В 1816 г. власти снова обратили внимание на Неглинку: к 1820 г. три километра реки были надежно упрятаны под землю; окончательно Неглинная исчезла с поверхности земли в 1912 г. Гиляровский пишет: «Светловодная речка Неглинка, заключенная в трубу, из-за плохой канализации стала клоакой нечистот, которые стекали в Москву-реку и заражали воду.
С годами труба засорилась, ее никогда не чистили, и после каждого большого ливня вода заливала улицы, площади, нижние этажи домов по Неглинному проезду.
Потом вода уходила, оставляя на улице зловонный ил и наполняя подвальные этажи нечистотами.
Так шли годы, пока не догадались выяснить причину. Оказалось, что повороты (а их было два: один — под углом Малого театра, а другой — на площади, под фонтаном с фигурами скульптора Витали) были забиты отбросами города.
Подземные болота, окружавшие площадь, как и в древние времена, тоже не имели выхода.
Начали перестраивать Неглинку, открыли ее своды» («Москва и москвичи»).
Вряд ли Гиляровский лично видел речку в те далекие времена, когда она с полным правом могла называться «светловодной», — это, скорее всего, художественный прием. Обратим внимание на другое: в «Москве и москвичах» гидротехническое сооружение определяется как «труба» — современному читателю так и представляются аккуратные тюбинги. На самом деле Неглинная текла по подземным галереям. Вот как Гиляровский описывал ее устройство: Неглинка «…еще в екатерининские времена… была заключена в подземную трубу: набили свай в русло речки, перекрыли каменным сводом, положили деревянный пол, устроили стоки уличных вод через спускные колодцы и сделали подземную клоаку под улицами».
Во входящем в книгу «Москва и москвичи» очерке «Тайны Неглинки» журналист описывает свою экспедицию в «подземную клоаку под Москвой». Устройство подземного водостока оказалось полумерой: «Трубную площадь и Неглинный проезд почти до самого Кузнецкого моста тогда заливало при каждом ливне, и заливало так, что вода водопадом хлестала в двери магазинов и в нижние этажи домов этого района. Происходило это оттого, что никогда не чищенная подземная клоака Неглинки, проведенная от Самотеки под Цветным бульваром, Неглинным проездом, Театральной площадью и под Александровским садом вплоть до Москвы-реки, не вмещала воды, переполнявшие ее в дождливую погоду. Это было положительно бедствием, но «отцы города» не обращали на это никакого внимания… Кроме «законных» сточных труб, проведенных с улиц для дождевых и хозяйственных вод, большинство богатых домовладельцев провело в Неглинку тайные подземные стоки для спуска нечистот, вместо того чтобы вывозить их в бочках, как это было повсеместно в Москве до устройства канализации. И все эти нечистоты шли в Москву-реку». Далее журналист описывает реконструкцию 1912 г.
В «желтой» прессе и по сей день иной раз появляются пугающие статьи о зловещих лабиринтах под Неглинной улицей. Дохлая собака, обнаруженная Гиляровским во время его диггерского рейда, трансформируется в этих писаниях в настоящее кладбище жертв бандитских разборок… Завершая рассказ об истории возникновения Неглинной улицы, сообщаю любителям «жареного»: с 1966 г. Неглинка действительно течет в бетонной трубе. Может быть, эта труба и обслуживающий ее коллектор под гостиницей «Метрополь» находятся и не в идеальном состоянии, но прежнего зловония нет и в помине. А сами галереи никуда не делись, и археологи нередко находят в них старинные вещицы, занесенные туда водой.
Современники относились к испускаемой загаженной Неглинкой вони как к неизбежному злу — попросту старались не обращать на нее внимания. Так, в 1864 г. рядом с очагом зловония, на углу Неглиненского проезда и Петровского бульвара, купец А. Я. Пегов основал пафосный ресторан «Эрмитаж». Его компаньоном был знаменитый французский кулинар Люсьен Оливье — «изобретатель» того самого салата, который теперь во всем мире называют «московским». Первая дегустация этого блюда состоялась именно в ресторане «Эрмитаж».
Заведение (иногда называвшееся в быту «рестораном Оливье») было очень популярно, и разбогатевший Пегов скупил все окрестные дома, увеличивая площадь ресторана (владения № 12–14 по Неглинной улице). Все они были объединены и перестроены в едином стиле.
