Бекэ вздохнул:

— Что-то, однако, дешево, господин, мой, а?

Павлов нахмурился:

— Дешево — продай другому. Разве я насильно беру твою пушнину?

Он помолчал, как бы дожидаясь ответа, неожиданно добродушно улыбнулся, похлопал Бекэ по плечу.

— Не горюй. Я добрый человек, и я твой друг. Я знаю: у тебя больная жена. Поэтому я прибавлю тебе еще полпуда муки. Давай мешок да поспеши домой.

— Спасибо, спасибо, господин мой, — обрадованно начал кланяться Бекэ. — Ты добрый человек.

Через несколько минут он погрузил товар на нарты и выехал со двора. Снежная пыль взвилась следом.

— Сегодня принимать шкурки больше не буду, — объявил Павлов остальным охотникам. — Вы видите, у меня гость из Петербурга, от самого царя послан.

Он начал запирать амбар. Охотники понуро разошлись. Те, кто жил близко, уехали. Дальние жители отправились искать ягельники для оленей.

Великанова Павлов застал за чаем. Владимир Иванович сидел в комнате, обставленной, как у русских: комод, шкаф, венские стулья. На столе стоял тульский самовар. Полы были застланы вместо половиков медвежьими шкурами. На стенах висели патронташи, ружья, охотничьи сумки и даже полицейская шашка.

Из кухни доносилось шипение сала, там под присмотром хозяйки служанка жарила мясо.

— Всем ли доволен мой дорогой гость? — опросил старшина.

— Благодарю вас, Алексей Павлович, все отлично. Боюсь только, что наделал хлопот вашей супруге, — улыбнулся Великанов.

— Мы рады услужить такому человеку.

— Кстати, не могли бы вы завтра свезти меня к Бекэ?

— Нет, господин.

Павлов опустил глаза, на лице его появилось выражение глубокой скорби.

— Почему?

— Бекэ умер.

— Семь лет прошло с того дня, как Бекэ рассказал старшине о камне алмазе, приносящем человеку богатство. Каждый год в начале лета тойон отправлялся на Иирэлях, ставил на берегу юрту и целые дни проводил на реке в поисках драгоценного камня. Вечерами, лежа около юрты у костра, думал: «Хватит жить, как жили деды и прадеды. Я тойон и считаюсь богатым, однако разве это богатство — олени? Любой русский купец живет лучше меня. Найду камень, получу за него кучу денег, построю дом, а может быть, даже каменный дворец в Иркутске, найму приказчиков и через них начну скупать всю пушнину по Вилюю и Лене. Построю магазины для продажи мехов… Вот тогда я буду настоящий большой господин, улахан тойон. Тогда уж купчишки вроде Васьки Кокорева на порог моего дома не посмеют ступить. Женюсь на другой, на богатой русской девушке. А там…» Что будет «там» — не мог представить, иссякала фантазия. Смутно мерещились груды драгоценных алмазов, которые он пошлет в подарок царю, и тот за его преданность назначит тойона Павлова якутским генерал-губернатором….

Тут уж старшину орала оторопь. Он испуганно оглядывался по сторонам, словно кто-то мог подслушать его мысли. А утром чуть свет отправлялся на поиски.

Часто навещал его Бекэ, рыбачивший на Иирэляхе. Павлов показывал ему найденные накануне светлые камешки правильной формы.

— Друг Бекэ, какой из этих камней похож на алмаз, который ты продал Кокореву?

Бекэ брал камни, перекатывал на ладони и возвращал.

— Э-э, нет. Это не то. Это простые камни.

— Каков же был найденный тобой?

Бекэ давно понял, что во время выпивки с Павловым все выболтал ему. Сначала он ругал себя, но потом решил, что сожалеть не о чем. Разве только ему, Бекэ, принадлежат таежные звери, рыбы в реках — то, чем он живет? Нет, они принадлежат всем людям и никому в отдельности. Каждый волен выследить и убить колонка, поймать жирного сига. Так же и камни. Ведь не он же, Бекэ, создал их, почему же он один должен ими пользоваться? Это несправедливо. Значит, Кокорев, советовавший никому не говорить о «глазе» злого духа, поступил неправильно.

