Где он?

Откуда-то снизу, с земли донесся голос:

– Я нашел пушку, мисс Бреннан.

Тишину разорвал одиночный выстрел.

– Впрочем, мы оба знаем, что теперь, когда я разделался с твоей шавкой, пушка нам не понадобится.

Звук голоса доходил ко мне смутно, как сквозь толщу воды.

– Ты за это заплатишь. Ох как заплатишь.

Я услышала, как он поднимается на ноги.

– Приготовил тебе недурное украшеньице на шейку.

Я глубоко вдохнула, пытаясь превозмочь дурноту. Враг приближался, держа наготове удавку.

Краем глаза я уловила какую-то вспышку. Обернулась. К нам, подпрыгивая, стремительно двигались три луча света. Или это только чудится?

– Ни с места! – повелительно крикнул скрипучий женский голос.

– Бросай оружие! – Этот голос принадлежал мужчине.

– Стоять! – Тоже мужской голос, но уже другой.

В темноте передо мной блеснуло дуло пистолета. Грянули один за другим два выстрела.

С той стороны, откуда донеслись голоса, открыли ответный огонь. Шальная пуля звонко лязгнула о скалу.

Глухой удар, резкий выхлоп. Шорох тела, сползающего по скальной стене.

Топот бегущих ног.

Руки ощупывают мое горло, запястье.

– …Пульс четкий.

Лица плывут надо мной, словно марево над прокаленной солнцем дорогой. Райан. Кроу. Помощник шерифа, чье имя я так и не узнала.

– …«Скорую». Все в порядке. Мы ее не задели.

Треск радиопомех.

Я попыталась сесть.

– Ложись. – Руки бережно, но настойчиво легли мне на плечи.

– Я должна его увидеть.

Один из кругов света переместился к скале, у которой сидел мой враг – неподвижно, вытянув вперед ноги, привалился спиной к камню. Свет неторопливо заскользил по его стопам, ногам, туловищу и наконец остановился на лице. Вот тогда я его узнала.

Ральф Стовер, не слишком счастливый хозяин гостиницы «Ривербэнк инн», тот самый, который не пустил меня в номер Примроуз. Выпятив подбородок, он невидящим взглядом вперился в ночь, и на камне под его головой расползалась пятном тягучая струйка мозга.

Я покинула Шарлотт ранним утром в пятницу и в густом тумане поехала на запад. Туманная завеса понемногу редела, когда я перевалила Восточный континентальный водораздел, и совершенно развеялась на подступах к Эшвиллу.

Свернув с шоссе 74 в Брайсон-Сити, я проехала по бульвару Ветеранов, миновала поворот к «Фраймонт инн», повернула вправо на Мэйн-стрит и припарковалась напротив старого здания суда, где теперь располагался клуб для старшего поколения. С минуту сидела в машине, глядя, как солнце играет на золотистом куполе здания, и думала о тех представителях старшего поколения, чьи останки обнаружила в доме Артура.

Я представляла себе высокого костлявого мужчину, слепого и почти глухого; хрупкую старушку со скошенным лицом. Представляла, как много лет назад они ходили по этим же улицам. Хотелось обнять их и сказать, что теперь все будет хорошо, что справедливость наконец-то восстановлена.

И еще я думала о тех, кто погиб при крушении самолета рейса 228 «Эйр транссаут». О стольких жизнях, которые оборвались, едва начавшись. О тех, у кого не будет ни выпускных балов, ни вечеринок в честь дня рождения, ни увлекательных поездок. О людях, которые были стерты с лица земли в этом роковом путешествии.

Я решила пройтись до пожарной станции пешком. Проведя в Брайсон-Сити добрый месяц, я уже хорошо знала город. Теперь я уезжаю, работа окончена, но кое-что еще нужно выяснить до конца.

Когда я появилась, Макмагон укладывал в картонные коробки вещи из своего закутка.

– Сворачиваете лагерь? – спросила я с порога.

– Смотрите, кто к нам пришел! – Он освободил от хлама один из стульев, жестом предложил мне сесть. – Как самочувствие?

– Побита, ободрана, но вполне работоспособна.

