Однако Уэсли не отступала:

— Что она обо мне болтает?

Рейни тяжело вздохнула:

— Дорогая, это не имеет никакого значения. Твое трудолюбие и твоя порядочность говорят сами за себя. И вообще, я не хочу больше обсуждать подобные вещи. Но я думала, ты знаешь, что происходит.

Уэсли решила не настаивать. Рейни была ее лучшей клиенткой. И она привела за собой еще семь женщин, которые не скупились на чаевые и умоляли Уэсли заниматься с ними. Девушка стиснула зубы. Ну почему Лана не оставит ее в покое? И что такого она может о ней говорить?

Возникло желание немедленно все бросить, отправиться к Лане и выяснить отношения. Только будет ли прок? И очень не хотелось иметь дело с неистовой злобой, которая моментально закипала в Лане по поводу и без повода. В глубине души Уэсли подозревала, что Лана именно этого и добивается: вывести бывшую подругу из себя и затеять очередной скандал. «Нет, я не доставлю ей такого удовольствия», — решила девушка.

Уэсли начинала понимать то, что было очевидно для всех остальных, кто давно знал Лану. Она чувствовала ужасную неуверенность в себе и злилась на весь мир, однако успешно скрывала свои эмоции с помощью идеальной внешности, красивой одежды и разных других ухищрений, благо деньги позволяли. И поэтому казалась привлекательной, веселой и популярной. Но стоило познакомиться с ней поближе… Уэсли нахмурилась, вспомнив свои первоначальные опасения по поводу Ланы. Опасения, от которых она отмахнулась. Она оправдывала действия Ланы и пыталась стать ее подругой, несмотря на все обидные намеки и изощренные оскорбления.

«А теперь она хочет разрушить мою репутацию. — Уэсли вздохнула. — Зачем я вообще с ней связалась? Куда подевался мой здравый смысл? Стоп! — сказала себе Уэсли, — Хватит винить себя».

Она ошиблась в Лане. Но поняла свою ошибку. И теперь смотрит в будущее. А Лана осталась в прошлом. Вместе с Дунканом.

«Пусть говорит что хочет. Я не буду оглядываться».

Солнечным апрельским воскресеньем, накануне марафона, Уэсли нервничала и не находила себе места. Нужно было как-то отвлечься. Шерри предложила сыграть в гольф. Уэсли давно хотела научиться, но все руки не доходили.

Дорчестерский Франклин-парк с полем для гольфа находился совсем рядом с домом Шерри. Туда подруги и отправились после церкви.

— Только, Шерри, не ругайся, пожалуйста. Ладно? У меня ужасная зрительно-моторная координация, — волновалась Уэсли.

— Тебе и не нужна никакая зрительно-моторная координация. Откуда ты это вообще взяла?

Шерри переполняло счастье. У них с Ларри определенно завязывался роман, и она через слово вставляла его имя. Уэсли старалась сдерживать зависть. Ей так не хватало Дункана. Первоначальный гнев прошел. Осталось чувство одиночества. Так хотелось всей душой радоваться за подругу, однако душа оказалась не настолько широкой.

— В последний раз, когда мы с Ларри сюда приходили, я показала ему пару приемчиков. Хорошо, что он нормально реагирует на проигрыш, так как я не могу проигрывать. Просто не могу, — хвасталась Шерри, пока они шли к зданию гольф-клуба.

Уэсли ничего не знала про поля для гольфа, но это показалось ей довольно симпатичным. И ее восхитила красота парка. Подумать только, он находился прямо в центре «черного» района! Вокруг поля шла четырехкилометровая беговая дорожка, которую в один прекрасный день она непременно опробует, а через дорогу расположился зоопарк. Одно из самых красивых мест Бостона! И это в «черном» районе! Уэсли почувствовала гордость.

Пожилые завсегдатаи клуба встретили Шерри как свою. Словно она была дочкой или внучкой одного из них. Старики посмеивались над ее гандикапом, а она обращалась к ним по именам.

— Отличные ребята. Все пенсионеры. Приходят сюда поразвлечься каждый день. Вот это жизнь, да?

— Да уж, — согласилась Уэсли.

Подруги направились к тренировочной зоне. Уэсли тащила клюшки, взятые напрокат, а Шерри — свои собственные.

— Хорошо, с чего начинается игра? — спросила Уэсли.

