Император совершал церемониальный въезд в древнюю столицу, следовал из загородного Петровского дворца в Кремль», — рассказывает Зюкин. По современной Ленинградке, через Тверские-Ямские улицы и дальше по Тверской к Кремлю — вот что имеется в виду (далее по тексту следует уже процитированный отрывок о том, как на Триумфальной площади Зюкин приближается к шествию).
В другое время на Триумфальную площадь попадает и Коломбина, причем в обстоятельствах не менее драматических: «Господи, как же она бежала от проклятых номеров Кляйнфельда! До самой Триумфальной — только там встретился ночной извозчик» («Любовница смерти»), А в «Любовнике Смерти» описывается, как «невзирая на дождь и ветер, вчера в полдень на Триумфальной площади собрались поклонники автомобилизма, сей новоявленной религии, пока еще экзотической для наших просторов».
На Триумфальной площади мы остановимся — то, что лежит дальше по этому направлению, осмотрим позже, когда закончим свою экскурсию по центру города.
Столешников, Большая Дмитровка и Петровка
Вернемся к Тверской площади. У здания, включающего в себя остатки гостиницы «Дрезден», сворачиваем в Столешников переулок. Отходя от Тверской улицы, он соединяет ее с Большой Дмитровкой и Петровкой. Название переулка происходит от располагавшейся здесь слободы «столешников» — ткачей, изготовлявших скатерти. Переулок на месте слободы возник в конце XV — начале XVI в. Сначала он назывался Рождественской улицей по стоявшей поблизости церкви Рождества Богородицы, а в XVII–XVIII вв. его отрезок от Тверской площади до Большой Дмитровки стал Космодамианским переулком — по выстроенной там церкви Святых Бессеребряников Козьмы и Дамиана (№ 2). Интересная подробность: в первой половине XVIII в., когда переулок и улица объединились в магистраль, их общее название стало… Мамонов переулок. Видимо, эта схожесть названий с расположенным по другую сторону Тверской Мамоновским переулком и породила уже отмеченную в предыдущей главе неточность в тексте «Декоратора». Но к началу XIX в. за переулком прочно закрепилось название «Столешников». После пожара 1812 г. его застраивали исключительно каменными домами, во многих из которых размещались дорогие магазины и гостиницы. Столешников переулок быстро стал одним из самых модных в центре. Именно там, в «нумерах «Англия» на «углу Петровки и Столешникова», происходит завязка основной интриги романа «Смерть Ахиллеса».
Первой на нашем пути Столешников переулок пересекает Большая Дмитровка. Некогда это была дорога, уходившая от Москвы на город Дмитров. В XIV в. выходцы из него заселили образовавшуюся в этих местах слободу, которую сменила возникшая в XVI в. улица. Благодаря своей близости к Кремлю она была достаточно престижна — на Большой Дмитровке стояли дворы многих знатных бояр. Рядом с фамилиями князей Вяземских и Черкасских, бояр Шереметевых и Салтыковых мы находим в хрониках того времени и боярина Стрешнева. Описывая нравы Москвы XVII в., Акунин вкладывает в уста «купеческого старшины», вместе с которым въезжает в город фон Дорн, шокирующий рассказ: «Это хоромы князя Татьева. Он своих кнехтов не кормит, не одевает, поэтому они добывают себе пропитание сами: кто проходит мимо, грабят и бьют. Иной раз до смерти. Такое уж в Москве заведение, хуже, чем в Париже. На улицу Dmitrowka тоже заходить не нужно, там шалят холопы господина обер-камергера Стрешнева».
Большая Дмитровка
Нисколько не оправдывая средневековые нравы, считаю тем не менее нужным заметить, что подобное «заведение» имеет вполне почтенные и к тому же европейские корни: впервые подобные методы содержания домашней прислуги были зафиксированы еще в Древнем Риме, так что особо стыдиться москвичам не стоит.