И Бекэ охотно объяснял:

— Камешек, найденный мной, был чист и прозрачен, как льдинка. Он имел восемь граней и на солнце играл красными, синими, зелеными, желтыми огнями. Нашел я его около самой воды, на отмели в устье, и там, где он лежал, на воде сияла радуга…

Павлов продолжал собирать камни, благо, имелся досуг. Со временем расширил круг поисков. Исследовал Малую и Большую Ботуобии, Таас, Юрях, Ухтую. Но главные надежды он возлагал на Иирэлях. «Рано или поздно, — думал он, — мне должен открыться этот таинственный камень — алмаз».

А пока он слышал от Бекэ неизменный ответ; «Э-э, чет не то…»

Временами Павлов начинал подозревать, не водит ли охотник его за нос? Злость закипала в сердце, рука крепко сжимала рукоятку висевшего на поясе длинного кривого ножа. Но успокоившись, старшина отбрасывал подозрения. Всякому ясно: Бекэ бескорыстен и простодушен, как ребенок. И все же, когда Павлов занялся вместо Кокорева скупкой пушнины, для Бекэ он установил льготу, платил ему больше, чем другим. Бекэ относил это за счет дружеского расположения Павлова и всячески старался угодить старшине.

Однажды Павлову случилось быть в Якутске. По делу он зашел к исправнику и преподнес его молодой жене богатую шкурку серебристой лисицы. Жена исправника тут же накинула шкурку на плечи, повернулась перед зеркалом: подернутая инеем шерсть бархатно переливалась на свету. Зарумянившись от удовольствия, женщина в знак благодарности протянула Павлову руку для поцелуя. На среднем пальце разноцветными искрами брызнул камешек, вставленный в золотой перстень. Павлов взял протянутую руку, поднес к глазам. Камешек был прозрачен, будто льдинка.

— Госпожа, как называется этот красивый камешек?

— Бриллиант, господин Павлов, или по-другому — алмаз.

«Так вот он какой… Теперь я не ошибусь, теперь я знаю, что искать», — пронеслось в голове. Старшина быстро покончил с делами и уехал домой. Больше он не обращался за помощью к Бекэ. И за пушнину стал давать ему товаров не больше, чем другим. Бекэ дивился такой перемене и все гадал, чем он прогневил друга-старшину.

…Когда приезжий ученый человек из Петербурга упомянул про Бекэ и про алмаз, Павлову показалось, что почва заколебалась под ногами. «Кончено… Никогда не сделаться тебе богачом, никогда не жить в Иркутске, в собственном дворце.» Русский обо всем расспросит Бекэ и найдет алмазы. Ему это не трудно: он ученый человек. Наедут стражники и близко не подпустят тебя к местам, где залегают драгоценные камни. Значит, впустую затрачено столько усилий?» Мысль эта словно подстегнула старшину, сосредоточила его волю. Главное — не дать повстречаться приезжему с Бекэ. Почтительно пригласить ученого русского в дом. Теперь заняться Бекэ. Получай лишних полпуда муки, потом я тебе их припомню, а сейчас скорее убирайся!.. А что сказать гостю? Что? Да просто сказать: Бекэ умер. И гость ни когда не узнает, что это ложь, он не понимает якутского языка, ни один охотник на триста верст вокруг не говорит по-русски…

— Бекэ давно умер, господин Великанов.

— Так… — Владимир Иванович задумчиво постучал пальцами по столу. — Жалко. Очень жаль. Но будем искать… Где он жил?

Вопрос застал Павлова врасплох. Он спрятал глаза, зачем-то поправил пояс и сказал первое, что пришло в голову: — Бекэ жил на Чоне.

В это время к столу подошла жена Павлова. Она звала несколько русских слов и поняла фразу, сказанную мужем.

— Ты что, Алексей, разве забыл? — заговорила она по-якутски. — Бекэ сроду не жил на Чоне, это совсем в другой стороне.

Павлов улыбнулся ей, но в суженных глазах его застыло бешенство.

— Если ты знаешь лучше, женщина. — по-якутски ответил он, — то собирай налоги, скупай шкурки, разговаривай с ученым гостем, а я встану к печке.

Жена смиренно поклонилась и ушла на кухню.

— Что она сказала? — спросил Великанов.

— Она спросила, подавать ли обед, господин. Я велел подавать…

Месяц прожил Великанов у Павлова, ждал, когда сойдет снег.

Однажды утром проснулся, выглянул в окно и не узнал окрестностей. Там, где вчера лежали белые, казалось, вечные сугробы, сегодня чернела земля, поблескивали подернутые рябью лужи. Со стороны реки доносились гулкие удары: лопался ледяной панцирь.