«Что значит — настойчивый?» — хотела спросить Уэсли. Но Элинор было виднее.

— Помочь вам привести здесь все в порядок? — предложила она Элинор.

— Ах, милая, ну что ты, прислуга все сделает. — Мать Ланы испуганно посмотрела на Уэсли, будто та прилетела с другой планеты.

— Хорошо, — звонким голосом отозвалась Уэсли.

Она начинала привыкать, что все относятся к ней как к бедной родственнице, спустившейся с гор прямо на шикарный курорт. Лана и Элинор потеряли к ней всякий интерес, поэтому она пошла пообщаться с гостями, которые еще не разъехались.

Тут опять появился Дункан:

— Как вы с Уильямом погуляли?

Опять эта ухмылка, но Уэсли уже начинала понимать, что в ней не было издевки или желания обидеть.

— Прекрасно. — Она холодно улыбнулась.

— Ты всегда так сурова с малознакомыми людьми? — спросил он.

Она не понимала, что означает выражение его лица, но ухмылка исчезла.

Внезапно она почувствовала себя виноватой. Ей стало стыдно за свое поведение.

— Извини. Я не хотела быть грубой.

Он посмотрел на нее, но промолчал.

— Вероятно, вы с Ланой вечером отправитесь в клуб.

— Вероятно.

— Вы двое — странная пара, — резюмировал он.

— А кто сказал, что двое людей должны быть похожи как две капли воды, чтобы подружиться?

— Я не это имел в виду. Просто очень непривычно встретить Лану в компании человека столь… здравомыслящего.

Уэсли вздохнула:

— Ты ведь меня слишком мало знаешь, чтобы судить о моем здравомыслии.

Он улыбнулся. Естественно, его улыбка была такой же совершенной, как и все остальное. Она не могла отрицать, что начинала чувствовать на себе ее гипнотическое действие.

— Ты абсолютно права, извини. Что если я…

— Дункан, может, ты перестанешь переманивать у меня друзей! — вновь появилась Лана.

Он ответил ей снисходительным взглядом. Точно так же он посмотрел на Уэсли во время их первой, неудачной встречи, о которой теперь и не помнил.

— Собираешься тусоваться с нами? — спросила Лана, сделав танцевальное па.

— Размечталась! — отрезал он.

Он посмотрел на Уэсли. Долгий взгляд.

— Я позвоню тебе, — сказал он и отошел.

— Что это было? — поддразнивала ее Лана.

— Не знаю. У него нет моего номера.

— Ну, этот выяснит. Он у нас такой. Только не относись к нему серьезно. Пойдем выпьем по бокалу вина. Хочу познакомить тебя с моей двоюродной сестрой Сисси.

Уэсли мысленно застонала: «Сколько можно ей повторять, что я больше не пью, так как готовлюсь к марафону? И когда наконец у меня хватит смелости сказать, что я больше не хочу знакомиться со всеми этими людьми?»

И все же она позволила увести себя знакомиться с Сисси.

Еще никогда Уэсли не была так счастлива вернуться в свою крошечную квартирку, как в этот понедельник. Выходные выдались изматывающими: начиная с долгой поездки на машине, потом на пароме в Виньярд и заканчивая вечеринкой в доме Элинор и походом в ночной клуб. Все крутилось вокруг Ланы, ее семьи, друзей и, конечно же, денег, а также их благородного происхождения. Никогда в жизни ей не приходилось чувствовать себя настолько не в своей тарелке. Даже в клубе ей хотелось просто исчезнуть. Лана, одетая в крошечные шортики и топик на бретельках, тут же приковала к себе все взгляды, когда забралась на барную стойку и начала там танцевать. В эту минуту Уэсли вышла из клуба и пешком вернулась в дом Элинор, где ей выделили комнату для гостей. Было темно, и она боялась потеряться, но лучше уж так, чем оставаться в клубе, где Лана устраивает сольный концерт.

Она надеялась вновь встретить Уильяма, но его нигде не было видно. Разочарование и одиночество всю ночь не давали ей сомкнуть глаз. И уже рано утром, не дожидаясь обильного завтрака, она сбежала домой под тем предлогом, что забыла лекарства от мигрени. Мигренью она не страдала со школы.

