— Не говори так. Подумай, сколько хорошего появилось в твоей жизни за последнее время. Сколько замечательных людей ты встретила. Меня в том числе. — Шерри улыбнулась и ткнула пальцем себе в грудь. — А кроме всего прочего, Бостон — самый потрясающий город в мире. Ты просто пытаешься найти свой путь, вот и все. Рано или поздно каждый через это проходит.

— Ты никогда не хотела стать психотерапевтом? — уныло спросила Уэсли.

— Хотела. Но у меня не хватает терпения на глупцов, которые отказываются от своего будущего. Но ты — особый случай. С тобой я бы поработала. Тебе просто нужно стать сильнее. Хватит сидеть на обочине собственной жизни.

Уэсли задумалась над словами подруги.

— Знаешь, о чем я думаю? — призналась она, когда Шерри поставила перед ней тарелку с яичницей. — Я хочу провериться.

— Провериться? — недоуменно спросила Шерри, засовывая в тостер два куска хлеба.

— Ага. На ВИЧ.

Мысль эта не покидала Уэсли с того самого дня в больнице. Здравый смысл говорил: у такого парня, как Дункан, просто не может быть никакой опасной болезни. Однако образ изможденной, задыхающейся от кашля Холли не давал ей покоя.

На больничной койке могла оказаться и она. Страх не давал спокойно спать, учиться и даже дышать. Она уже не та дурочка, которая видит только то, что хочется видеть, сказала она себе. Может, ее решение и казалось мелодраматичным, однако Уэсли должна была через это пройти.

— Ну что ж, правильно, — заметила Шерри и внимательно посмотрела на подругу. — Вот из-за чего ты волнуешься?

— Как только я узнала о… помолвке Дункана, больше думать ни о чем не могу. Вдруг я у него была не единственная? Вдруг я не первая, с кем он обманывал свою девушку?

— А вы что, не предохранялись? — спросила Шерри, прищурившись.

Пристыженная, Уэсли опустила глаза в стол.

— Было дело один раз…

Не скрывая разочарования, подруга перебила ее:

— Ну, тогда сделай все, что нужно, и успокойся. Нельзя жить в постоянном страхе. У тебя и так проблем хватает. — За крошечным столом в гостиной Шерри придвинулась поближе к Уэсли и погладила ее по руке. — Все будет хорошо, Уэс. Ты проверься, конечно, чтобы успокоиться. Но у тебя все в порядке. Я верю в молитву, и у тебя все будет в порядке.

Уэсли ковыряла вилкой в тарелке с болтуньей.

— Как я поняла из твоего рассказа, он очень много работает, а эта девушка живет за границей, верно? — уточнила Шерри.

Уэсли кивнула.

— Тогда с чего ты решила, что он обманывает и ее, и тебя?

— Не знаю. Просто… просто я не могу выкинуть из головы Холли. Чем больше я обо всем этом думаю, тем лучше понимаю, что не так уж хорошо знаю Дункана. Он очень часто бывал раздраженным, неразговорчивым. — Уэсли замолчала, поняв, что именно его отстраненность, которую раньше она находила такой привлекательной, теперь беспокоила ее сильнее всего. Вздохнув, она добавила: — Я не могу тебе сказать, сколько женщин у него может быть одновременно: две, четыре или пятьдесят.

Шерри покачала головой:

— Тогда проверься. А я помолюсь за тебя. Этой ночью, лежа в постели без сна, Уэсли тоже молилась.

«Я знаю, Боже, даже если Ты не ответишь на мои молитвы, Ты послушаешь Шерри», — надеялась она.

Новые отношения с Ланой вызывали у Уэсли странные чувства. Девушку словно подменили после аварии. Уэсли иногда даже казалось, что она раньше совсем не знала свою подругу. Куда делась та жизнерадостная, дерзкая, яркая особа, с которой она познакомилась несколько месяцев назад? Лана совсем сникла. У нее была сломана нога, а вместе с ногой оказался сломлен и несгибаемый дух девушки. Защитная оболочка, которой она так искусно себя окружила, лопнула. Последние две недели Лане приходилось полагаться на других в самых элементарных вещах, и частенько она производила впечатление очень мягкого, уступчивого, а иногда и беззащитного существа. Перемены были явно к лучшему.