На углу Большой Дмитровки и выходящего к ней Камергерского переулка в конце XIX в. помещалась извозчичья «биржа». «Ахтырцев потерянно застыл на тротуаре… а тем временем фаэтон неспешно увозил египетскую царицу в сторону Петровки. Нужно было что-то решать, и Фандорин, рассудив, что студент теперь все равно никуда не денется, махнул на него рукой — побежал вперед, к углу Большой Дмитровки, где выстроился ряд извозчичьих пролеток.
— Полиция, — шепнул он сонному ваньке в картузе и ватном кафтане. — Быстро вон за тем экипажем! Шевелись же! Да не трясись, получишь сполна» («Азазель»; «египетская царица» — Амалия Бежецкая).
Недалеко отсюда, в доме № 7/5 (правда, тогда Большая Дмитровка называлась Пушкинской улицей) Егор Дорин обнаружил магазин, в котором приобрел «Словарь иностранных слов» и «брошюрку Уголовного кодекса РСФСР», с помощью которых дразнил своих коллег. Вот только «Педкнигой» в 1941 г. магазин, открытый в 1924, не назывался. С 1936 он носил название «Просвещение», а «Педагогической книгой» стал лишь в 1945 г. С 1974 г. и по сей день это «Дом педагогической книги».
Если пройти по Большой Дмитровке вправо, к Охотному ряду, можно наткнуться на очередной «акунинский» адрес — я имею в виду здание Благородного собрания (№ 1/6). Этот памятник русского классицизма был построен в 70-х гг. XVIII в. для князя В. М. Долгорукого архитектором Казаковым. В 1784 г. дом был приобретен московским дворянством, и Казаков реконструировал его, приспособив к новой функции общественного здания: на месте внутреннего двора появился знаменитый Колонный зал. До наших дней творение великого зодчего в первозданном виде не дошло, — при восстановлении здания после пожара 1812 г. его вид изменился; а в 1903–1908 гг. оно было надстроено.
В здании Российского благородного собрания, объединявшего главным образом дворян Московской губернии, проводились так называемые вторничные балы и концерты. Благородное собрание было и главным пунктом московской «ярмарки невест», как определял это явление А. С. Пушкин. Свою общественную значимость оно сохраняло до самой революции 1917 г. «Вечером 18 февраля в Дворянское собрание и в самом деле съехалась вся Москва. Время было веселое, бесшабашное — масленичная неделя. В притомившемся от долгой зимы городе праздновали чуть ли не каждый день, но сегодня устроители особенно расстарались» («Пиковый валет»). В 1918 г. владельцем здания на углу Большой Дмитровки стала другая общественная организация, — теперь это Дом союзов.
А теперь вернемся в Столешников и пройдем к Петровке. На левом углу наше внимание обращает на себя дом № 15. Именно здесь была гостиница (точнее, трактир с «нумерами») «Англия». «…B полночь, когда Ванда вышла из бокового подъезда (Ахимас караулил на улице), именно краснощекий поджидал Ванду на улице в коляске, и уехала она тоже с ним. Ахимас следовал сзади в одноместной коляске, предусмотрительно взятой напрокат в «Метрополе». Проехали по Кузнецкому мосту, свернули на Петровку. У большого углового дома с подсвеченной электричеством вывеской «Англия» Ван-Да и ее спутник сошли и кучера отпустили.
«Англия» была достаточно популярна — упоминание о ней мы находим, например, в «Анне Карениной» Л. Толстого. Впрочем, современники (в частности, Ф. Тютчев в своих записках) отмечали, что гостиница пользовалась не слишком почтенной репутацией. Чтобы лучше представить себе место, где развертываются эпизоды «Смерти Ахиллеса», обратимся к Гиляровскому: «На углу Столешникова и дальше по Петровке, где теперь огромный дом № 15, тогда стояли дома Рожнова. Там помещались магазины, между прочим, модный шляпный магазин Вандраг, булочная Савостьянова, парикмахерская Андреева. А между ними большая гостиница «Англия» с трактиром, когда-то барским, а потом извозчичьим и второстепенным. Во дворе находились два двухэтажных здания мебилирашек и стоянка для извозчичьих лошадей.
Вход в трактир был со двора, а другой и въезд во двор — со стороны Столешникова переулка» (очерк «Грачи прилетели»).