Удивительно, но в лесной стычке с Ральфом Стовером я ухитрилась не получить серьезных повреждений. Легкое сотрясение мозга вынудило пару дней побыть в больнице, а потом Райан отвез меня в Шарлотт. Убедившись, что я в полном порядке, он улетел в Монреаль, и остаток недели я провела на кушетке в компании Верди.

– Хотите кофе?

– Нет, спасибо.

– Ничего, если я продолжу работать?

– Да, конечно.

– Кто-нибудь уже потчевал вас подробностями этой истории?

– Кое-что осталось за кадром. Начните с самого начала.

– Клуб «АП» был своеобразным гибридом «Менсы»[111] и клуба миллиардеров. Начинался он, правда, совсем не так, а просто как тесная компания бизнесменов, врачей и ученых, которые вместе ездили в горы на охоту и рыбалку.

– И было это в тридцатых годах.

– Верно. Они разбивали лагерь на участке Эдварда Артура, днем охотились, а ночи напролет надирались в стельку и веселились. Восторгались своим невероятно высоким умственным развитием. С годами они чрезвычайно сблизились друг с другом и в конце концов организовали тайное общество, которое назвали «АП».

– И отцом-основателем общества был Прентис Дэшвуд.

– Дэшвуд стал первым аббатом – уж не знаю, что это означает.

– «АП» расшифровывается как «Адское пламя». «Клубы адского пламени» действовали в Англии и Ирландии восемнадцатого века, и самый знаменитый из них основан сэром Фрэнсисом Дэшвудом. Прентис Дэшвуд из Олбани, штат Нью-Йорк, был потомком сэра Фрэнсиса. По женской линии он происходил от одной из безымянных поклонниц «Адского пламени». – Валяясь днями на кушетке, я много читала. – У сэра Фрэнсиса было четыре сына по имени Фрэнсис.

– Совсем как Джордж Формен[112].

– Он явно гордился своим именем.

– Или же был самым ленивым основателем рода в истории человечества.

– Как бы то ни было, изначально «Клуб адского пламени» отличался скептическим отношением к религии и обожал высмеивать Церковь. Члены клуба называли себя «рыцарями святого Фрэнсиса», вечеринки – «служениями», а главу – «аббатом».

– И кто были эти придурки?

– Богатые и влиятельные сыны доброй старой Англии. Слыхали когда-нибудь о Богемском клубе?

Макмагон покачал головой.

– Чисто мужской клуб с высочайшими критериями отбора, в который входили все президенты-республиканцы после Кэлвина Кулиджа. Каждый год члены клуба собираются на две недели в уединенном палаточном лагере в округе Сонома, штат Калифорния. Это место называется Богемская роща.

Макмагон, державший в каждой руке по папке, замер.

– Вот об этом я кое-что слышал. О журналистах, которые изредка пробирались туда, а их вышвыривали, не дав опубликовать собранные материалы.

– Именно.

– Вы же не хотите сказать, что наши политические и промышленные шишки на этих встречах замышляют преступления?

– Нет, конечно. Просто концепции схожи: влиятельные люди собираются в уединенном месте. Говорят, члены Богемского клуба даже были замечены в исполнении псевдодруидических ритуалов.

Макмагон заклеил картонную коробку, опустил ее на пол и поставил на стол другую.

– Мы взяли всех членов «АП», кроме одного, и теперь собираем историю по кусочкам, но дело это долгое. Нет нужды объяснять, что все эти господа отнюдь не горят желанием с нами откровенничать и у всех под рукой орды адвокатов. Каждому из шести членов правления будет выдвинуто обвинение по совокупности преступлений, связанных с лишением человека жизни, но пока еще неясно, насколько во всем этом замешаны остальные члены клуба. Мидкиф утверждает, что в убийствах и каннибализме принимали участие только главари.

– Мидкиф получил иммунитет от обвинения? – спросила я.

Макмагон кивнул:

– Большей частью информации мы обязаны ему.

– Это он прислал факс с кодовыми именами?

– Да. Восстановил все, что помнил. Мидкиф покинул сообщество в начале семидесятых годов и утверждает, что не был причастен ни к одному убийству. Насчет Стовера не знал. По его словам, он дошел до точки на прошлой неделе, когда понял, что больше не может жить в ладу с самим собой.