Казалось, Лана не имела ничего против, что ее подруга уезжает еще до официального окончания праздничных выходных дней.

— Вернусь в город — позвоню, — отозвалась Лана сонным голосом из кровати, когда Уэсли зашла попрощаться.

На обратном пути море было неспокойным, а пожилая пара, подвозившая ее до города, всю дорогу без умолку рассуждала о политике. Поначалу этот взрослый разговор о бедности и образовании несколько взбодрил ее, но неожиданный оборот, который он впоследствии принял, заставил считать километры до Бостона.

Многие были совершенно уверены, что она отдает предпочтение демократической партии, а в вопросах бедности и образования придерживается либерально-демократических позиций. Однако они сильно заблуждались.

— Правильно, обязанность правительства — сделать так, чтобы государственные школы ни в чем не уступали частным или хотя бы приближались к ним по уровню, — пыталась втолковать она женщине по имени Эллен Маклин. — Но у родителей должно быть право выбора, в какую школу отдать ребенка. Почему им приходится посылать детей в слабую школу только потому, что они из бедного района? Да, конечно, я полностью поддерживаю использование школьных ваучеров.

Сидевшая за рулем Эллен сказала:

— Вот поэтому в бедных районах нет учеников, благодаря которым наши школы могли бы иметь хорошие показатели.

«За счет самих учеников?» — чуть было не вырвалось у Уэсли. Вместо этого она предпочла уклониться от спора. Хотя ей хотелось смеяться. Наши школы в бедных районах? Уэсли самой ни разу не довелось переступить порог такой школы, и она была больше чем уверена, что и ее мучителям, или водителям, и подавно. «Либералы!» — вздохнула она.

Наконец-то она дома — подальше от них всех: хороших, плохих, надменных.

На телефоне мигала кнопка автоответчика.

«Привет, Уэсли. Это Дункан. Лана дала мне твой номер. Хотел спросить, не занята ли ты завтра днем. Может, пообедаем вместе? Перезвони мне в офис». Она нахмурилась, слушая, как он диктует свой номер.

«Вот это скорость! — подумала Уэсли. — С чего он взял, что может позвонить сегодня, а уже завтра пообедать со мной?! Мы только вчера познакомились».

Она бросила сумку на пол и отправилась в душ. Слава богу, весь вечер был в ее распоряжении. Все, о чем она мечтала, — приятная, неторопливая пробежка вдоль реки, а потом хорошо бы принять ванну. И еще ее ждала книга Пола Теро, которую она начала на пароме на обратном пути в Вудс-Хоул. Ей не терпелось снова за нее взяться.

Зазвонил телефон. Она подняла трубку.

— Алло, Уэсли?

Это был Дункан.

— Ты получила мое сообщение? — спросил он.

— Я только вошла.

— Жаль, что ты так быстро уехала сегодня утром. Мне сказали, ты плохо себя чувствовала. Надеюсь, не из-за меня.

«Какое самомнение!»

— Послушай, Дункан. У меня вряд ли получится пообедать с тобой завтра. Днем у меня пробежка, и обед перед ней совершенно некстати.

— Хорошо, тогда поужинаем вместе. Ответ «нет» не принимается, — заявил он. — Конечно, если только у тебя нет других планов.

Пару секунд она обдумывала его предложение:

— Так и быть. Только я не смогу оставаться допоздна.

— Отлично. Я тоже.

Уэсли обвела взглядом ресторан: «Да-а, место просто потрясающее». Французский ресторан посреди шикарной Копли-сквер. Она не раз проходила мимо него, сопровождая Лану в «Сакс» или «Ниман». За столиками, покрытыми белоснежными скатертями и сервированными серебром, мерцающим в полумраке зала, сидела изысканная публика. Теперь и она оказалась за одним из лучших столиков и рассматривает прохожих на Хантингтон-авеню. Однако она по-прежнему сомневалась, стоило ли принимать приглашение мужчины, сидящего сейчас напротив нее.

— Как салат? — поинтересовался Дункан.

Дункан был само очарование и воплощенная решительность. Она прекрасно понимала, как легко и незаметно для себя женщина может пасть жертвой его чар. Он относился к редкому типу мужчин, которые всегда получают то, что хотят. Весь необходимый арсенал был при нем. Внешность, деньги, образование, положение в обществе, хорошие манеры.