Уэсли смотрела, как подруга ковыляет по квартире на костылях. Блендер заглушал звук телевизора: Уэсли называла субботу днем кино и фруктовых коктейлей. Она пыталась подбодрить Лану после выписки из больницы, но не тут-то было. Девушка все глубже погружалась в депрессию и все сильнее страдала от абстинентного синдрома. Уэсли поражалась, что никто, в том числе и она сама, даже не подозревал о глубине Ланиных проблем.

Уэсли проводила с подругой каждую свободную минуту, чтобы дать передышку Элинор и ее матери. Они теперь постоянно заботились о Лане. Хотя врач разрешил больной есть твердую пищу, девушка по-прежнему не могла проглотить ни кусочка. Поэтому Уэсли варила Лане овсяную кашу и смешивала протеиновые и фруктовые коктейли.

— Фруктовый коктейль готов, — объявила Уэсли, и Лана заковыляла к столу.

— Надеюсь, он не попросится наружу. — Лана осторожно опустилась на диван. — Потому что те кусочки ананаса не прижились.

Уэсли сдержалась и не стала заводить очередную душеспасительную беседу на тему позитивного взгляда на жизнь. В последнее время она только этим и занималась: пыталась поднять Лане настроение, восстановить ее самооценку и заставить девушку простить себя за то, что оказалась не такой сильной, как думала.

— Какое кино сегодня смотрим?

— «Семейка Тененбаум». — Уэсли знала: это один из самых любимых фильмов подруги.

— А можешь еще кофе сварить? Извини. Спасибо.

— Да ничего страшного. Мне нравится прислуживать тебе.

— Уэсли, ты не прислуживаешь. Я говорила тебе…

— Да расслабься ты. Я шучу. — Уэсли протянула подруге высокий стакан с коктейлем.

— Точно? — На лице Ланы были написаны смущение и стыд.

— Ты же моя подруга. Я хочу быть с тобой и хочу тебе помогать.

Лана всхлипнула.

— Только не распускай нюни, а то я уже хочу попросить тебя вернуть прежнюю Лану.

— Прости. Я теперь плачу — только палец покажи.

Уэсли села рядом с подругой и обняла ее:

— Ладно, включаем кино.

Уэсли рассеянно смотрела рекламные ролики. Она сказала правду. Ей действительно нравилось приходить сюда. Потому что это давало возможность вырваться из эпицентра несчастья, в который превратилась ее квартира. Дома Уэсли либо изводило одиночество, либо преследовал образ Холли с ее сказочной жизнью, обернувшейся кошмаром со смертельным исходом. На похороны пришло всего несколько человек: кое-кто из персонала больницы и один адвокат из фирмы, где она работала. Он увидел некролог, который стараниями Шерри напечатали в центральных газетах. Уэсли взяла себе фотографию красивой, молодой, жизнерадостной Холли. Этот снимок почему-то придавал ей сил. Шерри была права: когда думаешь о других, собственные проблемы отступают на задний план. Да и вообще перестают казаться проблемами.

Она не вчера родилась на свет и знала: на все нужно время. Лана не могла измениться к лучшему вот так вдруг. Но смерть Холли и авария Ланы открыли Уэсли глаза. Она поняла: друг с недостатками лучше одиночества. Люди попадаются разной комплектации. И кто сказал, что нужно брать весь комплект целиком? Можно взять те составляющие, которые тебе подходят, те, что ты готова принять, а все остальное отбросить. Так просто! Лана, наверное, всегда будет эгоисткой. Она стала ею задолго до того, как познакомилась с Уэсли. С какой же стати она должна в одночасье измениться? «Да потому, что я такой замечательный человек», — подумала бы раньше Уэсли. А теперь она начинала осознавать: в жизни все происходит иначе.

Уэсли поддела Лану, увидев открытки от ее друзей из Музея китобоев:

— Да ты фанатка китов? Как трогательно!

Лана сделала большие глаза:

— Просто дурацкое увлечение.

Но Уэсли стала больше уважать подругу. До этого она никогда не обращала внимания на многочисленные книги о китах и фотографии, разбросанные по всей квартире. Дурацкое увлечение Ланы добавило ей человечности.

— Почему ты мне раньше ничего такого не рассказывала? — спросила Уэсли однажды вечером, когда Лана снова ее огорошила, пожаловавшись, что будет скучать по скуба-дайвингу и Карибским островам, где ей доводилось погружаться под воду вместе с известными аквалангистами.