— С чего начинается? Да-а, тебе много чему предстоит научиться! — засмеялась Шерри.

— Ну, я, в общем-то, здесь как раз за этим, так ведь? — забеспокоилась Уэсли.

Шерри положила руку ей на плечо:

— Да я шучу, шучу. Но крайней мере, ты не сидишь дома и не думаешь о Дункане.

Да, действительно.

— Согласна. По крайней мере, я не сижу дома и не думаю о нем. А завтра я бегу Бостонский марафон и тоже не буду думать о Дункане.

— Ну и отлично. Давай-ка начнем.

Спустя пару часов солнце уже начало садиться. Уэсли, измученная своими безуспешными попытками освоить игру, подняла руки в знак поражения:

— Шерри, давай прекратим, ничего у меня не выходит.

— Ладно, ладно. Я устала от твоего нытья. Можешь идти в больницу, а я подойду попозже.

С облегчением Уэсли направилась к зданию клуба и сдала клюшки, а потом всю дорогу от клуба до больницы, километра полтора, любовалась первозданно яркими красками, которыми заходящее оранжевое солнце разрисовало небо. Уэсли надеялась, что у Холли день прошел неплохо. В последнее время ей приходилось несладко.

Она помахала добровольцам в холле и поднялась на лифте на последний этаж.

— Уэсли, детка. — Увидев девушку, Мириам вылезла из-за своего стола.

По ее лицу Уэсли догадалась: что-то случилось.

— Она умерла ночью, детка. Она умерла.

Уэсли заплакала, и Мириам склонила голову.

— Не плачь, детка, не плачь. Теперь она в лучшем мире.

Уэсли не могла остановить слезы, и Мириам притянула ее к себе и стала гладить по спине.

— Где она? — наконец выдохнула Уэсли, справившись с нахлынувшей волной горя.

— Ее унесли. Вниз. Не ходи туда одна. Подожди свою подругу.

Уэсли кивнула и села за стол, а Мириам пошла ей за водой.

Вскоре в коридоре раздался звук шагов. Подошла Шерри.

— Что случилось? — забеспокоилась она, увидев заплаканное лицо Уэсли.

— Холли ночью умерла.

Шерри закусила губу и попыталась сдержать слезы:

— Как ты?

Уэсли покачала головой и снова начала всхлипывать.

Шерри обошла вокруг стола и обняла ее:

— Мне так жаль, Уэсли. Не надо было тебя с ней знакомить. У тебя и так сейчас проблем хватает. Я не думала, что она так быстро уйдет от нас. Это я во всем виновата.

Уэсли сквозь слезы взглянула на подругу:

— Ты о чем говоришь? Я не жалею, что встретила ее. Я просто… Она так правильно все поняла про меня. Какая же я наивная. Я надеялась, что, если буду к ней приходить, проводить с ней больше времени, она дольше продержится. Думала, что как-то изменю ее жизнь. Я хотела…

— Уэсли, ты и так изменила ее жизнь. У нее никого не было до того, как появились мы. Ты. Ты стала ее последним другом.

Уэсли кивнула. Мириам протянула ей стакан воды.

— Успокойся, детка. Она все время тебя ждала. Так радовалась, когда ты стала навещать ее, — утешала ее Мириам и, вздохнув, добавила: — Славная была девочка. Славная.

Спустя некоторое время, когда Уэсли тихонько плакала возле морга, Шерри начала действовать. Быстро и уверенно она набрала номер похоронного бюро, которое в свое время занималось похоронами ее матери.

— Что ты делаешь? — недоуменно спросила Уэсли, слушая, как Шерри говорит по мобильному телефону.

— Не хочу, чтобы ее похоронили за счет штата вместе с другими бездомными. У нее были друзья, так ведь? И она покинет этот мир как подобает. — И Шерри набрала еще один номер, на этот раз флориста.

Уэсли в изумлении слушала ее.

— Чем я могу помочь? У меня есть деньги, и я тоже могу кому-нибудь позвонить, — наконец сказала она.

— Хорошо, позвони в церковь и попроси пастора Боба, а потом — на кладбище «Фэрвью».

«Поверить не могу, что я действительно занимаюсь организацией похорон», — думала Уэсли, выполняя поручения подруги. Однако практическая сторона дела отчасти облегчила боль. Огромная каменная глыба, обрушившаяся на нее, когда она узнала о смерти Холли, стала чуть легче.