Считалось престижным проводить там банкеты и свадьбы. И Сенька Скориков в своих мечтах о том, как отобьет свою женщину-вамп у «кавалеров-любовников», «и свадьбу представлял, и пир в ресторане «Эрмитаж» («Любовник Смерти»).
Выходили на Неглинный проезд и Сандуновские бани.
Рождественский и Цветной бульвары. Трубная площадь
Мы с вами уже упоминали Рождественский бульвар (глава «Рождественка»); теперь настала пора познакомиться с ним и прилегающей местностью вплотную. Но, говоря о нем, нельзя обойти вниманием, например, Трубную площадь или Цветной бульвар, — эти места расположены слишком близко друг от друга. Здесь же проходит и Трубная улица, также упоминающаяся у Акунина.
Окрестности Трубной площади — одно из первых мест на территории столицы, где начали селиться люди (так называемое Драчевское городище). Глядя на городскую застройку и поток автотранспорта, трудно представить себе убогие землянки на берегу медленно катившей свои воды реки Неглинной. Впрочем, местные обитатели издавна называли ее Самотекой — память об этом дошла до наших дней в названиях расположенных неподалеку Самотечных улиц. Протекала здесь (до XIX в.) и еще одна московская речушка — Напрудная.
Во время постройки стен Белого города в них был предусмотрен водосток для вод Неглинки — так называемая «труба», а выражаясь современным языком, тоннель. Для того чтобы через эту «трубу» на территорию города не проникали непрошеные гости, она была с обоих концов закрыта коваными решетками. Поэтому передовое для своего времени гидротехническое сооружение и возникшая впоследствии площадь именовалась Трубной, или попросту Трубой.
Дав волю юмору, можно предположить, что, подобно тому как древняя «труба» уносила в себе воды Неглинки, Трубная площадь стала собирать все, что не умещалось в центре города. Так, в 1840 г. сюда перевели из Охотного ряда так называемый Птичий ряд — лавочки, в которых продавались живые птицы (как обычные домашние, так и певчие). В 1851 г. от Китайгородской стены было решено убрать мешавшие проезду лавки, торговавшие саженцами деревьев, рассадой, семенами, срезанными цветами. Им тоже нашлось место на Трубе. Эти «новоселы» положили начало долгие годы шумевшему на площади Птичьему рынку, метко обрисованному А. П. Чеховым (рассказ «В Москве на Трубной площади»). Е. Иванов отмечает: «Пестрота посетителей этого рынка конкурировала с Сухаревкой».
В обе стороны от Трубы шел Неглиненский канал. Городские власти заботливо обсадили его берега деревцами, но гулять под ними желающих не находилось. Подземная галерея, в которую была спрятана Неглинка, проходила непосредственно под Трубной площадью, а для стока вод в начале современного Цветного бульвара был устроен водопад.
Цветной бульвар по-своему уникален. Он, единственный из всех московских бульваров, не образован после сноса стен Белого города. Он — память об осушенном и засыпанном Неглиненском канале. В1844 г. М. Н. Загоскин восхищенно замечал: «Придет ли кому в голову, что этот широкий бульвар на Трубе, со своими зелеными полянами и гладкими дорожками, был не так еще давно почти непроходимым и зловонным болотом!» («Москва и москвичи»).
Сначала бульвар назывался Трубным, а с 1851 г., когда на Трубе появились цветочные лавки, стал Цветным.
Цветной бульвар стал местом гуляний «простого народа»; благодаря этому на нем размещалось множество балаганов и паноптикумов, «в которых за сходную плату показывались ярмарочные диковинки вроде говорящих пауков с человечьей головой» (В. П. Сытин). Во второй половине XIX в. Трубная площадь и прилегающие к ней Цветной и Рождественский бульвары обстроились каменными домами, в которых сдавались внаем квартиры и комнаты. «Жилье-то Сенька, конечно, сыскал — чай Москва, не Сибирь. Сел в Театральном проезде на лихача, спросил, где способнее обустроиться приезжему человеку, чтоб прилично было, ну и доставил его извозчик с ветерком в нумера мадам Борисенко на Трубной» («Любовник Смерти»).
