде иголок и степенных медсестер с резким бостонским акцентом и оценивающим взглядом. «Счас заканчиваем!» Уэсли ненавидела все, что связано с современной системой здравоохранения, приемными, анкетами и доплатами. И ее тошнило от этого кабинета со всей его стерильностью. Она посмотрела на Шерри, которая пристально наблюдала за происходящим, как будто собиралась сдавать экзамен на медсестру. Ее сосредоточенность развеселила Уэсли. Как хорошо, что она пришла не одна. Уэсли и в голову не приходило попросить Лану пойти с ней. Это было просто-напросто невозможно. Само предположение, что Дункан ВИЧ-инфицирован, Лана могла расценить как личное оскорбление, подозревала Уэсли. А еще ей было стыдно. Иногда ей казалось, в глазах Ланы мелькает жалость, когда речь заходит о мужчинах. Да, жалость, потому что Уэсли не сумела расставить сети и удержать Дункана. Лана называла его подонком, но была ли она искренна до конца? Мужчины, которые нравились самой Лане, походили на Дункана как две капли воды: такие же представители золотой молодежи, самонадеянные до высокомерия. Лана, наверное, знала то, что Уэсли начинала понимать только сейчас: все это время она как ненормальная стремилась достичь невозможного, а теперь приходится расплачиваться за это страхом и комплексами. Никакой Дункан никогда не смог бы до такой степени поработить Лану, чтобы она забыла о собственной безопасности. Она штабелями складывала в ванной презервативы «Трояне»: смотри — не хочу. Лана, скорее всего, высмеяла бы страхи Уэсли. Назвала бы подругу наивной или смешной этим своим полупокровительственным тоном, настолько естественным для нее, что она, по-видимому, о нем и не подозревала.

— Готово, — сказала медсестра и закрыла пробирку, наполненную кровью.

— Когда я смогу узнать результаты? — спросила Уэсли.

— Примерно через неделю. Мы вам сообщим.

Уэсли кивнула и спрыгнула со стола.

— Пойдем отсюда скорее, — попросила она Шерри, которая за все время, пока они находились в клинике, не проронила практически ни слова.

— Уэс, я уверена, у тебя ничего не найдут.

— А я нет. Я сейчас ни в чем не уверена.

Они шагнули в ослепительное сияние дня на Милк-стрит. Жизнь в финансовом районе бурлила: голодные клерки спешили в забегаловки, мексиканские закусочные и другие популярные в обеденный перерыв заведения.

— Я считала Дункана одним человеком, а он оказался совсем другим… А потом вот так умирает Холли. Я теперь ничему не верю.

— Я понимаю твои чувства, но сдавать анализы… По-моему, ты перестраховываешься.

— Да, знаю. Но, понимаешь, мне очень нужно получить листок бумаги, где написано, что я не умру из-за собственной глупости и неосмотрительности.

Они ехали из центра города на юг, и страхи постепенно начали отступать. Уэсли должна была выяснить, не грозит ли смертью ее беспечность. И если придется до конца дней каждые полгода сдавать кровь, что ж, ладно. Пора брать на себя ответственность за свою жизнь, решила она.

— По крайней мере ты будешь нормально спать, — вклинилась Шерри в ее мысли. — А то выглядишь хуже некуда.

— Да?

Уэсли отогнула солнцезащитный щиток над пассажирским сиденьем и заглянула в зеркало. Серое, изможденное лицо. Она не красилась уже несколько дней. Казалось, оно того не стоит. Жизнь была заполнена учебой, заботой о Лане и беспокойством по поводу собственного здоровья, психического и физического. Унылые дни, гнетущие мысли. Вырвется она из этого замкнутого круга, только получив результаты анализа. И тогда, возможно, начнет беспокоиться о такой ерунде, как мешки под глазами или прыщик на лбу. А пока не до пустяков.

— Давай пойдем завтра к косметологу, — предложила Шерри. — Я ни разу не была в салоне красоты, но мне всегда хотелось сходить в «Розалин-спа».

В изумлении Уэсли повернулась к подруге:

— Ты зовешь меня к косметологу?

Подобные прихоти всегда вызывали у Шерри бурный протест, и ее желание совершить такой легкомысленный поступок, как посещение косметологического кабинета, совершенно ошарашило Уэсли.

— Не только тебе хочется иметь хорошую кожу, — смущенно попыталась оправдаться Шерри.

— Нет, нет, я не то имела в виду. Просто у меня в голове сейчас такой кавардак…

— Как раз поэтому мы и должны туда пойти. Чтобы ты отвлеклась от своих упаднических мыслей. И потом, за последнее время ты превратилась в домашнюю прислугу Ланы. Пора вспомнить, что ты не рабыня, а примадонна.

— Я не рабыня! — протестующе засмеялась Уэсли. — Я просто помогаю ей снова встать на ноги, — И быстро добавила, словно защищаясь: — Знаешь, Лана меняется. Она сейчас намного мягче.

— Ну-ну. — В голосе Шерри звучало откровенное сомнение.

Уэсли решила не развивать тему. Она действительно помогала Лане по доброй воле. Их отношения стали намного спокойнее: меньше соперничества, меньше враждебности со стороны Ланы. Может, потому что она перестала пить. Как бы там ни было, с Ланой теперь легче было найти общий язык. Уэсли даже стала надеяться на возрождение былой дружбы.

А может, Шерри права, подумала Уэсли. Постоянная тревога и усталость совсем измучили ее, и салон красоты — именно то, что нужно. По крайней мере, это хотя бы на время снимет напряжение, пока она ждет результатов анализа.

Прошла неделя. Сон так и не шел к ней. Утром она все узнает: результаты готовы, сообщила накануне медсестра. А пока девушка лежала в темноте и лишь пристально следила за стрелкой часов, отсчитывавшей минуту за минутой. День, проведенный в спа, не слишком помог. Уэсли попыталась вернуть ощущение опытных рук массажиста, выгоняющих напряжение из спины, шеи, плеч; успокаивающий аромат лаванды в кабинете; умиротворение, которое снизошло на нее, пока очищали, распаривали и пилинговали лицо. Однако приятные воспоминания нисколько не помогали: сна по-прежнему не было ни в одном глазу.

Она ненавидит его. Дункана. Интересно, что он сейчас делает? Вряд ли мучается, потеряв покой, от раскаяния и бессонницы. Только не Дункан. Он — хозяин своей судьбы и не станет страдать по ночам ни из-за нее, ни из-за кого другого. А может, он уже нашел ей замену и она лежит в постели рядом с ним. Какая-нибудь дурочка, которой легко заморочить голову дешевыми подарками и фальшивой заботой. Бедняжка, наверное, воображает себя Золушкой, повстречавшей прекрасного принца, которого она ждала всю жизнь; и теперь он нарядит ее в прекрасные одежды и назовет своей принцессой. Стоило лишь заглянуть ему в глаза, и глупышке стало ясно: она нашла того, кого искала. Может, он пустил в ход все свое очарование, и у нее коленки задрожали от его страсти, а потом он быстро сказал, что тоже ее любит. И она, наверное, как и Уэсли когда-то, лежит и строит планы на будущее, а он себе спокойно дрыхнет. Или, может, он в этот момент ласкает ее тело. Уэсли крепко зажмурилась: невыносимо было даже представить себе это. А еще хуже, если сейчас рядом с ним — невеста.